Garaf - Олег Верещагин

— Я Элронд сын Эарендила, — сказл эльф.

— Мастер… — Гарав запнулся и, опустившись на колено, прижал ладонь к груди. — Прости, мастер!

— За что? — эльф поднял мальчика. — За то, что ты быстро бегаешь и громко смеёшься? Но это значит, что тебе хорошо здесь — не это ли высшая похвала для хозяина? За то, что пытался умничать? Но право — у тебя это неплохо получалось… И, по чести сказать, я ведь искал тебя, Гарав Ульфойл.

— Меня, мастер Элронд? — Гарав недоверчиво посмотрел на эльфийского владыку. — Но я всего лишь оруженосец Эйнора. Младший даже.

— И тем не менее… Послушай, — неожиданно поднял ладонь эльф.

Девичьи голоса совсем недалеко пели непонятное, но красивое:

— U–hlapa hrestannar haire,

з–ola Taniquetil orna:

Rondoryassen Valie Vaire

Ambartaly' eserie morna.

MМ ungwe, mi rieli carine,

Ve parmasse namar nar tehte:

Man firuva nennen, man narinen,

Man lantuv' o maica nehte.

Nan metta — na ilyave metta:

Li hiruv' u–hlarima yalme,

Et antollo keluva quetta

«Si firan…» — ar queluva calme…

Mi Mandos encoyuva faire,

Ar mettale kenuva 'n ambar,

Y' etekie Valie Vaire

O melke rondoryaron rambar.

Ar loicolya kemenn' entulala

Ve kemello orte mi–yesta,

Ar ter ande yeni, u–sulala,

Caitava undumesse, esta.

…Nan… ye! O sin' ard' apa lЗmi

Atanion lacuva seldo,

Ar rucuva linte talluni

i loti or noire Eldo.*

*Не стремись в полете к дальним берегам,

Не мечтай о высоком Таникветиле:

В своих чертогах валие Вайрэ

Уже соткала твою черную судьбу.

В паутине, в искусных гирляндах,

Как в книге, записаны приговоры:

Кто умрет от воды, кто — от огня,

Кто упадет на острый наконечник копья.

Но конец — всегда конец:

Тебя найдет неслышимый зов,

Изо рта вырвется слово

«Сейчас умираю…» — и погаснет свет…

В Мандосе оживет призрак,

Что записала валие Вайрэ

На великих стенах своих чертогов.

А тело возвратится в землю,

Как из земли поднялось в начале,

И через долгие века, бездыханное,

Оно будет лежать в темноте, отдыхая.

Но — вот! По этой земле, по прошествии времени,

Ребенок из Людей будет бегать,

И резвые ступни раздавят

Цветы на могиле эльфа.

(Vinyar Tengwar N26, ноябрь 1992)

— Мэглор, — сказал Гарав. Он сам не знал, почему у него вырвалось это имя. Но он был уверен, что прав — и это стихи Мэглора.

— Да, это Мэглор, — сказал Элронд спокойно. — Я его слышал. И видел. А ты?

— Видел и слышал, — коротко и серьёзно ответил Гарав.

Элронд оперся ладонью на перила.

— Тогда спой мне, Гарав Ульфойл.

Мальчишка задумался. Потом вскинул голову и посмотрел эльфу в глаза — серыми в серые.

— Живёт создатель Миров, живёт хранитель Миров,

И заключён договор «О неизбежности слов».

Они с собою зовут, как будто в плен нас берут…

А мы живём — пополам, живём не там — и не тут.

А мне — идти по Мирам,

Как по колено в траве.

А мне идти — по Мирам,

Не первый, может быть, век.

Пока настала пора,

Покуда крылья хранят…

А мне идти по Мирам -

Они не гонят меня.

Строка прочитанных книг переплетает века,

Но тяжела эта нить для одного игрока.

И нас дороги ведут, и в паутину манят,

Вливая в сердце и в кровь парализующий яд.

Но мне — идти по Мирам,

Как по колено в траве.

Но мне идти — по Мирам,

Не первый, может быть, век.

Пока настала пора,

Покуда крылья хранят…

Но мне идти по Мирам -

Они сильнее меня.

Живёт создатель Миров, живёт хранитель Миров,

Но им и дня не прожить без нашей веры и снов.

Пока страницы — горят, пока дороги — пусты…

И только старый мотив соединяет мосты.

И мне — идти по Мирам,

Как по колено в траве.

И мне идти — по Мирам,

Не первый, может быть, век.

Пока настала пора,

Покуда крылья хранят…

И мне идти по Мирам -

Им не прожить без меня.

Стихи Алькор.

— Чьи это стихи? — спросил Элронд, слушавший молча и с неослабным вниманием.

— Их написала женщина из моих мест, — ответил Гарав. — А я перевёл на адунайк.

— Ты не только певец, но и поэт?

— Слишком большое слово для меня — поэт, — признался мальчишка. — А петь я раньше и вовсе не умел.

— Спой ещё что–нибудь, — как ни в чём не бывало предложил Элронд. В Гараве шевельнулось недовольство: да у них мания просто. Встретился в лесу, где кругом гауры, с шеститысячелетним эльфом — пой, блин! Других забот нет. Встретился с Элрондом — пой снова, а как же?!

Гаравом овладело вредное ехидство. Он прокашлялся, посмотрел в потолок и запел на широко известный в далёких краях мотив:

— Широка страна моя родная,

Много в ней лесов, полей и гор,

Эту землю дружно выбираем,

Фиг нам нужен этот Валинор !

От Нэвраста до Оссирианда,

С Мглистых Гор до харадских пляжей,

Феаноринг возит контрабанду

В виде копий, луков и ножей!

Если Враг отрезать нам захочет

Скажем, руку, в яростной борьбе -

Феаноринг весел и находчив:

У него все это на резьбе…

Это Мы! Сковали Сильмариллы!

Это Мы! Склепали Палантир!

Мы сильны, как юные гориллы

И умны, как старый Митрандир!

Широка страна моя родная,

Много в ней лесов, полей и гор,

Эту землю дружно забираем,

Впереди нас — батька Феанор!

Посмеялся Эли Бар–Яхалом.

Исполнив это, Гарав с запоздалой опаской посмотрел на на Элронда. Но Владыка Раздола… хохотал — почти беззвучно, но искренне, запрокидывая голову.

— Вообще–то такие они и были, — вдруг сказал он. — Но знаешь… — и он положил палец на губы мальчишки. — Не превращай умение смеяться над великим и великими в ремесло. Один раз — можно. А если это войдёт в привычку…

— Прости… — пробормотал Гарав. — Я понимаю.

— Надеюсь.

— Понимаю, — уже уверенно кивнул Гарав. — Прости, мастер Элронд. И вот… послушай ещё…

Эту песню пел в деревне у фородвэйт Эйнор. Гарав просто перевёл.

— Отцовское наследство мы добыли,

Его у нас теперь не отобрать.

Но обжигают руки Сильмариллы…

Как страшно мы с тобой ошиблись, брат!

Нам Клятва жить спокойно не давала.

Сражаться в ослеплении своем

Готовы были мы хоть против Валар,

Хоть против мира целого — вдвоем.

Никто на нас оружие не поднял,

Никто нам к бегству путь не преградил.

Но не уйти ни от огня в ладонях,

Ни от огня отчаянья в груди.

Так значит, пали зря отец и братья?

Мы Право потеряли, зло творя.

Убийства в Альквалондэ, в Дориате…

Шесть сотен лет войны и крови — зря?!

Над Средиземьем битвы пролетели,

Лик мира изменил Великий Гнев,