Новый мир. Книга 4: Правда (СИ) - Забудский Владимир

— Моя борьба только началась, Мей. И мне нет смысла думать о нормальной жизни, пока она не закончится. От таких людей, как Чхон, не спрячешься. Он умеет убивать так, как ни один человек на Земле. Он дождется момента и уничтожит меня, рано или поздно. Если только…

Сжав губы, я добавил:

— … если только я не уничтожу его первым.

— И как ты собираешься это сделать?

Я тяжело вздохнул, прежде чем произносить то, что мне очень не хотелось.

— Я дам против него официальные показания. Не дам ни единого повода, чтобы мои слова поставили под сомнение. Чего бы мне это не стоило.

Мей смотрела на меня какое-то время, переваривая услышанное.

— Кому ты собираешься давать показания? — спросила она удивленно, разводя руками. — Ты до сих пор считаешь, что в вашем олигархическом обществе есть правосудие? Попав в руки СБС, ты не добьешься ничего, кроме того, что станешь их жертвой. Кто помешает им просто-напросто уничтожить тебя?

— Гражданское общество.

— Ты правда в это веришь?

— Это единственное, во что мне остается верить. В то, что большинство людей еще не полностью прогнили. Если это не так — какой вообще смысл вообще за что-то бороться?

Мей неуверенно покачала головой.

— Я объявлю о том, что делаю. Запишу небольшой видеоблог. Так что весь мир будет знать, что я пошел сдаваться. Это должно удержать их от того, чтобы инсценировать мое убийство при задержании или просто скрыть факт задержания и тайно запереть где-то. Получив меня в руки, они потеряют свою последнюю отмазку, что, мол, мои показания сомнительные. Общество будет требовать от них отчета о расследовании. И они вынуждены будут начать действовать. Даже если Протектор был осведомлен о том, что творили Окифора, Чхон и остальные — это не помешает ему откреститься от них и принести их в жертву. Так ведь работает политика?

— Это крайне рискованная игра, Дима.

— Я знаю.

— Даже если твой расчет оправдается, и высшее руководство Содружества решит пожертвовать парой пешек, которые фигурировали в твоих показаниях, дабы задобрить широкие массы — это не особо тебе поможет. Ты стал слишком одиозной фигурой, занял слишком непримиримую позицию и бросил слишком громкие обвинения, чтобы власти могли позволить себе полностью тебя оправдать и реабилитировать. Если ты сдашься им без каких-либо предварительных условий, то будешь первым, кто будет репрессирован.

— Пусть будет так, если я смогу потянуть за собой Чхона.

— А ты уверен, что сможешь? Как ты вообще можешь знать, чьим интересам на самом деле служит любой человек из вашей правоохранительной системы или спецслужб? Что, если человек, которому ты решишь сдаться, окажется их союзником? Ты об этом не думал?

Я крепко задумался.

— Эта прокурор, Анна Миллер. Она редкая сука, умная и безжалостная. Но при этом кажется принципиальной. Не думаю, что она служит чьим-то интересам, кроме тех, которые считает «интересами Содружества».

— Ты не можешь этого знать. И не можешь знать, что она считает «интересами Содружества».

— Не могу, — подтвердил я.

Переведя взгляд на Мей, я спросил:

— Как считаешь, товарищи из МГБ помогут раздобыть ее прямой номер?

§ 39

Над Сент-Этьеном восходило солнце. Я смотрел на него из окна воздушного челнока, который пролетал над городскими кварталами. Угрюмый азиат, сидящий в кабине пилота, не делал попыток завести разговор со своим единственным пассажиром, и я с этим также не навязывался.

Челнок лавировал в редком в это время суток воздушном транспортом потоке, между аэростатов, проносясь над аккуратненькими жилыми и административно-офисными кварталами, пока небо впереди, до самого горизонта, не очистилось. Около мили мы летели над неприглядной городской периферией, складами и производственными сооружениями, пока не перелетели через 20-футовый сетчатый забор, вдоль которого через каждые 200–300 ярдов были установлены сторожевые посты охраны.

Когда к нам прицепилась на небольшом удалении пара скоростных дронов-перехватчиков, принадлежащих службе охраны порядка, я решил, что это конец.

— Не беспокойся, — раздался у меня в наушнике голос Мей Юнг (или, вернее, Чанг). — Это стандартная процедура. Передают пилоту стандартное предупреждение о приближении к границе безопасной зоны и об отказе от ответственности в случае ее покидания.

Ее информация подтвердилась — пилот челнока свой курс не поменял, а охранные дроны не шли на дальнейшее сближение. Мы пролетели над 500-ярдовой буферной зоной, на голой земле которой не было видно растительности, и, судя по единичным старым черным воронкам от взрывов, разместилось минное поле. Оставили за собой еще один забор, предупреждающие знаки на котором возвещали о высоком напряжении. В этом месте дроны отстали.

Мы вынырнули из-под искусственного озонового купола, и небо наверху приобрело естественный серо-стальной оттенок. Внизу был сухой грунт, изредка прорезаемый сухим кустарником или колючей травой. То тут, то там виднелись вырубки, оставшиеся на месте засохших полос леса, и борозды от пересохших рек. Автомобильные дороги были очищены от брошенных машин, а старые линии электропередач — отремонтированы или демонтированы, демонстрируя, что люди постепенно снова становятся хозяевами на этом участке пустошей. На пустынной местности раскинулись, в одиночку или небольшими группками, невысокие загородные объекты довоенной застройки — фермы, поместья, небольшие заводики. Большинство строений были заброшены и от времени разваливались. Некоторые, однако, были отремонтированы, огорожены заборами и освещены, или даже накрытым маленьким куполом благодаря микро-озоногенератору.

Челнок, оставаясь на высоте не больше трехсот футов и сохраняя стабильную скорость порядка 200 м/ч, скользил над равнинами и невысокими холмами. Через заднее стекло я мог видеть, как живописный Сент-Этьен, над которым висело облако разноцветных аэростатов, удаляется.

— Даже сейчас еще не поздно передумать, — услышал я в своем ухе голос Мей.

— Я уже все решил, Мей, — ответил я твердо. — Но спасибо.

Преодолев примерно 10–12 миль, челнок замедлился и начал выполнять маневр снижения. Когда он обогнул пятисотфутовый холм, на котором стояла старая церковь, Сент-Этьен окончательно скрылся из поля зрения. Челнок снизился около группы довоенных построек, напоминающих конюшни. Поваленные ограды, дыры в крышах зданий и грунтовая дорога, очертания которой почти стерлись и перемежевались островками колючей полевой травы, красноречиво свидетельствовали о том, что это место заброшено.

— Удачи тебе, Дима. Я верю, что мы с тобой еще увидимся.

— Я тоже надеюсь на это, Мей. Спасибо тебе за все.

Едва челнок приземлился, пилот, не заглушая мотор, не говоря мне ни слова и даже не поворачиваясь ко мне, нажал кнопку, которая открыла дверь пассажирского салона. Я спрыгнул на сухую землю. Дверь сразу же закрылась — и меньше чем через минуту челнок уже стремительно скрылся за холмом, направляясь обратно в сторону города.

Я остался стоять в одиночестве посреди поля, ярдах в пятидесяти от группы построек. На глазах были очки-авиаторы, а на голове — блейзер, так что я надеялся, что солнце, которое только-только поднималось над горизонтом, не успеет причинить мне большого вреда за короткое время. Да и вряд ли именно солнце являлось моей самой большой причиной для беспокойства.

Посмотрев на церковь на холме, который высился над долиной, я подумал, что сидящий там снайпер смог бы «снять» меня с такой же легкостью, как мишень в тире. Для современных снайперских систем, которые осуществляют прицеливание при помощи компьютера, расстояние в 1000 ярдов не было критичным, а в Легионе было несколько снайперов, которые способны были поразить цель с 2500 ярдов. Впрочем, может быть, снайпер и не требовался. Стрелок с обыкновенной штурмовой винтовкой, скрываясь в одной из близлежащих построек, мог подстрелить меня так же легко. Гипотетический убийца мог бы при желании даже открыто выйти мне навстречу и выстрелить мне в грудь из пистолета, смеясь в лицо. Я не имел при себе оружия. Прекрасно понимал — если мои расчеты не оправдались, если меня тут будут подстерегать убийцы, то оружие мне не поможет.