Танковые войны XX века - Александр Больных

По плану 3-я танковая группа генерала Гота должна была наступать на восток из района Сувалки с максимальной скоростью, чтобы как можно быстрее выйти к Минску. 3-я танковая группа Гота была временно привязана к 9-й армии.

Удар Группы армий «Центр» оказался таким же внезапным, как и удар Группы армий «Север». Танковая группа Гота сразу захватила три важных моста через Неман и начала двигаться в глубь советской территории. Но тут совершенно неожиданно немецкие летчики подставили ножку собственным танкистам. Тыловые колонны VIII авиакорпуса не стали ждать, пока пройдут танки, и ринулись вперед, перемешавшись с машинами 7-й танковой дивизии генерала фон Функа. Этот бардак продолжался до тех пор, пока немецкие колонны не столкнулись с Т-34 5-й танковой дивизии. Лишь после этого немецкие летчики решили действовать более осмотрительно.

Гудериан также бодро заявляет, что была достигнута полная внезапность нападения, и артподготовку он вел по одной-единственной причине — так было предусмотрено планом. Переправа 2-й танковой группы через Буг прошла без задержки, и хотя Брестская крепость сражалась, это не задержало немецкие танки. Они просто обошли ее справа и слева и двинулись дальше, оставив пехоту разбираться с упрямым гарнизоном. Сам Гудериан двигался с передовыми частями, что следовало бы считать неуместным. В боевых порядках должен следовать командир танковой дивизии наверняка, командир корпуса — пожалуй, но даже при налаженной немецкой системе связи командующий армией не сумеет контролировать все свои войска, находясь на передовом КП.

Темп наступления Гудериана и Гота оказался ничуть не меньше, чем у Манштейна и Рейнхардта. Если посмотреть на карту в шестом томе Советской военной энциклопедии, то мы увидим, что 23 июня авангарды Гудериана вошли в Березу, то есть за сутки они преодолели 100 километров. 24 июня танки Гота заняли Вильнюс, пройдя за двое суток около 120 километров. Темпы наступления были совершенно исключительными.

Итак, к исходу первого дня боев немецкие танки вырвались на оперативный простор, и фон Бок предоставил Готу полную свободу действий, которой тот воспользовался, расширив прорыв между советскими 3-й и 11-й армиями до 150 километров.

Поздно вечером 22 июня Народный комиссар обороны маршал Тимошенко направил в войска знаменитую директиву № 3, которую ему еще не раз помянут. Главной в ней было то, что от советских армий требовался переход в наступление. Против Группы армий «Центр» Красная Армия имела значительно больше сил, чем против группы фон Лееба, однако пользы это не принесло практически никакой, и теперь историки утверждают, что Тимошенко не сумел эти силы использовать. Однако значительная часть обвинений в адрес Тимошенко носит сугубо схоластический характер, хотя по многим пунктам его вину отрицать бессмысленно. Например, пишут, что он не сумел наладить взаимодействие войск Северо-Западного и Западного фронтов. Да, это так. Но вспомним, что танки Гота разделили эти фронты, кстати, совершенно непреднамеренно. Просто такова была география театра военных действий. Да и сами немцы не грешили координацией действий на стратегическом уровне. Во всяком случае, фон Лееб и фон Бок никак друг другу не помогали и свои планы и действия не координировали.

Все началось с контрудара 11-го механизированного корпуса под Гродно. Наши историки пишут, что ему удалось отбросить немецкий XX корпус на 6 километров, но под ударами немецкой авиации корпус был вынужден отойти, и к утру 23 июня город Гродно был оставлен. Опять-таки смотрим на карту. Гродно расположен примерно в 50 километрах от границы. Получается, что за первый день войны немцы прошли 50 километров туда, да еще и 6 обратно, а потом в первой половине дня 23 июня снова вперед. Не слишком ли это много? Или успех контрудара целиком остался на страницах советских книг? Если посмотреть на карты в «альтернативных» изданиях, то мы заметим, что действительно немецкая 129-я пехотная дивизия двигалась гораздо медленнее соседей, но вот отступать она даже не думала. И еще вопрос. Почему в контрударе участвовала одна только 29-я танковая дивизия, а 33-я танковая и 204-я механизированная заняли позицию невмешательства? Заявление, что-де 33-я танковая находилась в 40 километрах от района предстоящего боя на фоне темпов продвижения немецких войск, звучит просто смехотворно. Впрочем, кто хочет — повод найдет всегда. Но разве маршал Тимошенко виноват в происшедшем? Или это вина командира корпуса генерала Мостовенко, который не сумел собрать свои силы?!

Дальше дела пошли еще более скверно. С целью ликвидации прорыва немцев из района Сувалкского выступа командующий Северо-Западным фронтом генерал Д.Г. Павлов приказал своему заместителю генералу Болдину сформировать ударную группу в составе 6-го и 11-го механизированных и 6-го кавалерийского корпусов, чтобы «нанести удар в общем направлении Белосток — Липск, южнее Гродно с задачей уничтожить противника на левом берегу реки Неман».

А вот это уже была очень серьезная ошибка. Похоже, Павлов даже отдаленно не представлял сложившейся ситуации, потому что нацеливал мощнейшую танковую группировку в составе более чем 1300 танков и 370 пушечных бронеавтомобилей на пехотные дивизии противника, единственной заботой которых было не слишком отстать от ушедших вперед танковых корпусов. Удар был нацелен на 102-ю и 129-ю пехотные дивизии XLII армейского корпуса немцев. Ни танковым корпусам Гудериана, наступавшим еще южнее, ни танковым корпусам Гота, двигавшимся севернее, этот удар не мешал и не угрожал. Павлов предполагал отрезать ушедшие вперед танки Гота, но дело в том, что в это самое время XLVII танковый корпус генерала Лемельсена из группы Гудериана уже находился в тылу формируемой группировки, которая буквально повисала в воздухе.

Кстати, здесь существует странная путаница, объяснить которую крайне сложно. Почему-то практически все наши историки пишут о том, что целью удара были немецкие VIII и XX корпуса. Но при первом же взгляде на карту видно, что VIII корпус наступал севернее Гродно и находился на правом берегу Немана. Кроме упомянутых двух дивизий XLII армейского корпуса в полосу наступления попадали 162-я и 256-я пехотные дивизии XX корпуса. То есть соотношение сил было еще менее благоприятным для немцев, чем указывает, например, М. Солонин.

Таким образом, не в первый и не в последний раз сложилась идеальная для советских танкистов ситуация — предстоял встречный бой с пехотными дивизиями. Согласитесь, после 50-километрового марша немцы не имели ни времени, ни сил подготовить хотя бы подобие оборонительных позиций. Упоминать, что группа Болдина по числу танков и бронеавтомобилей превосходила любую из танковых групп Вермахта, уже просто лишнее. Вдобавок Болдин получил полк тяжелых гаубиц из резерва Главного командования.

Интересно, что немцы полностью проглядели сосредоточение этих огромных сил. Объяснение простое — Люфтваффе вели разведку советских тылов, а наблюдать за районом Белостока просто не считали нужным. В общем, идеальные условия для малого блицкрига. Увы… 23 июня началось наступление группы Болдина, а уже через два дня оно завершилось, причем завершилось полным ее разгромом. Хуже того, немцы практически не заметили этого контрудара. В журналах боевых действий смутно упоминается небольшой кризис у 256-й пехотной дивизии в районе Гродно, но дивизия справилась с ним собственными силами. Об этом же пишет Гальдер, заметив, что все атаки русских были отбиты уже к вечеру 23 июня.

Кстати, самое смешное, вы можете очень внимательно прочитать воспоминания генерала Болдина, но не найдете там никаких упоминаний о наступлении или контрударах. Странно, что ни М. Солонин, ни В. Бешанов, ссылающиеся на эту книгу, не заметили этого простого факта. Все, чем ограничивается Болдин, — это пересказ своих разговоров с командиром 6-го мехкорпуса генералом Хацкилевичем, с командующим фронтом генералом Павловым, с непонятно как очутившимся в его штабе маршалом Куликом. И только.

«И в боевых условиях 6-й корпус проявил себя с лучшей стороны. В полосе, где он оборонялся, гитлеровцам, несмотря на неоднократные попытки, так и не удалось прорваться. Корпус понес потери, но он еще боеспособен и мог, пусть не с полной силой, контратаковать.

…

Позвонил Хацкилевич, находившийся в частях.

— Товарищ генерал, — донесся: его взволнованный голос, — кончаются горючее и боеприпасы. Танкисты дерутся отважно. Но без снарядов и горючего наши машины становятся беспомощными. Дайте только все необходимое, и мы расправимся с фашистами.

В словах Хацкилевича не было и тени бахвальства. В них звучала глубокая вера командира в своих бойцов, уверенность в том, что врага можно бить с большим успехом. Я сознавал его положение. Кончится горючее, и танки остановятся. А это — проигрыш боя. Погибнут люди, техника, прекратит существование превосходный механизированный корпус, и врагу будет открыт путь.