Жизнь в эпоху перемен. Книга первая - Станислав Владимирович Далецкий

– Помилуй бог, – смутился Иван, – гордыня есть тяжкий грех, я же по натуре домосед и отдыхаю от учебы и трудов – ибо в поте лица дается мне образование и приходится искать приработки, чтобы учиться дальше и закончить институт. Потому у отца своего сплю, ем и читаю книги, что перечитываю с самого детства из отцовой библиотеки.

– Зайдите ко мне: у меня тоже есть библиотечка – книги всё больше духовные, но есть и светские, приличного содержания, да и в духовных книгах много поучительного не только для веры православной, но и для познания сего мира. Ведь недаром, Господь послал своего сына на грешную эту землю, чтобы искупить людские грехи, открыть людям истинную веру и наставить их на путь истины.

Можем прямо сейчас, и зайти ко мне: матушка моя как раз самовар ставит для чаепития. За чайком и поговорим о делах духовных и мирских: вижу, что неспокойно у вас на душе, недовольны вы своею жизнью и оттого в вас, Иван Петрович, поселилось уныние и неверие в божий промысел, что Господь насылает на нас, грешных, чтобы любили мы свою жизнь – как она есть, а через жизнь свою возлюбили бы и отца нашего – Господа Иисуса Христа.

– Ловко вы, батюшка, от жизни нашей развернули мои мысли к Господу Богу, – удивился Иван.

– Много лет проповедую – вот и познал тайны души человеческой, что выражается на лицах людей и на вашем лице, Иван Петрович, очень даже хорошо видится мне неудовлетворенность ваша бытом вашим.

– Правда ваша, батюшка, – ответил Иван, – стяжательство капиталов мне претит, но и бедность не красит человека, а в постоянных заботах о хлебе насущном некогда задуматься о смысле своей жизни. Давеча, в лесу наблюдал жизнь муравьёв: как разумно у них устроено – живут сообща и всё у них сообща делается, но люди тоже живут сообща, а вот заботиться о себе должен каждый в отдельности и большой удачей считается урвать себе кусок пожирнее за счет других: не по-божески это.

– У каждого своя стезя и каждому воздастся там по делам их, – назидательно сказал батюшка, указывая перстом в небо. – Всякое устройство общества – это от бога, и всякая власть – тоже от бога и не следует бога гневить за устройство нашей жизни здесь, на грешной земле.

– Почему бы, господу не устроить жизнь праведную здесь, на земле и для всех, а не там, в загробном мире, – возразил Иван священнику, наблюдая как собачонка схватила за крыло зазевавшуюся ворону, откусила ей голову и жадно урча, разбрасывая перья птицы, поедала нечаянную добычу.

– Вот смотрите, батюшка, собака съела ворону, щука глотает пескарей, человек поедает щуку, если другой человек не отнял у него эту рыбешку, и так во всём в нашей жизни: сильные поедают слабых или отнимают у них добычу и на вершине этого устройства жизни на земле находится человек, созданный Господом по своему подобию и образу. Так может это Господь устроил так мир, и ему это нравится, коль не применяет он свое могущество для справедливого переустройства мира? Тогда людям самим надо переустраивать нашу жизнь, не уповая на Господа, не так ли, батюшка?

– Вижу, Иван Петрович, изрядно вы набрались ереси в городе, коль сомневаетесь в божьем провидении, небось, в кружке каком-нибудь революционном изучаете эту ересь, придуманную жидами, чтобы сделать всех людей равными на земле. Тогда не будет равенства между людскими праведными душами, там, в вечной жизни, на небесах. Что лучше, по-вашему? Миг земной жизни здесь, пусть в заботах и несчастьях, или вечная блаженная жизнь там на небесах?

– Какая жизнь там на небесах, никто не знает, ибо никто еще оттуда не возвратился, лишь Христос воскрес и вознесся на небеса, но тоже не сказал про райские кущи, да и современная наука не находит места в мироздании для божьих чертогов: и рая, и ада, – возразил Иван, наблюдая за собакой, которая съев ворону, улеглась, облизываясь, на солнышке, меж тем как другие вороны с возмущенным карканьем носились над собакой, кляня её на своем птичьем языке за гибель своей товарки.

– Оставим, Иван Петрович, этот ненужный спор, – примирительно сказал батюшка, – хорошо, что вы бога совсем не отрицаете и иногда заходите в церковь, как сегодня. Пойдёмте ко мне, попьём чаю с вареньем и дам я вам почитать жития святых – первоапостольных, многих из которых тоже вначале сомневались в Христе, но потом прозрели и даже через лишения и смерть не утратили святую веру в Христа. Поживёте, Иван Петрович, подольше, устроите свою жизнь, и у вас тоже сомнения в божьем промысле исчезнут.

Иван зашел к священнику, попил чаю с вареньем, взял у него несколько книг духовного содержания и ушел домой, почитать на досуге христианские истории.

Жития святых он прочёл, как сказки про древние времена, в которые люди, как и сейчас, убивали, грабили, предавали родных и друзей и всё это прикрывали божьим именем. Да бог и сам был неплох в делах людских: самолично истреблял отступников, насылал на людей огонь небесный, потопы, моровые язвы и различные несчастья.

Иван, конечно, учил «Закон Божий» в школе и училище, да и в институте был курс православия, но учил по обязанности, не вникая в содержание. Сейчас, в свободное время и будучи зрелым человеком, он по другому воспринял церковные книги о христианстве и понял, что именем Христа прикрываются все несправедливости в человеческом обществе как в Европе, так и в России. Помещики имели крепостных, с которыми обращались не как человек с равным ему человеком, а как хозяин обращается со скотиной – исключительно по своему разумению и для своей выгоды. Барин, изнасиловав свою крепостную девку, шел в церковь, где поп давал ему отпущения грехов, а барин взамен жертвовал толику денег на храм божий.

Перечитав внимательно «Закон Божий» в популярном изложении для школы и семьи, Иван понял, наконец, истоки вражды христиан к еврейскому племени. Из сказок о Христе, следовало, что он выбрал иудейский народ, в качестве учеников своего учения, но евреи не поняли его учения и не приняли самого Христа, а отвергли его и подвели под смерть. Так евреи из богоизбранного народа превратились в губителей Христа и поэтому христиане до сих пор мстят евреям за богоотступничество. Хотя месть по Христовым заветам и распространяется лишь до седьмого колена, но прошло уже две тысячи лет с тех библейских времен, а вражда к евреям не только не утихает, но и разгорается