Мыс альбатросов (СИ) - "-Edelweiss-"

Гермиона нетерпеливо задёргала ручку. Снова и снова…

— Она всегда заедала, — голос Регулуса раздался над самым ухом.

Гермиона застыла, прижав ладонь к груди. Сердце стучало как сумасшедшее. Блэк надавил на латунную ручку, опустив её вниз до щелчка, прозвучавшего почти интимно в тишине кухни, и путь наружу стал свободен.

— Ты не устала убегать? — Регулус наклонился, опустив подбородок на плечо Гермионы, и вздохнул. — Я безумно устал.

Она резко развернулась.

— Убегать?! От чего?

Регулус коснулся её щеки, его взгляд не удавалось прочесть. Какие тёплые пальцы…

— Насчёт случившегося… — заговорила Гермиона, решив, что ответа не дождётся.

— Случившегося?

Тут уж появился повод по-настоящему рассердиться. Пока он тем же невинным тоном не ляпнул что-то вроде: «А что случилось?», она почти воинственно сказала:

— Я решила, что это поможет тебя отвлечь, переключить внимание. Ты сам сказал, что в бою подойдёт любой метод! Это тактика ошеломления противника.

— А-а, так ты атаковала? Неплохо. Я оценил. Но в дуэли атакуют двое. Теперь мой черёд, — Регулус в одно мгновение притянул Гермиону за талию и накрыл её губы своими.

В шоке она упёрлась кулаком ему в грудь, но объятие стало лишь крепче, а поцелуй — настойчивее. Друзья не поступают таким образом, не обнимают, не касаются так, что подгибаются колени или… Гермиона сама не поняла, когда оставила сопротивление, закрыла глаза и ответила на поцелуй с тем же пылом. Движения Регулуса наоборот вдруг стали мягче, наполнившись отчаянной нежностью. Она едва осмеливалась дышать в его руках. Пальцы двинулись вверх, очерчивая линию его подбородка, изгиб шеи, скользнули в волосы на затылке и с силой стиснули их у самых корней.

Регулус резко прервал поцелуй, рвано выдохнув ей в губы, и глухо спросил:

— Ещё?

— Ещё? — уточнила Гермиона. Затуманенный разум мешал понять, о чём ей говорили, пока Регулус Блэк прижимал её к себе.

— Я имею в виду… — он впервые показался ей смущённым. — Могу ли я снова тебя поцеловать?

Нет, ни в коем случае! Нет! Ещё минута в этой комнате, и она сгорит прямо в его объятиях, обратится в печную золу. Она уже в огне, но… но её тело восстало, желая продолжить начатое. Только так Гермиона могла объяснить свои действия. Одной рукой она смяла рубашку на груди Блэка, так что пальцы задели затрещавшую пуговицу, а другой обняла его за шею. Это оказалась весьма кстати, если учесть, чего ей стоило держать равновесие. Несправедливо — то, что он так действовал на неё! Она закрыла глаза, вдохнув раскалённый воздух, и тут же широко их открыла. Сердце заколотилось в груди чаще, а ведь казалось бы — куда уж сильнее.

Она должна прекратить это. Так нельзя!

Гермиона опустила глаза и на грани слышимости пробормотала, будто выставляла последний щит:

— Мне… мне нравится Рон.

— Я знаю.

Она вскинула голову.

— А ты до сих пор влюблён в другую.

Горячие ладони стиснули её плечи.

— Так и есть.

Тихий выдох, граничащий со стоном, вырвался из её груди.

Блэк наклонился. Сама не своя от собственной смелости, Гермиона потянулась к нему не столько телом, сколько душой, и покорно разомкнула губы, чтобы он приник к ним во второй раз. В третий… В пятый…

От нехватки воздуха начали плавиться лёгкие. Голова кружилась, теряя связь с реальностью. Непреодолимая сила припечатала ноги Гермионы к полу, а руки — к юноше, который великолепно целовался. Даже слишком хорошо, чтобы быть правдой…

Она дала ему запустить пальцы в непослушные волосы, запрокинула голову, позволяя его губам коснуться точки пульса у основания шеи, увлечённо двинуться ниже. Гермиона схватилась за плечи Регулуса, чтобы не упасть.

Со стороны дверей раздалось шипение, и что-то с тихим стуком упало на паркет.

Гермиона чувствовала себя заворожённой, податливой, тряпичной куклой в руках колдуна, однако сумела повернуть голову. Метёлочка из перьев тихонько покачивалась на пороге кухни, а в отражении в серебряном кофейнике виднелась раскрасневшаяся девушка с лихорадочным блеском в глазах, со сдвинутым вбок воротом свитера. Её руки совершенно непристойно притягивали к себе непривычно растрёпанного Регулуса Блэка. Грейнджер не могла рассмотреть его лицо, но слышала, как чарующе он твердил её имя: Гермиона. Гермиона. Гермиона.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Вдруг она совершенно чётко поняла, что происходит, и вся похолодела. Мир вокруг обрёл ясность форм, стал ярче, рельефнее, звуки обрушились шквалом.

Блэк оторвался от её шеи, чтобы снова прильнуть к губам.

Она замерла, попросту одеревенела, и Регулус остановился, мгновенно оценив ситуацию. Гермиона оттолкнула его, хотя в этом не было нужды — он больше не удерживал, и спрятала лицо в ладонях.

Как ей смотреть ему в глаза?!

А Рону!

Рон! При мысли о нём Гермиона чуть не взвыла.

Рон — мальчик, с которым она мечтала пойти на бал, по которому тосковала ещё в прошлом году. Она ревновала, злилась, плакала на плече у Гарри, а потом замирала в предвкушении чего-то большего каждый раз, когда Рон смотрел на неё своими синими, как небо, глазами. И всё это в одночасье кануло в бездну? Неистовую серую бездну…

Гермиона попятилась, качая головой в бесконечном отрицании.

Нет! Её чувства не изменились! Но ущерб им уже причинён, непоправимый ущерб…

Как пережить этот «инцидент»? Так Гермиона окрестила последние пять минут своей жизни… Или десять? Или час? Она потеряла счёт времени…

Внезапный сквозняк заставил незапертую дверь террасы хлопнуть. Резкий громкий звук за спиной отрезвил Гермиону. Она насупилась, сведя брови к переносице.

Регулус шумно выдохнул, привлекая её внимание.

— Предлагаю сойтись на ничьей, — произнесла Гермиона, нащупав съехавшую к уху заколку, но расстегнуть так и не смогла.

Что делать, если Блэк посмеётся над ней, проигнорирует жалкую попытку вернуться к исходной точке? Больше всего на свете Гермиона боялась предстать перед кем-то уязвимой.

— Хорошо, — Регулус зазвучал равнодушно. — Значит, ничья.

Гермиона оторопела, вскинув на него глаза.

«И это всё? Он довольствуется этим?»

Но Блэк и вправду выглядел так, будто ничего не изменилось. Повеяло холодом, это сквозняк всё озорничал с дверью на террасу.

— Пойду посмотрю, вернулся ли Люпин.

— Всё? Разве мы не будем обсуждать произошедшее? — выпалила Гермиона, задетая столь вопиющим безразличием. Её распирало изнутри: так хотелось узнать, что Блэк думает об их поцелуе, и одновременно страшилась услышать ответ.

Не сводя с неё глаз, Регулус подался ей навстречу, и они снова оказались непозволительно близко.

— Пожалуй, я откажусь от обсуждения. Не уверен, что это хорошая идея.

Гермиона медленно моргнула.

— Почему это? Я всё могу объяснить! — вскипела она.

— Мне нравится моё объяснение, других не надо, — пожав плечами, сказал Регулус и вновь отстранился. — Тем более мы уже выяснили, что нам нравятся совершенно другие люди, и поцелуй ничего не значит.

Должно быть, она покраснела до корней волос. Гермиона прикусила губу, ощутив возросшую неловкость.

— Кстати, — продолжил он, потянувшись к её волосам, — хвалю за скорость. Ты быстро бегаешь. Полезный навык, — Блэк расстегнул упрямую заколку над её ухом, после чего волосы свободно упали ей на плечи. — Ты куда-то спешила? — любезно поинтересовался Регулус.

— На воздух, — едва шевеля языком от злости и чего-то ещё, проговорила Гермиона. — Мне нужно на воздух!

Он снял с крючка возле двери тёплое пальто из белой шерсти, которое Андромеда надевала, чтобы выходить к магглам, и бережно накинул на плечи Гермионы, как будто укутывал ребёнка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Как пожелаешь.

Она вздрогнула, перехватив ткань под горлом, и закуталась в пальто, зажав его края в кулак. Гермиона осторожно посмотрела на Блэка, надеясь прочитать его эмоции. Он заметил её взгляд и лукаво улыбнулся. Совершенно неподобающе при той ужасной, вопиюще ужасной ситуации, что стремительно толкала Гермиону в пучину морскую, а то и дальше.