Осень патриарха. Советская держава в 1945–1953 годах - Спицын Евгений Юрьевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После окончания Второй мировой войны на территории Корейского полуострова, который давно являлся колониальным владением Японии, возникли советская и американская оккупационные зоны, границей которых стала 38-я параллель. В августе — сентябре 1948 г. на территории этих зон возникли два суверенных государства: Северная Корея (КНДР), где при активной поддержке советской стороны к власти пришли коммунисты во главе с Ким Ир Сеном, и Южная Корея (РК), где к власти при столь же активной поддержке «союзников» пришли проамериканские силы во главе президентом Ли Сын Маном.
Понятно, что выработанная для Кореи буферная формула стабильности могла работать только при взаимопонимании её главных гарантов — СССР и США. Но при начавшейся деградации советско-американских отношений эта формула сразу дала резкий сбой и вызвала к жизни первый военный конфликт, который принято называть Корейской войной (1950–1953). В современной западной историографии (Г. Киссинджер, Дж. Арнольд, П. Лоу, К. Блэр[495]) существует два основных подхода в интерпретации главных причин начала Корейской войны. Первый из них основан на презумпции существования либо трёхстороннего (СССР — КНР — КНДР), либо двустороннего (КНДР — КНР) коммунистического заговора против США. А второй возлагает основную вину за возникновение войны на американских «либералов», в частности госсекретаря Дина Ачесона и генерала армии Дугласа Макартура, которые были основными разработчиками полностью провальной концепции «тихоокеанского периметра безопасности США», вне которого оказался Корейский полуостров.
В современной российской, западной и китайской историографии (А.В. Торкунов, А.А. Волохова, А.В. Воронцов, Ш. Жихуа, К. Уэзерсби[496]) на основе архивных документов удалось установить, что советское политическое руководство было в курсе планов Ким Ир Сена начать войну с южным соседом. Более того, советское военное командование в лице главнокомандующего войск Дальнего Востока маршала Советского Союза Родиона Яковлевича Малиновского и командующего Дальневосточным военным округом (ДВО) генерал-полковника Николая Ивановича Крылова принимало частичное участие в составлении планов возможных военных операций, однако установить причастность И.В. Сталина к непосредственной разработке этих планов до сих пор не удалось.
Между тем незадолго до начала Корейской войны главным военным советником в Пхеньяне был назначен очень опытный военспец — командир 1-го стрелкового корпуса генерал-лейтенант Николай Алексеевич Васильев, — тесно координировавший всю свою деятельность с советским послом в Пхеньяне Терентием Фомичом Штыковым. И это совсем не случайно, поскольку глава советской дипломатической миссии был отнюдь не кадровым дипломатом, а старым и проверенным партийным работником, близким соратником самого А.А. Жданова, который в годы войны, дослужившись до генерал-полковника, поочерёдно занимал должность члена Военного совета Ленинградского, Волховского, Карельского и 1-го Дальневосточного фронтов. Причём, как верно подметили ряд российских учёных (А.А. Волохова, А.Н. Сулимин[497]), если внимательно проанализировать секретную переписку между И.В. Сталиным и Т.Ф. Штыковым, то станет совершенно очевидно, что именно он был реальным связующим звеном между высшим советским руководством и аппаратом советских советников в Северной Корее.
Главная деятельность советских военных советников, численность которых составляла порядка 120–160 военспецов, заключалась в помощи командующим, командирам и штабам соединений и частей Корейской народной армии (КНА) в планировании и проведении операций фронтового и армейского масштаба. Именно на их плечах лежала большая доля ответственности за успех или провал всех военных операций, поскольку именно от опыта этих людей, большинство из которых прошли горнило Великой Отечественной войны, зависела стратегическая победа над противником. Поэтому вполне естественно, что любая ошибка советских советников подвергалась жёсткой критике и сразу пресекалась на самом верху. Так, в связи с неудачами северокорейских войск в сентябре 1950 г. И.В. Сталин, который в шифрограммах значился под «китайским» псевдонимом Фын Си, в конце сентября 1950 г. направил Т.Ф. Штыкову разгромную шифровку, в которой советские советники были прямо обвинены в «стратегической малограмотности», «слепоте в деле разведки», «отсутствии стратегического опыта» и других грехах. С такой же издёвкой он писал и о том, что «нашим военным советникам, имеющим за своими плечами опыт Великой Отечественной войны, должно быть известно, что такое неграмотное использование танков» — то есть без предварительной артподготовки — «приводит лишь к потерям». Через день аналогичную шифровку И.В. Сталин направил не только в адрес Т.Ф. Штыкова, но и представителя Генерального штаба в Северной Корее генерала армии Матвея Васильевича Захарова, который, собственно, как заместитель начальника Генштаба и начальник ГРУ, отвечал за планирование и проведение всех военных операций. Причём, как считает тот же А.Н. Сулимин, надо признать и отдать должное глубине анализа и силе предвидения И.В. Сталина, который предельно чётко сформулировал главные военно-политические задачи КНДР и нацелил советнический аппарат на их успешную реализацию. Именно он требовал «без промедления мобилизовать все силы и не допустить перехода противником 38-й параллели, а следовательно, и быть готовым к борьбе с противником и севернее 38-й параллели», указал на необходимость «скорейшего вывода на север боеспособных частей КНА» и организацию массового партизанского движения на юге страны и т. д.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})По мнению многих российских, прежде всего военных, историков (А.В.Алексеев[498]), Корейская война довольно чётко распадается на четыре основных этапа: первый этап (25 июня — 14 сентября 1950 г.), который ознаменовался наступлением частей и соединений КНА, сумевших дойти до реки Нактонган и блокировать войска противника на плацдарме в районе города Пусан; второй этап (15 сентября — 24 октября 1950 г.), во время которого многонациональные американо-ооновские силы перешли в контрнаступление и вошли в южные районы КНДР; третий этап (25 октября 1950 г. — 9 июля 1951 г.), который ознаменовался вступлением в военный конфликт китайских «добровольцев», что привело к отступлению американо-ооновских войск и стабилизации линии боевых действий в районах, прилегающих к 38-й параллели; четвёртый этап (10 июля 1951 г. — 27 июля 1953 г.), во время которого активные боевые действия перетекали в тяжёлый переговорный процесс и наоборот.
Ранним утром 25 июня 1950 г. северокорейские войска под командованием Ким Му Чжона перешли демаркационную линию и с боями стали продвигаться в направлении Сеула. В тот же день Совет Безопасности ООН принял резолюцию с осуждением этой военной акции и потребовал немедленно отвести войска КНДР за 38-ю параллель. 27 июня 1950 г., не дожидаясь повторного обсуждения корейского вопроса в Совете Безопасности ООН, президент Г. Трумэн отдал приказ американским вооружённым силам оказать всемерную помощь южнокорейским войскам, положение которых было отчаянным. Руководство этой операцией было поручено генералу армии Дугласу Макартуру — командующему оккупационными американскими войсками в Японии. В тот же день Совет Безопасности ООН принял новую резолюцию с общей рекомендацией всем странам ООН оказать помощь Южной Корее. Однако 28 июня северяне взяли Сеул и отбросили южнокорейскую армию далеко на юг, где она удерживала лишь небольшой плацдарм в районе порта Пусан, где предполагалась высадка американских экспедиционных войск.
7 июля Совет Безопасности ООН принял третью резолюцию, в которой предусматривалось создание многонационального контингента сил ООН в Корее под американским командованием. С этого момента американское вмешательство в корейский конфликт получило правовое обоснование, а американские вооружённые силы стали действовать под флагом ООН. В результате военная обстановка на фронте резко изменилась и отступать теперь пришлось северянам.
