Три грани рока - Константин Ветошко

Еще один дикарь вознамерился проткнуть норда острием на конце секиры, орудуя ею как и копьем, но он успел уклониться. Несколькими молниеносными ударами Керит расправился сразу с двумя горцами, и Торстен получил пару секунд для того, чтобы поднять щит убитого гвардейца и поправить перекошенный шлем.

Еще полминуты они вполне удачно сдерживали напор горцев, а потом норда опять едва не оказался выдернут вперед. Один из варваров, нанося удар сверху вниз, ловко зацепил своим топором кромку щита пехотинца и рванул его на себя. На ногах Торстен удержался, но невольно раскрылся. Воспользовавшись этим, горец нанес быстрый тычок углом топора, метя в щель между нащечниками. К счастью, норд успел дернуть головой, и удар пришелся в сталь шлема, а меч солдата разрубил ногу истошно завопившему варвару.

Торстену становилось все труднее и труднее двигаться. Несмотря на то, что рана была неглубока, она обильно кровоточила, и яростно шипевший норд постепенно терял силы. Изматывающая, притупляющая внимание и реакцию усталость все возрастала. Левая рука уже с трудом поднимала щит, а правая все медленнее ворочала мечом. Из груди вырывалось хриплое дыханье, горло пересохло, до боли хотелось напиться холодной воды. Жара становилась невыносимой, и струйки пота обильно мешались с кровью. Изрядно покореженные доспехи все сильнее сковывали движения, а кольчуга не давала вздохнуть полной грудью. Но Торстен не имел права на передышку и вновь и вновь сталью встречал врагов.

Ряды императорских солдат таяли, а нападавшие не ослабляли натиск. Вот один из гвардейцев, закрывая голову щитом, не успел отступить или отбить удар по ногам, и выщербленное лезвие секиры горца легко отсекло защищенные лишь кожей сапог пальцы. Яростно взвыв, солдат вскинул меч в отчаянном замахе, но клинок другого варвара, пробив тонкую кольчужную вставку, глубоко вошел ему в руку с внутренней стороны, а потом сразу несколько сильных ударов шестопером и топором смяли его шлем, проломив череп.

Бойцы справа все сильнее пятились, не давая себя обойти. Один из пехотинцев замешкался, и это стоило ему жизни. Вскоре оставшийся на ногах неполный десяток израненных и уставших солдат сомкнулся в кольцо. В основном это были гвардейцы, из тавта Торстена способными сражаться оставалось только трое. И в этот момент варвары разом отхлынули. По выставленным щитам скользнула брошенная кем-то секира, вонзилось несколько копий. Чуть в стороне из последних сил, волоча за собой внутренности, полз один из горцев. Его надрывные вопли мешались со стонами других раненных.

— Сейчас луками довершат, — голос Керита был буквально пропитан ледяным спокойствием. Казалось, что его нисколько не беспокоит неминуемая гибель. — Жаль, что мы им стрелами ответить уже не сможем.

— Ну, так станцуем со смертью последний танец, — грустно усмехнулся Ритал, напряженно всматриваясь в фигуры горцев, словно пытаясь угадать, кому же из них суждено оборвать нить его жизни.

— Не спеши себя хоронить, — тихо произнес Керит, внимательно оглядел израненных товарищей, улыбнулся им и тут же взорвался яростным воплем. — За империю! Режь!!!

Солдаты подхватили безумный клич и с остервенением ринулись вперед, навязывая горцам ближней бой и не давая издали засыпать стрелами. Торстен, как и все, с бешенством рубил ненавистных варваров, но в его голове нарастал шум, а меч и щит делались все неподъемнее.

От очередного удара мокрая от крови и пота рукоять вырвалась из пальцев, и норд оказался безоружным. Разрывая горло в безумном крике, Торстен бил щитом, закованным в сталь кулаком, локтями. На его шлем, наплечники, правую руку обрушилось несколько сильных ударов, но норд, рыча от ярости, продолжал крушить врага. Боец понимал, что стоит дать противнику как следует размахнуться, и его уже ничто не спасет. Под отчаянными ударами сминались оскаленные лица варваров, он даже сумел провести удачную подножку, опрокинув одного из противников, но тут же получил сильный тычок в переносицу обратным концом секиры, а потом и вовсе был отброшен назад.

На Торстена обрушилось несколько сильных ударов, от которых он с трудом смог закрыться щитом, но потом тяжелый шестопер оставил на его шлеме внушительную вмятину, а чей-то клинок едва не отрубил правую кисть. Норд рухнул на колени, но его заслонил сражавшийся рядом Ритал. Несколько долгих секунд ветеран умело отбивался от наседающих горцев, но потом не смог выдернуть застрявший в ключице врага клинок, а на щите у него повис еще один варвар. Ритал разжал сжимающие рукоять меча пальцы и попытался отшатнуться, но не успел. Меч горца кончиком клинка попал аккурат между двумя нащечниками и легко разрубил губы и небо, выбивая передние зубы. Варвар, повисший на его щите, сделал подножку, и ветеран упал, захлебываясь кровью.

Но за эти короткие мгновенья Торстен успел подхватить с земли чей-то топор. Выпрямившись, он застонал от боли не только в груди, но и правом боку, с ужасом понимая, что там его кольчугу тоже пробил чей-то меткий удар. Шею и грудь заливала хлещущая из носа кровь. Норд вывихнул кисть, и правая рука плохо слушалась, а при каждом движении она еще и отдавалась болью под изрубленным наплечником. Перед глазами замелькали разноцветные огоньки, и норд едва не упал от нахлынувшей слабости. Его шлем был смят в нескольких местах, а глаза теперь заливал не только пот, но и кровь из рассеченной головы.

Внезапно в уши ворвался громкий, протяжный звук, напоминающий горн, и горцы вновь поспешно отхлынули назад, оставив стоять четверых пошатывающихся солдат, с головы до пят заляпанных своей и чужой кровью. Лишь командир отряда держался на ногах уверенно и казался полностью расслабленным, словно и не побывал сейчас в бою. Из-под разрубленного наплечника медленными толчками стекала кровь, на шлеме виднелось несколько больших вмятин, но он совсем не обращал внимания ни на раны, ни даже на отходящих варваров, а пристально разглядывал что-то внизу.

Торстен тоже с удивлением разглядел стелящийся по земле туман, но в этот момент белесые полотнища взметнулись по его ногам вверх, и он вдохнул пропитанный влагой воздух. На норда словно разом навалилась неподъемная тяжесть, и пехотинец рухнул как подкошенный.

Рядом падали и другие солдаты. Уже лежа на боку, Торстен разглядел, как командир гвардейцев в отчаянном усилии кидает свой меч в сторону смутно виднеющейся в тумане фигуры, вокруг которой в страхе расступались горцы. А последним что увидел норд, прежде чем окончательно погрузиться в беспамятство, был грозно разевающий жала рыжий муравей, готовый до конца защищать свое жилище, разрушенное ногами глупых людей.