Ищем человека: Социологические очерки. 2000–2005 - Юрий Левада

О прямом влиянии «цветных» революций (особенно украинской) на российскую ситуацию говорить трудно. Массовые настроения в России в конце 2004 года скорее отталкивали от подражания опыту соседей, чем привлекали к нему внимание [63] . Но с уверенностью можно отметить одно важное обстоятельство: масштабы и характер встревоженноcnb, если не паники российских властных и околовластных (советники, «технологи» и т. п.) структур, вызванной развитием украинских событий, прямо повлияли на оценки теми же силами протестных выступлений в России.

Российский кризис начала 2005 года: ожидаемое и неожиданное

В конце минувшего года «большой» социальный кризис в стране представлялся невозможным, хотя признаки общественного беспокойства и недовольства – в большой мере связанного с ожиданием замены льгот – нарастали, и это постоянно подтверждали опросы общественного мнения. Из различных источников было известно, что предлагавшиеся правительством меры по «монетизации» льгот подготовлены наспех, без должных расчетов и без необходимой разъяснительной работы среди населения. Здесь также явно сказывалась привычка авторитарной власти видеть в населении послушную массу, которая «съест все, что дают», поскольку не имеет возможности разобраться в навязанных изменениях и, тем более, сопротивляться им. Повсеместные акции массового протеста оказались шоком для властных структур и в первые же недели существенно изменили обстановку в стране. Привыкший терпеть и приспосабливаться «человек обыкновенный» впервые за многие десятилетия показал себя возмущенным и активно протестующим.

Чтобы оценить масштабы выступлений, недостаточно сведений об их непосредственных участниках, весьма важны показатели поддержки и сочувствия (обычно заявленная в ходе опроса «готовность участвовать» на деле означает выражение поддержки). В своем городе, районе 30 % видели акции против замены льгот. В январе 2005 года (N=1600 человек) лишь около полупроцента опрошенных сообщили, что сами принимали участие в таких акциях, 26 % – что могли бы в них участвовать, 41 % заявили, что поддерживают действия протеста, еще 41 % – что относятся к ним с пониманием, хотя не поддерживают.

Чаще всего выражают поддержку протестным действиям люди старших возрастов (55 лет и старше – 51 %), а также – что весьма примечательно – имеющие высшее образование (42 %). Причем обратили внимание на такие действия в своем городе прежде всего высокообразованные – 44 % (из имеющих низшее образование – только 22 %). Непосредственно участвовали в протестах преимущественно люди в возрасте 25–40 лет, они же чаще всего (60 %) полагают, что акции носят стихийный характер. Версию наличия «подстрекателей, провокаторов» разделяют 17–19 %. Стоит добавить к этому данные о том, что начало замены льгот вызвали недоумение, обиду, возмущение более чем у половины населения (56 %). Сопоставление приведенных показателей приводит к выводу о существовании – впервые за многие десятилетия – серьезной волны общественного недовольства в общенациональных масштабах.

Другая сторона создавшейся ситуации – неожиданная растерянность власти, неспособной признавать всерьез собственные ошибки, но готовой отступать под нажимом протестов. Это относится не только к льготам: как только появились сообщения, что в некоторых городах к возмущенным пенсионерам присоединяются студенты, встревоженные намерением военного ведомства отменить отсрочки от призыва, тут же появились официальные опровержения…

Чтобы судить о значении и потенциале нынешней протестной волны, как представляется, следует отойти от категорий социальной политики и ограниченно-экономических стереотипов наподобие оппозиции «прогрессивных» денежных выплат «консервативным» (в советском стиле) льготам. За вышедшим на улицы спором о льготах и монетизации кроется гораздо более важная проблема отношений между «властью» и «народом». Дело в том, что «льготы», унаследованные с советских времен или накопленные позже, – это ключевое звено в том негласном «социальном контракте», который обеспечивал относительную стабильность и спокойствие в дефицитарном и бедном обществе, это та самая «кость», которую бросал народу режим, неспособный обеспечить эффективность экономики и нормальный уровень благосостояния, получая в ответ дешевую и послушную рабочую силу, а также массовую готовность равнодушного одобрения власти и ее носителей. Поспешная и неподготовленная отмена льгот при отсутствии развитой экономики, при уровне жизни, не достигшем позднесоветских показателей (1991 года), фактически взрывает весь этот «социальный контракт».

Вряд ли можно объяснить такой чуть ли не самоубийственный шаг только социальной некомпетентностью или чиновным рвением каких-то функционеров. В его основе – стремление имитировать «современность» и местами даже «либерализм» существующей социально-политической системы при отсутствии действительно современной экономики, политики, правового государства и эффективного управления. Результатом оказывается убогая и социально опасная пародия на либеральные реформы, дискредитирующая и власть, и либерализм.

Пока (к началу февраля 2005 года) социальные протесты в стране носят диффузный, неорганизованный характер. Не видно политических сил (старых или новых), которые способны были бы придать движению организованный характер. Существенное значение имеет демонстративно «нестоличный» вид протестного движения, которое довольно тщательно обходит Москву стороной. Почти не видно и собственно политических лозунгов (хотя в наших исконных условиях любое несогласие несет политическую нагрузку). Не существует и никакой политической альтернативы, подобной той, что предлагалась в Грузии, в Украине. Состав сложившейся в последние годы властной верхушки, видимо, исключает какие-либо антипрезидентские реакции на этом уровне.

Варианты развития нынешней протестной волны в российском обществе зависят от многих разнопорядковых факторов – от способов политизации массовых выступлений, действий власти (например, в отношении обещанной «реформы» ЖКХ), «весенних» общественных настроений и пр. Трудно сомневаться в том, что одним из наиболее важных последствий нынешних выступлений станет дальнейшее разрушение – прежде всего в сознании «человека обыкновенного» – «нерушимого единства партии (власти, президента…) и народа» в России.

Библиографическая справка

Общественное мнение у горизонта столетий

Мониторинг общественного мнения. 2000. № 6.

Три «поколения перестройки»

Мониторинг общественного мнения. 1995. № 3.

Поколения XX века: возможности исследования Мониторинг общественного мнения. 2001.

№ 5; републ.: Отцы и дети: Поколенческий анализ современной России. М., 2005.

Заметки о «проблеме поколений»

Мониторинг общественного мнения. 2002. № 2; републ.: Отцы и дети: Поколенческий анализ современной России. М., 2005.

Время перемен: предмет и позиция исследователя. Ретроспективные размышления

Мониторинг общественного мнения. 2003. № 4.

Исторические рамки «будущего» в общественном мнении

Вестник общественного мнения. 2004. № 1; републ.: Куда идет Россия?.. Вып. 11: Пути России: существующие ограничения и возможные варианты. М., 2004.

Свобода от выбора? Постэлекторальные сопоставления

Вестник общественного мнения. 2004. № 2.

Отложенный Армагеддон? Год после 11 сентября в общественном мнении России и мира

Мониторинг общественного мнения. 2002. № 5.

Уроки «атипичной» ситуации. Попытка социологического анализа

Мониторинг общественного мнения. 2003. № 3.

Восстание слабых. О значении волны социального протеста 2005 года

Вестник общественного мнения. 2005. № 3.

Двадцать лет спустя: перестройка в общественном мнении и общественной жизни

Вестник общественного мнения. 2005. № 2.

Парадоксы и смыслы «рейтингов»: попытка понимания

Вестник общественного мнения. 2005. № 4.

Сегодняшний выбор: уровни и рамки

Вестник общественного мнения. 2005. № 5.

Механизмы и функции общественного доверия Мониторинг общественного мнения. 2001. № 3.

Люди и символы. Символические структуры в общественном мнении

Мониторинг общественного мнения. 2001. № 6.

Варианты адаптивного поведения

Мониторинг общественного мнения. 2002. № 1.

«Истина» и «правда» в общественном мнении.

Проблема интерпретации понятий

Мониторинг общественного мнения. 2002. № 3.

Фактор надежды

Мониторинг общественного мнения. 2003. № 2; печатается с дополнениями и исправлениями.

Человек в корруптивном пространстве

Мониторинг общественного мнения. 2000. № 5.

Координаты человека. К итогам изучения «человека советского»

Мониторинг общественного мнения. 2001. № 1.

«Человек советский»: реконструкция архетипа Мониторинг общественного мнения. 2001. № 2.

Перспективы человека: предпосылки понимания Мониторинг общественного мнения. 2001. № 4.