Взгляд незнакомки - Шеннон Дрейк

Было, однако, в этом письме нечто такое, что не давало ей покоя. Что именно, она сумела понять только несколько недель спустя, когда обнаружила в госпитале еще одно знакомое лицо.

Как-то раз, склонившись над мечущимся в лихорадке солдатом, чтобы смочить холодной водой его губы, Кендалл почувствовала, что кто-то дернул ее за подол юбки. Откинув со лба прядь волос, она обернулась и увидела человека, лицо которого было до странности знакомо ей, но до самых скул заросло давно не стриженной, клочковатой бородой. Приглядевшись к излучавшим восторг ореховым глазам, Кендалл узнала в раненом мужа своей сестры.

— Джин! Джин Макинтош! Господи, как это глупо! Ты лежишь в госпитале и…

— …И иду на поправку, Кендалл. На прошлой неделе я был в разведке и получил пулю в плечо, только и всего. Пулю вытащили, рука осталась цела. Доктор обещал через пару дней выписать меня. Кендалл, мы столько лет беспокоились за тебя. Лолли пишет, что всегда молит Бога о том, чтобы у тебя все было хорошо. — Кендалл опустила глаза и прикусила губу.

— О, Джин, я не писала маме и Лолли только потому, что до сих пор боюсь какой-нибудь подлости от отчима.

— Кендалл, — Джин удивленно посмотрел на нее, — твой отчим умер.

— Он погиб на войне? — с не меньшим удивлением спросила Кендалл.

— Нет, — усмехнулся Джин. — Джордж объелся до смерти, пытаясь сожрать всю свою говядину, пока ее не реквизировали для армейских нужд.

Понимая, что грех радоваться смерти человека. Кендалл не смогла сдержать удовлетворенной улыбки — все же на свете существует еще справедливость.

— Как Лолли и мама? Ты их видел?

— Видел, когда был в отпуске перёд Рождеством. Ты даже не знаешь, что теперь ты тетя, правда, Кендалл? У нас с Лолли прошлым летом родилась дочка. Красивая, как картинка. Глаза — синие, как небо, а волосы — ну просто золотые, как солнышко!..

— Какое чудо, Джин! Я так рада! Ну как они — Лолли, мама и малышка?

— У них все хорошо, Кендалл, правда, я иногда волнуюсь за них — вдруг янки захватят Южную Каролину! Говорят, они держат на нас зуб, считают, что это из-за нас началась война.

— О, Боже мой…

— Да не переживай так, Кендалл. Эх, не надо было мне этого говорить! У нас лучшие в мире солдаты и толковые генералы. Янки никогда не возьмут Чарлстон.

Еще как возьмут, подумала Кендалл, но промолчала, не желая расстраивать раненого.

— Кендалл, почему бы тебе не съездить домой и навестить своих?

От этого простого вопроса ей вдруг стало ясно, что мучила ее на протяжении нескольких недель и обеспокоило в письме Брента — упоминание о семье. Любовь к Кендалл не уменьшила привязанность Брента к брату и сестре, а она не видела свою мать с того дня, когда в Чарлстоне узнали об отделении Южной Каролины.

— Джин, я обязательно поеду к ним, не откладывая. Я сейчас вернусь. — Она поцеловала зятя в лоб и направилась было к главному хирургу; чтобы отпроситься на несколько дней, но обернулась к Джину: — Ты на самом деле хорошо себя чувствуешь?

— Можешь не сомневаться, — широко улыбнулся раненый.

Весть о смерти Джина Лолли получила в день приезда Кендалл в Чарлстон.

Сестры целых два часа восторженно обсуждали свою встречу, когда в дверь постучали, и какой-то солдат передал Лолли письмо командира части, в которой служил Джин. Рядовой Джин Макинтош умер в госпитале от заражения крови после операции.

Что наша жизнь? Как радовалась Кендалл, приехав в Чарлстон! Лолли за годы войны возмужала, ее брак оказался на редкость счастливым. Но в тот роковой день вместе с Джином умерла часть ее души. Кендалл благодарила Бога, что своим присутствием могла поддержать сестру в эти первые, самые тяжелые дни горя, помочь ей перенести боль утраты.

Направляясь в Чарлстон, Кендалл мечтала провести с сестрой несколько радостных дней, поболтать, вспомнить прошлое, позабавиться проделками маленькой племянницы.

Вместо этого она заботилась о поминках и стояла рядом с рыдающей сестрой, обнимая ее за плечи, когда тело Джина с воинскими почестями опустили в могилу на семейном кладбище.

Да и с матерью было неладно — она лежала, прикованная к постели сильной простудой.

Но, несмотря на все горести, Кендалл испытывала и счастье — после стольких дней разлуки с матерью могла, наконец, обнять и поцеловать ее, хотя та и ругала Кендалл, боясь, что дочь заразится и заболеет сама.

— Пусть я даже слягу на месяц, — сказала Кендалл. — Это такая малость по сравнению с тем, что я снова вижу тебя и могу поцеловать.

Мать плакала, обнимая Кендалл, — она так давно не видела свою старшую дочь.

— Мама просто пугает меня, — призналась Лолли, тщетно пытаясь унять слезы. Она кормила дочку, которой не суждено было увидеть своего отца. — Она стала так часто болеть. У нее совсем нет сил, а я чувствую, что и сама скоро свалюсь. Я не могу справиться с двумя плантациями. Послушай, Кендалл, может быть, ты останешься? Ведь Крестхейвен принадлежит тебе.

— Нет, Лолли, — грустно ответила Кендалл. — Я должна вернуться в Ричмонд. Но я найду сиделку для мамы и найму хороших людей, которые помогут тебе управиться с хозяйством.

— Кого ты найдешь? — с горечью спросила Лолли. — Все хорошие люди в армии.

— Некоторые уже вернулись домой, — возразила старшая сестра.

В течение следующей недели Кендалл нашла пожилую освобожденную негритянку, прекрасно поладившую с матерью, и наняла для управления плантациями двух достойных людей, которым вполне можно было доверять. Лолли скептически поморщилась, когда увидела, что Кендалл наняла одноногих инвалидов, отпущенных из армии, но потом пожала плечами и махнула рукой. Но Кендалл прекрасно понимала, что сестра еще не скоро оправится от своего горя.

Несмотря на все хлопоты, Кендалл перед отъездом откровенно поговорила с сестрой.

— Лолли, от Чарлстона не останется камня на камне, если…

— Если янки выиграют войну? — сухо добавила Лолли.

— Да, — тихо ответила Кендалл.

— И что ты предлагаешь? — без всякого выражения спросила Лолли.

— Пока не знаю, но мне кажется, что есть место, где не будет никаких потрясений. Скоро все будет ясно, и я дам тебе знать. — Кендалл отшатнулась, заметив .кривую усмешку сестры.

— Мы не видели тебя, Кендалл, с самого начала войны, и когда ты говоришь скоро…

— Это нечестно, Лолли. Я не могла приехать в Чарлстон, и ты знаешь почему.

— Но ты могла написать мне. Кендалл, ты до сих пор злишься на меня за то, что тебя продали Джону Муру вместо меня?

— Нет! — воскликнула Кендалл, потрясенная до глубины души. — Лолли, я никогда не держала на тебя зла за это. Я была старше и сильнее. Отчим надеялся получить за меня лучшую цену.