Взгляд незнакомки - Шеннон Дрейк

— А я, как паинька, буду сидеть взаперти? — язвительно поинтересовалась Кендалл.

Брент не принял иронического тона.

— Именно так, любовь моя.

— Брент…

— Кендалл, ты можешь хоть раз послушаться меня? — Он нетерпеливо поднялся и стал натягивать на себя одежду. Кендалл торопливо схватила платье с явным намерением уйти.

— Брент… — произнесла она.

— Кендалл, — перебил он ее, — я очень люблю тебя. — Из ее глаз брызнули слезы.

— Брент, ты не можешь любить меня и называть идиоткой. — Улыбка коснулась губ Брента.

— Могу, — нежно произнес он.

— Мой ум для тебя пустое место, и это не по мне, — пробормотала Кендалл. — А если так, то я найду в себе силы порвать с тобой!

Неожиданно Брент тихо рассмеялся и подал Кендалл руку. Он помог ей подняться, застегнуть крючки на платье, не обращая ни малейшего внимания на ее протесты и возмущение.

— Мадам, я предлагаю вам отложить выяснение отношений до лучших времен. Когда-нибудь, если захочешь, мы с тобой устроим настоящий скандал по всей форме, но теперь нам надо выживать. Пошли спать, а то наши проснутся и решат, что мы сбежали.

Кендалл хотела возразить, но передумала. Однако досада на то, что они с Брентом так ничего и не решили, не покидала ее. Но Брент прав: сейчас главная задача — выжить.

Они подошли к костру и легли, но только во сне Кендалл расслабилась и позволила Бренту обнять себя.

В ту ночь, как обычно, они шли по поросшему лесом склону горы, когда вдруг увидели костры воинской части. Брент и Стерлинг вызвались пойти на разведку. Бесшумно ступая по опавшей листве, они исчезли в ночи. Очень скоро вернулись, радостно объявив, что это бивак конфедератов.

Рождественские праздники… Как чудесно, что именно теперь они добрались, наконец, до родных мест! Как приятно разделить со своими даже тощий солдатский рацион, сидеть у костра и во все горло распевать рождественские песенки.

Но было в этой встрече и нечто пугающее. Солдаты Конфедерации выглядели не намного лучше, чем наши беглецы. Ноги у некоторых из них были за неимением сапог обмотаны какими-то тряпками. Форма ветхая, поношенная. Но некоторые солдаты щеголяли в снятых с убитых янки синих мундирах.

Кендалл сидела рядом с Брентом, прихлебывая из кружки жидкий кофе и вполуха слушала песенки и приглушенные разговоры. Кто-то рассказывал Бью, что половина людей мучается от дизентерии. Болезнь не знает пощады — только за последний месяц умерли двадцать четыре человека. Услышав это, Кендалл чуть не разрыдалась, но в следующий момент на нее вдруг снизошло небывалое спокойствие.

Юг проиграет войну, теперь у нее не было в этом никаких сомнений. Стало ясно и то, что почти все солдаты приютившего их полка понимали: их ждет поражение. Но в их глазах нельзя было прочитать ничего, кроме гордости и решимости драться до конца, каким бы горьким этот конец ни был.

— Кендалл, ты меня слышишь?

— Что? — Она оглянулась, встретив мрачный взгляд Брента.

— Завтра отсюда отправляется обоз в тыл, на восток. Повезут ампутированных и других раненых в Ричмонд. Когда янки придут туда, эти люди станут последним гарнизоном столицы. Они могут взять тебя с собой. Ты же не откажешься помочь ухаживать за ранеными в дороге?

— Конечно, не откажусь, но что будет с тобой и…

— Место есть только для тебя. Нам придется и дальше идти пешком: у них нет для нас даже лошадей. Но ничего, до Виргинии осталось рукой подать.

— Я…

— Ты поедешь, Кендалл. Мне сказали, что опасность нападения на Ричмонд уменьшилась. В столицу вернулась даже жена президента Дэвиса. Она моя старая знакомая и будет счастлива оказать тебе гостеприимство до тех пор, пока я не выясню, куда Чарли отвел «Дженни-Лин».

— А потом?

— А потом я отвезу тебя домой, если смогу.

— А где этот дом, Брент?

Вопрос застал его врасплох. «Южных морей» больше нет, но есть еще один дом, правда, он намного южнее Теннесси.

— Мы поедем к Эйми, — бесцветным голосом ответил Брент. — Кендалл, я так устал, что у меня нет ни малейшей охоты с тобой ссориться.

Она тихо вздохнула:

— Я просто спрашиваю.

Она не стала спорить, когда Брент повел ее в маленькую палатку, которую отвели им для ночлега.

Кендалл была счастлива быть рядом с Брентом, принимать его огненные ласки, говорить с ним, даже если весь разговор состоял из невнятных слов страсти. Утром им предстояло расстаться, но расставание — обычное дело на войне.

Наутро Брент проводил ее до фургона, который должен был отвезти Кендалл в Ричмонд. Он забрался на козлы, едва найдя место, где встать, и молча смотрел, как Кендалл усаживалась между двумя старыми капралами. Он наклонился к ее уху:

— Будь в Ричмонде, Кендалл. Жди меня там, жди. — Она натянуто улыбнулась в ответ:

— А где я еще могу быть, Брент?

— Не знаю, и именно это всегда тревожит меня больше всего. — Кендалл опустила ресницы.

— Я буду там, Брент, обещаю тебе.

Щелкнул кнут, лошади тронулись мелкой рысью, повозка заскрипела и сдвинулась с места. Перед тем как спрыгнуть на землю, Брент прошептал:

— Я люблю тебя, Кендалл. — Он выпрямился и посмотрел в прекрасные глаза любимой, блестевшие от стоявших в них слез.

— Я люблю тебя, моя Кендалл, хотя ты и безнадежная идиотка, — добавил он с озорной улыбкой.

Кендалл попыталась улыбнуться в ответ, но не смогла.

— Я тоже люблю тебя, хотя ты и неисправимый сукин сын. — Он поцеловал ее, наслаждаясь вкусом любимых губ; Потом быстро спрыгнул с козел, несмотря на скорость, с которой фургон теперь несся по грунтовой дороге. Кендалл, не отрывая своих бездонных глаз от Брента, смотрела грустным и отрешенным взглядом. Но были в этом взгляде непоколебимый дух и обещание любви. Любви, несмотря ни на что.

Брент следил взглядом за фургоном, пока он не исчез в ярких лучах утреннего солнца.

Глава 21

Март 1864 года

Брент вернулся в Ричмонд не сразу. Это не явилось неожиданностью для Кендалл, хотя и портило ей настроение. Теперь она хорошо знала Брента, и если разведка доносила, что янки планируют вторжение с суши для захвата столицы со стороны Джексонвилла, то Кендалл было совершенно ясно, что капитан военно-морского флота Конфедерации Макклейн немедленно оставит свое судно и вместе со Стерлингом отправится сражаться в составе сухопутной армии.

Если бы она не любила его так сильно и не боялась, что его отважное сердце пробьет вражеская пуля, то, наверное, скорее бы поняла, что, помимо чести и воинского долга, движет Брентом в его постоянном стремлении участвовать в сражениях.

Он участвовал в войне с самого начала и бился на фронтах уже три года, но до сих пор у него не было возможности с оружием в руках защитить свой родной, истерзанный безжалостным противником штат. Вместе со Стерлингом он получил особое разрешение на участие в битве под Оласти, и Кендалл от души порадовалась за него, прочитав в газетах о блестящей победе конфедератов. Войска южан были вынуждены оставить под натиском янки Таллахасси, и на этом фоне триумф доблестных флоридцев выглядел еще внушительнее. Как, должно быть, радуется Брент этой победе, думала Кендалл, ощущая себя в эти минуты рядом с ним. Она сама хорошо знала, какое, это счастье — сражаться по зову сердца!