Эскадра его высочества - Алексей Барон

И все же Глувилл очень, очень торопился. Дабы не вызвать подозрений, не вспугнуть жертву. Ну и трясся, как собачий хвост, конечно. Без этого он не умеет делать подлости… Вот в спешке перо плохо и пропиталось. Скорее всего, вместо того чтобы как следует подержать во флаконе, Глувилл просто обмакнул его. И тем самым подарил де Умбрину жизнь, урод…

Что ж, обстоятельства мнимой смерти эпикифора начинали становиться понятными. Но его дальнейшее поведение?

В кабинете неслышно возник Хрюмо. В руках он держал перо и бумагу.

– Ордер готов, обрат бубудумзел.

Обрат бубудумзел посмотрел непонимающе.

– Ордер?

– Да, как вы и приказывали.

– Какой ордер?

– На арест командующего флотом Открытого моря, – с привычной терпеливостью пояснил Хрюмо.

– А, этот. Как там его?

– Василиу.

Гомоякубо глянул в окно.

– Нет. Сейчас не до него. Пускай еще поплавает, адмиралишко. Глядишь, и утопит невзначай какого-нибудь зазевавшегося померанца. Сейчас другое важно… Глувилла ко мне!

Заложив руки за спину, Керсис еще раз прошелся по кабинету.

Явился требуемый Глувилл.

– Вот что, – сказал бубудумзел. – Пораскинь мозгами, не один год знаешь Умбрина. Ты его упустил, ты его мне и найдешь. Иначе…

– Так точно, – пролепетал Глувилл. – Доставлю. Живым или мертвым.

– Живым не надо.

– Так точно. Не надо.

– И не надо, чтобы об этих поисках кто-то знал. Никакого шума-гама! В помощь возьмешь только двух моих личных телохранителей, Хорна и Колбайса. Их вполне достаточно, они умеют делать все, что нужно. Громилы – те еще…

Примериваясь к своей будущей роли, бубудумзел присел в скрипнувшее под ним кресло эпикифора и добавил:

– Помни! Умбрин не мог уползти далеко. Но если потребуется, обшарьте все клоаки Ситэ-Ройяля. К вечеру чтобы труп бывшего эпикифора был здесь, в этом же кабинете, откуда и сбежал! Притащите по той же самой потайной лестнице. Понял ли, обрат мой Глувилл?

– Еще как по-понял…

– Ну, а чего стоишь? Топай!

Вряд ли они нашли бы эпикифора, если б тот сам этого не пожелал. А произошло все после полудня, когда все трое уже до чертиков наползались по катакомбам.

В третий или четвертый раз Глувилл свернул в короткий туннель, ведущий от Сострадариума к берегу бухты.

– Мы здесь уже были, – буркнул Хорн.

– Он не мог уйти далеко. Стучите в стены!

Оба бубудуска привычно принялись колотить по камням рукоятками кинжалов.

Работали добросовестно, простукивая каждый свою стену от пола до потолка, поэтому шли медленно. Прошло не меньше часа, прежде чем они добрались до решетки, закрывавшей вход в тоннель со стороны бухты. Померанцы оттуда давно уплыли, пальба стихла, слышался лишь плеск волн. Да с набережной время от времени доносились обрывки разговоров.

Бубудуски достучались до самой арки, с облегчением перевели дух, и Колбайс достал кисет с изрядно отсыревшим табаком. Однако закурить не успел.

– Ох, – сказал он.

Сильно качнулся, схватился за стену, выронил кисет.

– Ты чего? – недовольно спросил Хорн.

– Да чем-то… по голове т-треснуло.

Глувилл и Хорн одновременно посмотрели на его голову. Хорн тут же резко присел и выдернул из-за пазухи большой двуствольный пистолет. А Глувилл остался стоять, недоуменно уставившись на короткую стрелу.

Эта стрела торчала прямо в голове Колбайса, чуть повыше уха. Поражало, что верзила при этом оставался в полном сознании. Глувилл успел подумать, что, может быть, и вправду в голове у бубудусков нет мозгов.

– Чего там у меня, а? – беспокойно спросил Колбайс.

Не дождавшись ответа, он поднял руку, потрогал стрелу. И тут ему стало плохо. Колбайс закрыл глаза и сполз на пол.

Хорн тут же наугад выпалил из своего пистолета, потом вскочил и бросился бежать. Но уже через несколько шагов споткнулся, взмахнул ручищами и рухнул в поток нечистот. Глувилл с отрешенностью подумал, что эти подручные бубудумзела, видимо, были хороши только там, где не встречали сопротивления.

В тоннеле, где еще гуляло пистолетное эхо, тихо, но отчетливо прозвучало:

– Глувилл! Без глупостей… Слышишь меня?

– Слышу, – пересохшим языком ответил Глувилл.

– Когда ты должен вернуться к Керсису?

– Вечером. Точное время не назначено.

– Очень хорошо. Значит, у нас оно есть. Сейчас ты вытолкнешь оба трупа из тоннеля наружу. Пусть плывут.

– Но… там же их увидят, – торопливо сказал Глувилл. – Опознают…

– Не скоро. Хвала Поммерну, в бухте сейчас много чего плавает.

Глувилл покорно исполнил требуемое. Хорн и Колбайс отправились в свое последнее плавание. А в своде тоннеля открылось темное отверстие. Оттуда, разматываясь, выпала веревочная лестница.

«Потолок, потолок надо было простучать, – запоздало подумал Глувилл. – А не эти дурацкие стены».

И тут же понял, что и простукивание потолка не помогло бы. По той простой причине, что эпикифор выжил. Это очень многое меняло.

Эпикифор выжил, он восстанавливал силы, и по мере восстановления делался все опаснее. Эпикифор их ждал, он все рассчитал заранее. А уж рассчитывать великий сострадарий мог получше кого бы то ни было во всем ордене. Глувилл знал об этом отнюдь не понаслышке.

Без лишних слов он поднялся по лестнице, втянул ее за собой и даже аккуратно смотал.

– Умница, – похвалил эпикифор. – А теперь закрой люк.

Тяжеленный на первый взгляд каменный блок легко сдвинулся и встал на свое место. Глувилл нерешительно поднял глаза.

Он оказался в низком, высотой не более полутора метров, но довольно длинном помещении.

В наружной стене, обращенной к бухте, имелось два квадратных отверстия, через которые проникали свет и воздух. Вонь тут почти не ощущалась. Во всяком случае, морем пахло сильнее. И еще дымом из коптящего неподалеку Сострадариума.

– Ну, здравствуй, Глувилл, – сказал эпикифор. – Обрат ты мой любезный…

Он полулежал на чем-то вроде топчана у дальней стены, был очень бледен, говорил тихо, арбалет держал левой рукой, а правая неподвижно покоилась на коленях. У его ног лежали еще два разряженных арбалета, – очень популярное среди сострадариев оружие. Еще два, но заряженных, стояли рядом.

– Почему только Колбайс и Хорн? Почему вы не убили меня? – все еще сухим языком спросил Глувилл. – Я это заслужил… ваша люминесценция.

– Конечно. Еще как заслужил. Я допускал, что Керсис попытается устроить мне Ускоренное Упокоение. Но не ожидал этого от тебя, Глувилл. Разумеется, не потому, что ты слишком уж честный или преданный. А потому, что тем самым ты подписал бы приговор и себе. Вот этого… я не предполагал.