Серебряное время (сборник) - Владимир Савченко

– Бергсон заявил московскому Ридашеву, что погиб, – напомнил Диомидов.

– Занятная история, – пробормотал генерал. – Однако сейчас самое время уточнить кое-что. Вы с учеными консультировались?

– Собираюсь, – сказал Диомидов. – К академику Кривоколенову схожу. Потом к Лагутину.

– А это кто?

– Психофизиолог. Говорят, занимается наследственной памятью.

– Подождите-ка – перебил его генерал. – Я что-то не соображу, какое отношение эти вопросы к нашему делу имеют.

– Я и сам плохо понимаю, – сказал Диомидов. – В общем, помните этого чудного старичка Бухвостова?

– Ну-ну… Лиловая рука… И так далее.

– Вот, вот. В этом «и так далее», кажется, что-то есть. Странные галлюцинации Бухвостова напоминают пробуждение наследственной памяти. И тут усматривается связь с этой штукой, которая была зарыта в саду у Беклемишева. Бухвостов однажды, незадолго до убийства старика, был приглашен к нему в дом починить письменный стол. После этого он неожиданно для себя запил. Причем не помнил об этом факте. Затем, это было в ночь убийства Беклемишева, он шатался около дома последнего как раз в тот момент, когда чудной прибор действовал. И сразу же у него начались галлюцинации. Понимаете мою мысль? Первый раз Бухвостов находился в нескольких десятках метров от этого прибора. И потерял память. Второй раз был вблизи от него, когда прибор действовал. Результат – галлюцинации и лиловая рука.

– Н-да, – протянул генерал. – А почему только Бухвостов? Другие-то, сам Беклемишев, например. Или этот Ридашев. Да и вообще что-то тут не сходится.

– Не сходится, – уныло произнес Диомидов. – Если только не предположить, что в этом Бухвостове есть какая-то особенность. Отличие от других, что ли…

– Какое там отличие, – махнул рукой генерал. – Однако… чем черт не шутит…

– Вот я и хочу поговорить с учеными, – сказал Диомидов. – Да и дневники Беклемишева следует изучить тщательнее. Одно дело – мы. Другое – специалисты.

– Правильно, – одобрил генерал. – А как с алиби моcковского Ридашева? Перепроверили?

– Да, – сказал Диомидов. – Совершенно точно. Он из Москвы никуда не выезжал.

– Так, так. А во время войны он, значит, был в Треблинке?

– Да, – кивнул Диомидов.

– Послушайте, – сказал генерал. – А не кажется вам?..

– Кажется, – улыбнулся Диомидов. – И очень давно уже кажется. Как раз с того дня, когда Бергсон полез к Ридашеву с разговорами. Но как нам поступить, ума не приложу.

– Надо придумать – сказал генерал. – Время идет. Кстати, подберите-ка мне все сведения об этих джентльменах – Дирксене и Лейстере. Возможно, мы что-нибудь упустили. А господа они серьезные. В то, что они с Бергсоном промашку дали, верится с трудом.

– Бывает, – усмехнулся Диомидов.

– Ну-ну, – заключил генерал. – Не очень-то на это рассчитывайте.

Часть вторая. Прошлое возвращается

1. «Вы тоже боретесь?»

Жители больших городов редко смотрят на небо. Возможно, потому, что высокие дома заслоняют его и, чтобы взглянуть вверх, надо запрокинуть голову. А это опасно: ненароком можно потерять фуражку или шляпу, ненароком можно сойти с тротуара и угодить под машину – словом, много разных «ненароком» ожидает неосторожного зеваку в большом городе. Заглядишься на небо, а тебя толкнет невзначай спешащий на троллейбус прохожий. Толкнет, да и отругает вдобавок. И больно и обидно.

А может быть, жителям больших городов просто неинтересно пялить глаза на небо. Что там есть – на небе? Тучи, солнце, голубизна, на которой облака-барашки пасутся? Разве может это идти в сравнение с витриной, на которой только сегодня появилась новая синтетическая шубка? Заглядишься на небо – прозеваешь объявление об обмене двухкомнатной квартиры со всеми удобствами на две однокомнатные в разных районах. А человеку как раз надо именно однокомнатную. Человек только что развелся с женой. Когда уж тут на небо глядеть. Кстати, процент разводов в городах значительно выше, чем в деревне. Объяснения этому, правда, никто не давал. Подсчетов точных тоже никто не делал. Но это так. Разводятся почему-то чаще те, кто редко взглядывает на небо. И в чем тут дело?

Задав этот вопрос, рыжеволосая девушка засмеялась и остановилась перед газетным киоском. Ее спутник шутливо заметил:

– Ты много читаешь, Маша. Ты прямо впитываешь в себя афишную мудрость. И задаешь вопросы, на которые нельзя ответить.

– Афиши и газеты, дорогой товарищ Лагутин, читать полезно, – наставительно сказала Маша. – Это давно замечено умными людьми. Давай купим какую-нибудь. Я хочу узнать свежие новости об обезьянах.

«Дорогой товарищ Лагутин» купил газету. Они свернули в скверик и уселись на пустую скамейку. Осенний ветер играл листьями на дорожках. Этот же ветер прогнал отсюда мамаш с колясками и пенсионеров с шахматами. Маша развернула газету. Лагутин пробежал взглядом по заголовкам.

– Ого! – сказал он удивленно. – Они отказались от нашей помощи.

Маша подняла голову.

– Уж не рассчитывал ли ты?.. – начала она, но Лагутин перебил:

– Не вижу в этом ничего странного. Я бы перестал уважать себя…

– И все за моей спиной, – обиженно сказала Маша. – И это называется любовь…

– Но мы же с тобой на эту тему не говорили.

– Все, – сказала Маша. – Меняю двухкомнатную со всеми удобствами.

– Сперва ее надо получить.

– Я думаю, это несложно. Будущему спасителю человечества от «фиолетовой чумы» квартиру предоставят вне очереди. Из пяти комнат. С кабинетом-музеем, у входа в который будет стоять чучело лиловой обезьяны. В руках она будет держать поднос с визитными карточками. Ученые мира приедут на симпозиум. И знаменитый психофизиолог Иван Прокофьевич Лагутин расскажет им о своем величайшем открытии и о победе над марсианской обезьяной.

– Ты злишься?

– Шучу, – сказала Маша. – Но мне страшно. Я поняла сейчас, что я большая эгоистка. Потому что думала не о тебе, а о себе. Мне жалко себя. Ты бы уехал и, конечно, погиб… Да, да… Оттуда еще никто не возвращался… В исключения из правил я не верю.

Маша подняла прутик и принялась чертить им треугольники на песке. Лагутин вздохнул. Он не любил душещипательных объяснений. Да, он собирался в экспедицию. Но теперь этот вопрос отпал. Он не задумывался о том, что встретит его в сельве. Над такими вещами нельзя задумываться. В сельве творились странные дела. И он считал, что поступает правильно, попросив включить его в экспедицию. Да, он не сказал Маше об этом. Но в подобных ситуациях женщины плохие советчицы.