Курсовая и дипломная работа по обитателям болота. Дилогия - Александра Черчень

Забегала Юнона и просила перенести нашу встречу на три дня вперед, так как она отбывает по важному поручению. Затем зашла парочка наг, одной из которых была печально известная по первой встрече блондинка Тарриган.

Ближе к вечеру, чтобы отвести меня домой, появился Лель и «порадовал» меня новостью, что Ла-Шавоир задерживается на день или два. Я, естественно, погрустнела, но долго это делать в обществе шута не получалось.

К тому же я воспользовалась оказией и попросила показать и рассказать про точки воздействия. Лель немного покочевряжился, но пошел мне навстречу. И даже не один раз, таких занятий у нас было несколько, в основном шут демонстрировал то, что может пригодиться в моей работе.

Поэтому я улыбалась уже второй шутке блондина, неторопливо двигаясь через залы резиденции к выходу. Как обычно, засмотрелась на красивый фонтан в центре, который искрился и переливался разными цветами, играющими в глубине воды, и полупрозрачными друзами полудрагоценных камней.

Перевела взгляд на стены, на которых висели картины. В основном пейзажи, но были и батальные сцены, и портреты. Замерев напротив одного из них, я нахмурилась и склонила голову.

— Что такое? — Лельер подошел ближе и тоже уставился на изображенного невероятного монстрилку.

— Это кто? — озадаченно вопросила я.

— Это Гудвин, — ехидно фыркнул фаворит правителя. — Один из них, вернее…

— Какой он… своеобразный. — Я попыталась максимально корректно выразить свое отношение к болотной верховной власти.

— Наш симпатичнее, — утешил меня синеглазый музыкант. — Пойдем, Юль, что ты тут зависла?

— Криво висит, — указала я на раму и потянулась поправить ее.

Поправила. Послышался тихий щелчок, и картина вдруг вырвалась из моих пальцев, с грохотом рухнув на пол.

— Мама… — пробормотала я, с ужасом глядя на расколовшуюся на части деревянную раму.

— Не спасет! — категорично заявил шут. — К нам идут местные церберы. Мужайся, кудрявая!

Я развернулась и заметила, что с другого конца зала к нам движутся представительницы «Клуба высоких леди».

— Так, так, так… — проворковала пожилая грифона, настолько жутко улыбаясь, что я с трудом подавила желание отступить за Леля. — Госпожа психейлог опять наносит ущерб.

— Леди, леди… — вкрадчиво проговорил шут. — Вы можете уточнить, если желаете… но Юлия пострадала от стража резиденции, а стало быть, все расходы берет на себя Гудвин.

— Уточнять нет нужды. — Старуха передернула плечами и, грациозно развернувшись, бросила: — Я сейчас пришлю слуг. Все уберут.

— Как это мило с вашей стороны, — умиленно глядя на неестественно прямую спину грифоны, пропел Лель. — Спасибо!

— Пожалуйста, — не оборачиваясь, процедила она и быстрым шагом удалилась в сопровождении своего молчаливого эскорта.

Шут приобнял меня за плечи и, дернув за выбившуюся из прически кудряшку, рассмеялся.

— Вот мы тебя отбили!

— Ну да. — Я покачала головой, по-прежнему грустно глядя на картину на полу. — И сколько эти неудачи будут длиться-то?!

— Еще пару недель, — развернулся меня к дверям Лельер Хинсар. — Так что не унывай! Гудвин Пятый — это не последняя твоя жертва.

— Ты меня несказанно утешил!

— Я старался, — подмигнул бессовестный паяц и, перехватив мою руку, повлек за собой. — Пошли уже, мне тебя отвезти и по делам еще бежать.

— И в каком кабаке тебя ждут? — не сдержала ехидства я.

— Аж в двух! — гордо поведал придворный грубиян и дебошир.

— Герой! — вновь не сдержалась я.

— Рад, что ты это признаешь, — не остался в долгу Лель и усмехнулся, глядя на мое недовольное лицо. — Юлька, не делай такую мордашку. Ты на тррига похожа становишься.

— А это кто? — заинтересовалась я.

— У Феликса, кажется, на одной из картин была эта забавная живность… — задумчиво сказал шут. — Приедем, и я тебе покажу.

Через полчаса наш дворецкий открыл дверь и с поклоном пропустил в дом.

— Добрый вечер, госпожа, — улыбнулся мне пожилой мужчина, принимая сумочку и зонтик, который я взяла с утра, так как небо хмурилось. Но дождем так и не пролилось, что весьма меня огорчило. Стояла редкостная жара, и свежести очень хотелось.

— Здравствуй, Жиль. — Я улыбнулась пожилому человеку.

— Приветствую и вас, Лельер Хинсар, — невозмутимо проговорил дворецкий, глядя на моего спутника.

— Взаимно! — Шут, как обычно, проигнорировал правила этикета и коснулся пальцами краешка своей плоской шляпы. Стянул ее и вместе с тростью передал Жилю, который повесил это все на вешалку и покинул нас.

— Так где картина? — решила я напомнить Лелю, зачем он сюда зашел.

— Вроде бы в библиотеке. — Музыкант нахмурил светлые брови. — Да, кажется так. Я туда, а ты распорядись о чае с баранками и поднимайся.

И, оставив меня приходить в себя после такой наглости, этот гад, насвистывая какую-то мелодийку, легко взбежал по лестнице, скрываясь из вида.

— Чай ему… с баранками, — пробормотала я, мрачно глядя вслед шуту… и пошла в сторону кухни распоряжаться!

Манипулятор белобрысый. Хотя мне и несложно.

Спустя несколько минут я отворила чуть слышно скрипнувшую дверь библиотеки и перешагнула порог, осторожно ступая и стараясь особо не шуметь.

Этому способствовал и ковер с густым ворсом, лежащий посередине большого овального зала с множеством высоких стрельчатых окон и полок с книгами и стеллажами.

Лельер стоял возле одного из них и держал в руке открытую книгу. Я остановилась, исподволь наблюдая за шутом. Увидеть его лицо спокойным удавалось нечасто. Причем… не напоказ, а на деле. Сейчас он был задумчив и немного печален, несколько прядей волнистых волос падало на высокий лоб с залегшей меж бровей складкой.

Лельер меня притягивал. И пугал. Он был самым необычным феноменом из всех, с кем я сталкивалась. Все его поведение — это лишь эпатирование окружающих, тщательно продуманная игра на публику… Что уже не может не интриговать. Лель умный и хитрый, как бы он ни пытался это замаскировать маской придворного идиота. Через нее постоянно проглядывает иное. Дознаватель?

— Ты так на меня смотришь, — не поднимая головы, проговорил шут. — О чем размышляешь, Юлия?

— Я думаю о том, почему ты выбрал именно призвание шута? Все знают господина Хинсара лишь с этой стороны…

Он закрыл томик и поставил его обратно на полку, на прощание скользнув пальцами по коричневому корешку. Повернулся ко мне и, склонив голову набок, едва заметно усмехнулся.