Курсовая и дипломная работа по обитателям болота. Дилогия - Александра Черчень

— Да, к сожалению, практика перенаправления сексуальной энергии в другое русло не всегда работает. — Я вздохнула и скользнула кончиком ногтя по одной из картинок с Элом. — А почему работы было больше обычного? Как понимаю, это обусловлено частой сменой персонала и общей напряженной атмосферой?

— Скорее, последней причиной, — поморщилась помощница Ришаль. — Если вы могли заметить, то эльфов в резиденции не так уж и много, а вот девушек существенно больше. Стало быть, если их сердечные привязанности пересекаются на одном объекте… быть ссоре.

Прикинула соотношение остроухих мужиков и болотниц и прониклась масштабом неприятностей. Но… некогда мне говорили, что сначала воздействие ориентирует на свои «половинки». И в связи с этим возникает один вопрос:

— Юнона, надеюсь, вы мне не откажете в одной просьбе. Насколько я знаю, вы работаете в отделе кадров. Мне хотелось бы знать, насколько в Кален-Заре много семейных работников.

— Конечно, — немного удивленно откликнулась моя клиентка. — В ближайшее время я предоставлю вам данные.

— Буду признательна. Но вернемся к нашей проблеме. — Я развернула рисунки к их создательнице и сказала: — А сейчас вы берете вот эти карандашики и превращаете свой «страх» во что-то смешное и несуразное.

— Что?!

— Ну… — Я окинула взглядом чудесную обнаженную натуру, даже испытывая мимолетное сожаление, что такую красоту придется губить. Рисунки я воспринимала именно как искусство. — Для начала оденьте его. Во что-то смешное. Потом можно дорисовать… ну, лишние ножки, рожки и даже шутовской колпак.

— Зачем? — Юнона смотрела на меня с нешуточным интересом, смешанным с недоумением.

— Нам надо создать демотиватор, — охотно пояснила я. — Сейчас нам нужно опорочить «светлый лик» эльфов в ваших глазах. Изобразите то, что смешит, кажется странным, нелепым, но уж точно не интимно привлекательным. И потом, встретив аквамаринцев, попробуйте представить их именно в таком виде.

— Ну… — Юнона с такой же легкой грустью, как и я, посмотрела на свои работы. — Жалко.

— Надо! — непреклонно заявила я.

— Надо так надо…

Ниора потянулась к стаканчику с карандашами, а потом притянула поближе к себе восковые мелки.

— Кстати, к визуальной можно добавить еще одну сторону восприятия. Когда станете встречаться с остроухими, вспоминайте самую глупую и раздражающую вас мелодию, которую когда-либо слышали. И мысленно сопровождайте ею «выход» образа с картинки.

Сначала дело шло со скрипом, но потом все стало веселее.

Когда «гордый» эльф кроме разноцветного балахона, копыт и здоровенных усов обзавелся еще и на зависть раскидистыми рогами, наш сеанс прервали. В одном из карманов Юны что-то завибрировало, и женщина достала светившуюся тусклым желтым светом металлическую пластину.

— Юлия, прошу меня извинить, но вынуждена уйти. У нас какое-то происшествие.

— Конечно, бегите!

— Можно ли оставить рисунки у вас до следующей встречи? — просительно взглянула помощница экономки.

— Разумеется, — улыбнулась я. — Когда бы вы хотели вновь встретиться?

— Давайте послезавтра и в это же время?

— Отлично, я вас запишу.

Ниора развернулась и направилась к двери. Я не провожала ее взглядом, склонившись над тем изображением, которое она уже раскрасила.

Дверь хлопнула, закрываясь за Юноной, а я вновь взяла в руки оставшиеся нетронутыми рисунки.

— Нет, ну как похож! — восхитилась, проводя кончиком ногтя вдоль изгиба мускулистой спины раскинувшегося на постели остроухого.

И тут над ухом раздался очень-очень злобный голос:

— Да ты что!

Я аж подпрыгнула! Прижала изображение к груди в бесполезной попытке его спрятать и стремительно развернулась, тут же оказавшись нос к носу с кикимором.

— Феликс. — Я нервно хихикнула, попой чувствуя, что назревают неприятности. После я выдала самое банальное и первое, что на ум пришло: — Это не то, что ты подумал.

Для наглядности я потрясла едва слышно зашелестевшим «этим» в воздухе.

— Юленька, сокровище мое, чем дальше, тем ты все больше меня поражаешь, — прошипел риалан, опираясь рукой о спинку моего кресла и наклоняясь так близко, что я ощущала на лице его дыхание. Оно было свежим, приятным, что пошло в дополнительный плюсик мужчине. Ну, это так, к слову.

— Ну, я же ничего не сделала, — робко пискнула в ответ и привела логичный довод: — И вообще, Феликс, это же моя работа!

— Интересная у тебя работа!

— Не нужно так бурно реагировать, — попросила я, касаясь пальцев Феликса, которые он, зараза такая, тут же выдернул и даже руку за спину убрал!

Ясно. Сильно обижаемся и ревнуем. Поневоле почувствовала, как по губам расплывается глупая и очень счастливая улыбка. Она же, судя по всему, окончательно довела Ла-Шавоира до крайности.

— Значит, не нужно «так бурно реагировать»? А тебе, стало быть, можно ставить меня в неудобное положение при встречах с шутом?! И еще тебе можно открыто заигрывать с Элливиром, прекрасно зная, какие нас с ним связывают отношения?! — едко спросил кикимор, склоняясь еще ниже и окутывая меня запахом полыни и хризантем. Это отвлекало. Почему-то захотелось, чтобы серые глаза пылали не злостью и недовольством, а чем-то иным. А еще хотелось вскинуть руки и пригладить немного встрепанные волосы.

— Я ничего такого не делала.

— Неужели?! Сперва ты с ним целуешься, и вас прерываю я. Потом ты с ним углубляешься в сад, и вас прерывает химера! А теперь ты на обнаженную натуру любуешься, неизвестно о чем мечтая!

— В том и дело! — Я обиженно взглянула на болотника. — Вовсе не мечтаю, а думаю о делах, между прочим!

— Чрезвычайно интересная трактовка. Лель бы оценил! — Феликс перехватил листок со злосчастным рисунком и пристально на него уставился. Я мысленно возблагодарила небо, что вариант «гордый, голый, возбужденный эльф анфас» мы уже раскрасили, а стало быть, «прикрыли».

— Ки-и-ик, не рычи на меня, — тихо протянула я, медленно поднимаясь с кресла и аккуратно выдергивая рисунок из рук риалана. Не глядя, кинула его на сиденье и шагнула ближе к стоящему возле подлокотника болотнику. Положила ладошки на широкую грудь и, встав на цыпочки, коснулась прохладных губ.

Он отозвался сразу, почти до боли сжимая мои плечи, сминая нежные губы в яростном поцелуе. Я отвечала, вцепившись в густые темные волосы, поглаживая изгиб чуть заостренной ушной раковины, отчего кикимор время от времени прерывисто вздыхал. Мы отстранились друг от друга, лишь когда стало не хватать дыхания, ведь тех глотков воздуха, что мы судорожно хватали, было отчаянно мало. Встретив пристальный серый взгляд, я смутилась и наклонила голову, пряча лицо у него на груди.