И на земле и над землей - Роберт Паль

Прямо скажу — восторга у меня этот хлеб не вызвал. Тяжелый, липкий, пахнущий чем-то холодным, земляным. А бабушка тихо заплакала:

— Господи, да разве же это хлеб? Лучше уж пусть никакого не будет, чем такой.

А потом у меня разболелся живот. И я решил: никогда больше есть хлеба не буду! Ни за что!

Наивный мальчишка! Придет время и ты будешь выстаивать за ним бесконечные очереди в городских магазинах, и он, почти единственный, будет спасать тебя от голода. А под старость будешь радоваться тому, что есть хотя бы он!

Да, картошка — наша королева и спасительница… Вот к ней я привык, как ее растить, я знаю. Что же касается этих яблонь, вишен… Брат сказал — надо до осени приготовить посадочные ямы, а осенью мы вместе все посадим. Даже понабивал колышков, где копать. У него есть свой сад. Я бывал там, объедался его яблоками, малиной, вишней. Он все о них знает. Да и земля там настоящая, немного влажная, но зато черная, мягкая, без единого камня.

Брат уехал, а я принялся за работу. Ямы под вишни, раз они кустовые, решил делать не очень большими. Первая получилась довольно быстро, потому что камни, которые я там выломал, были очень крупными.

У второго колышка лом наткнулся на монолит. Пришлось отступить в сторону. Вскоре от четких рядов не осталось ровным счетом ничего, все сместилось в самых неожиданных направлениях, уворачиваясь от скрытых под тонким слоем дерна огромных каменных глыб.

Под четыре яблони я рыл ямы целый месяц. Заданный размер из-за тех же камней не выдерживался, расползался во все стороны, стенки их обваливались. А потом я вообще схватился за голову: чем же теперь заполнять их, не теми же камнями и щебенкой!

Хорошо что рядом был лес. Земля там тоже не ахти какая хорошая, но сверху обильно перемешана с опавшей хвоей и перепревшим листом.

Начал носить ее. До ста ходок за день с двумя ведрами! Но зато через два-три дня яма заполнялась. Сначала одна, затем другая…

Словом, к посадочному сезону всю подготовительную работу я завершил. Даже выброшенные при копке ям камни собрал в одну кучу. Потом я засыплю ими пересекавшую участок промоину и даже залью бетонным раствором. Это была первая и единственная цивилизованная дорожка в моем саду.

В октябре мы очистили сад Эдика от вишневой поросли, купили в стерлитамакском плодово-ягодном питомнике рекомендованные им саженцы яблонь и, преодолев расстояние в сто пятьдесят километров строго на север, высадили все это на моем участке.

Всю зиму я волновался: что увижу там весной? Даже о «политике» стал меньше думать. Вечерами, вернувшись из архивов, открывал брошюру о садоводстве. Все пытался найти книгу о том, как можно вырастить сад на камнях, но такой книги, похоже, нет. Как и нет таких садов. А вот у меня будет!

И в самом деле, на удивление всем, сад на камнях у меня получился. Ко времени прихода к власти нового генсека, на этот раз относительно молодого, с неизрасходованным запасом энергии и просто чудовищных амбиций, в первый раз зацвели мои вишни. Когда он, закатав рукава, начал свою знаменитую антиалкогольную кампанию, зацвели мои яблони. Где-то по его приказу корчевали бесценные виноградники, а на моих квадратных метрах зрела клубника, радовали глаз помидоры и огурцы.

Наверное, я должен бы радоваться, но, увы, сам себя не обманешь. Кто-то другой еще может, особенно если с экрана телевизоров (сразу всех его программ!), с многокрасочных страниц газет, но чтобы — сам, да себя же?.. Ну, для этого нужно уж совсем быть идиотом или очень-очень захотеть тоже покупаться в сладком озере власти.

Идиотом я не был и до сих пор им не стал. Веселое Бучало моего миякинского детства, великолепные озера моей республики я никогда не променяю даже на океан этой обманчиво-сладкой жижи, выход из которой или на эшафот народного презрения, или в вечные потемки истории.

Ни мед молодых сочных яблок, ни терпкий вкус выросших на суровой земле вишен не смогли пересилить нарастающей горечи, тревоги и бессилия.

И я запаниковал…

Наш юркий, надежный, испытанный на многих дорогах «Москвич», весело урча, выкатился из города и взял направление на Стерлибаш.

— Говорят, там в этом году грибов — хоть косой коси!

Я чувствую, знаю: лукавит мой брат, хитрит. Нет там таких грибов и в этом году, просто он ничего другого не придумал, чтобы выманить меня из Уфы, оторвать от заразы-политики, освежить мозги ветерком родных краев.

— Хорошо, — говорю я, подстраиваясь под его лукавство. — Хоть на этот раз жаренных поедим. А то я уже и вкус их позабыл.

— Поедим, поедим! — отзывается непременная участница таких наших вылазок Галя и не забывает добавить свое любимое: — Ну, с Богом…

Стерлибашскими холмами в основном заканчивается Бугульминско-Белебеевская возвышенность. Места эти удивительно живописны (впрочем, какие места в Башкирии не вызывают радостного волнения и восторга?). Побродив по ним, спускаемся в довольно глубокую зеленую чащу, на дне которой расположен большой поселок. Это и есть Стерлибаш. Здесь наша милая Стерля начинается, а кончается, впадая в Ашкадар, в Стерлитамаке. Не так уж велик для реки путь, однако заметили, полюбили. И даже не одну песню сложили о ней…

— Ну, и где же наши?.. — попытался я напомнить о грибах.

Брат понял с полуслова.

— Говорят, возле Мияков…

— Их тоже косой косить можно?

Посмеявшись над собой, едем дальше. С этой стороны в наш райцентр мы еще не ездили. А места вокруг опять на загляденье. Иной раз и не хочешь, а остановишься — такая красота. Холмы, увалы, целые хребты щедро одеты лесом. Есть, конечно, и поля, но небольшие, пологие, отвоеванные у гор человеком.

Замечаем, что в районе сохранилось еще немало деревень. Причем больших, многолюдных, старинных, в основном в низинках, вдоль небольших речек. Вода, дрова, выпасы для скота — все рядом, разве бросишь такие благодатные места?

— Простора мало, — замечаю я. У себя в саду, окруженный со всех сторон лесом, я чувствую, как это давит. Когда становится совсем невмоготу, бросаю все и ухожу бродить по демским холмам. Помогает.

— Это в нас степь говорит, — кивает Эдик. — Нам всегда горизонты нужны.

— Но если и тут подняться на гору…

— А еще лучше на Тратау…

— Или Иремель!..

Наши фантазии уводят нас слишком далеко от родных мест, и мы снова отправляемся в путь. Уже за рулем брат вдогон прежде сказанному говорит:

— Зато здесь с кизяком возиться не нужно, есть дрова. В недавнюю очень морозную зиму погибло множество дубов. С одной стороны, трагедия, с другой — неожиданный подарок селу: тепло обеспечено.