Изабелла, или Тайны Мадридского двора. Том 1 - Георг Борн

Для ночи, следующей за вышеупомянутым днем, следовало приготовить в большой беседке монастырского сада не только лучшие вина и кушанья всех стран, но и красивейших женщин на тот случай, если бы одному из важных патеров, разгоряченному вином, было бы не сдержать на один час обет целомудрия.

В день святого Франциско тянулись обыкновенно большие процессии вдоль улиц Мадрида. Во всех частях города видны были молящиеся, толпы лицемеров и хитрых нищих, расставленных в два ряда, которые громко молились, перебирая четки. Их монотонное причитывание нарушало пискливое восклицание просителей, после каждого Аве Мария.

Во всех церквах Испании служили обедни, и все изображения святого Франциско были украшены оливковыми ветвями.

Королева поехала в Антиохскую церковь, на исповедальню которой было положено запрещение иезуитами и инквизицией. Король молился в дворцовой капелле.

На улицах видны были только сгорбленные фигуры молящихся, крепко прижимавших свои молитвенники к груди и спешивших в церковь, да изредка пробегал монах, закутанный в черную рясу, которому жители Мадрида недоверчиво смотрели вслед.

Народ знал так много дурного об иезуитах, как о монахинях, так и о монахах, что положительно желал их уничтожить. Но что бы сказали испанцы, если бы увидели, что монахи и патеры делают в замкнутой беседке монастырского сада Санта Мадре в ночь, следующую за днем, исполненным молитвы.

Прежде чем описать подобную оргию, мы должны еще бросить взгляд на королевский замок и на Франциско Серрано и узнать, что произошло там в последние три года после той ужасной ночи.

ЗАВЕЩАНИЕ ДОНА МИГУЭЛЯ СЕРРАНО

Когда молодая королева с маркизой де Бевилль вернулась из дворца Аццо в замок, первая, казалось, была в самом лучшем расположении духа. Она оделась в новый прекрасный наряд из розового атласа и в короне из жемчугов и бриллиантов явилась в гостиные, где ее ожидало большое общество, состоявшее из высших сановников как военных, так и гражданских.

С улыбкой на устах, как будто она вернулась с прогулки, на которой рассыпала вокруг себя благодеяния, явилась она еще прекраснее, чем когда-либо, в преклоняющееся перед ней общество. Она так свободно и беззаботно разговаривала с каждым гостем, как будто у нее не было никакого горя. Она сияла такой радостью, как будто были исполнены сокровенные желания ее души.

Когда же она вернулась в свой будуар, отпустив маркизу и дуэнью Мариту, то упала в кресло и закрыла лицо руками. Холодное отчаяние терзало ее, а сердце жгла безумная ревность.

Печально смотрели ее прекрасные глаза, и грустная, болезненная улыбка в первый раз показалась на красивом лице молодой королевы.

— Он любит ее, — проговорила она, — что я достигла тем, что погубила Энрику? Все равно все мысли и желания его будут с ней. Я ничего не достигну, пока она будет жива.

Кто привык видеть всегда улыбающееся, доброе и мечтательное лицо Изабеллы, тот испугался бы, глядя на нее теперь. Казалось, будто бы выражение страшного Фердинанда, отца ее, показалось в одну минуту на ее красивом лице.

— А что если бы она умерла! — произнесли чуть внятно ее трепещущие губы. — Санта Мадре ведь не болтливо!

Занятая мучительными мыслями и планами, Изабелла перешла, наконец, в свою превосходную спальню, в которой соединилось все, что только существует на земле удобного, красивого и богатого.

У стены против двери стояла мягкая постель, завешенная белыми шелковыми занавесями с золотой вышивкой и золотыми кистями.

Над шелковыми подушками висела, держа занавес, большая золотая корона, поддерживаемая двумя золотыми львами. Рядом с этой постелью стояли белые мраморные столы со всевозможными принадлежностями для туалета и с золотой чашей, наполненной святой водой. У стены, около входа, висели образа, а под ними и вокруг них были развешаны картины превосходной работы, изображавшие красивых женщин и мужчин, слегка только прикрытых прозрачной тканью. Потолок комнаты был украшен подобными же картинами. Над белым мраморным камином был устроен орган, который посредством легкого нажатия пальцем играл восхитительные мелодии, а между тем положительно не был заметен для глаз. Над этим органом стояла высокая статуя, изображавшая Деву Марию, из безукоризненно чистого белого мрамора. Перед ней горела золотая неугасимая лампада.

У изголовья королевской постели, на том месте, где занавеси могли быть совершенно отдернуты и собраны за золотую ручку, стояла колонна, образовавшая маленький круглый столик. На нем стояли всевозможные прохладительные напитки и находились пружины, служившие для вызова придворных дам и дуэний. Мягкие турецкие ковры покрывали весь пол комнаты и заглушали шаги и малейший шум.

Надо еще заметить, что громадная картина, рама которой доходила до пола, скрывала потайную дверь, выходившую в коридор, никому из посторонних недоступный и сообщавшийся прямо с покоями короля. Маленький золотой замочек, которого нельзя было заметить с первого взгляда, так как он находился под богато вызолоченной рамой картины, запирал этот вход, и ключ от него лежал на круглом мраморном столике.

Изабелле еще не приходилось употреблять этот ключ, потому что супруг ее, маленький король, не входил еще ни разу в спальню своей красивой, обольстительной супруги. Мы уже отчасти познакомились с безнравственной жизнью короля, подробности же мы узнаем из нижеследующего.

Иезуиты желали вполне захватить Франциско де Ассизи в свою власть и потому действовали не только через прекрасную графиню генуэзскую, но даже посредством обольстительных сирен госпожи Делакур, которую мы посетим в одной из следующих глав.

Но молодая супруга вовсе не сердилась на короля за то, что он не требовал от нее золотого ключика и ни разу еще не вошел в ее спальню.

Надев ночной наряд, Изабелла расположилась на мягких подушках своей королевской постели и тяжело задумалась. С губ королевы сорвался звук, исполненный горечи и злобы, когда воображению ее представилась фигура Энрики.

Изабелла встала через несколько бессонных часов, в течение которых она мучительно металась на постели. Она подошла к столу и трепещущей рукой написала начальнику инквизиции приказание.

Это было первое роковое письмо, которое молодая королева решилась написать ужасным обитателям Санта Мадре, но к счастью ее, оно опоздало.

Адъютант, которому королева собственноручно вручила запечатанный конверт, вскоре воротился и поспешно доложил ей, что женщина, обвиняемая в детоубийстве, успела убежать в прошлую ночь из подземелья Санта Мадре.

Изабелла вскочила, как будто ее ужалила змея.