Правила счастья - Фиона Уокер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– После тебя.
Как только Джей вышел, ему навстречу бросились близнецы, и он наклонился потрепать их и сказать несколько слов, так что у Джуно появилась возможность выбраться наружу. Она сделала несколько мучительных шагов и привалилась к стене сарая.
Почти стемнело. Это хорошо. Джей, похоже, не заметил, что она практически не в состоянии идти. Мысль, что он, надрываясь, понесет ее на руках, доставляла Джуно намного больше страданий, чем боль в ноге.
От входа в дом сарай отделяли метров десять дорожки, посыпанной гравием. Еще одно препятствие представляли близнецы, которые крутились рядом. Как только она оторвется от стены сарая, они бросятся к ней и собьют ее с ног. Нога болела, руки болели. И как она закончит готовку для завтрашнего ланча, если даже добраться до кухни – неразрешимая задача?
– Чудесный вечер, правда? – она вдохнула глубоко и с наслаждением.
– Да, – Джей кивнул.
– Так бы и стояла тут целую вечность и пила этот воздух! – с воодушевлением продолжила она.
Они постояли несколько секунд, делая вид, что пьют этот воздух, хотя на самом деле Джуно мечтала выпить хороший стакан виски в качестве обезболивающего. Лодыжка раздулась и стала в два раза толще.
– Если тебе срочно нужно в Лондон, не обращай на меня внимания. Я еще подышу тут, – сказала она, хотя, видит бог, ей совсем не хотелось, чтобы он усажал. Ей нужно было только, чтобы он отошел на пару минут.
– Я не поеду сегодня в Лондон, – он заглянул в сарай и выключил свет.
– Не поедешь?
– Нет. Я думаю, мне лучше сегодня вечером остаться с тобой. Если, конечно, ты не собираешься и вправду простоять тут всю ночь, упиваясь атмосферой.
– Говорю же тебе, я в порядке.
– О'кей, – он терпеливо вздохнул, сходил за тачкой, валявшейся в саду, и подкатил ее к Джуно. – Давай считать, что мы это делаем ради смеха. Загружайся, и я прокачу тебя с ветерком.
Джуно не успела опомниться, как оказалась на кухне, на кожаном диване. Еще несколько минут – и ее больная лодыжка покоилась на пакете с замороженным горошком, в руках была чашка горячего чая, рядом на полу возвышалась стопка журналов, а Джей пытался стянуть с нее леггинсы.
– Ты что? Ты что? – вскрикнула Джуно, натягивая их обратно.
– Ты испачкалась черт знает в чем, – пояснил он. Она крепко держала леггинсы за пояс: всю неделю она не брила ноги.
– Джуно, ты не должна меня стесняться, – опять вздохнул Джей и присел на корточки. – Ты разве забыла, что я уже видел твои ноги?
Он обращался с ней как врач, терпеливо и отстраненно. Испытываемые ею стыд и унижение превысили допустимую степень и сломили ее волю. Будь что будет, мысленно махнула она рукой и предоставила себя его воле.
Положив леггинсы в стиральную машину, Джей принес пинцет, пузырек с перекисью, расположился возле нее на диване и сосредоточенно погрузился в работу.
– Вот зараза, тут их сотни, этих заноз, некоторые засели очень глубоко, – он исследовал состояние ее ладоней. – Тебе, наверное, ужасно больно.
– Да, немножко неприятно, – поежилась она. Они соприкасались бедрами, ее рука была в его руке. Почему, ну почему они оказываются так близко только в минуты ее полного унижения: когда она с горя изображает Мэй Уэст, или сжигает волосы краской, или валится с лестницы?
– Ну ты даешь! Крепкий орешек! – засмеялся он, ловко вынимая занозу. – Если б я так изранил руки, я бы орал как бешеный.
– Ты, между прочим, был ранен пулями.
– Ну, так я и орал как бешеный, – он взглянул на нее неожиданно серьезно.
– А где это случилось?
Он опять занялся занозами, потом ответил:
– Никому не советую оказаться на моем месте.
– Прости. Я знаю, ты терпеть не можешь, когда я задаю вопросы.
– Дело не в этом, – он взял в руки перекись. – Просто я в то время по-идиотски себя вел и совершил кучу глупостей. И одна из них – то, что я лез под пули. Терпеть не могу, когда этим восхищаются. Я не герой. Фотограф, готовый пожертвовать жизнью в эпицентре боевых действий ради того, чтобы человечество узнало правду, и прочая чушь, которую писали обо мне газеты, – это полный бред. Просто мне было плевать на собственную жизнь, вот и все. А это крайне глупо, – он смочил перекисью ватный шарик.
Джуно, не дыша, отважилась еще на один вопрос:
– Но теперь-то тебе не плевать?
– Иногда, – он протер ватным шариком ее ладонь. – Раньше я считал себя куском дерьма, которому не место среди людей. Я по-настоящему ненавидел себя.
– Но почему?
– Сложный вопрос, Джуно.
– Ты хочешь сказать, что я ничего не пойму?
– Я хочу сказать, что ты не проникнешься симпатией ко мне, когда все поймешь. А мне меньше всего хотелось бы, чтобы ты ненавидела меня, уж поверь мне, Джуно.
– Но тебе также не хотелось бы, чтобы я любила тебя, – она сжала его пальцы. – Ты заставил меня поклясться, что я не полюблю тебя, помнишь?
Он не сводил глаз с их рук. А ей так хотелось, чтобы он посмотрел ей в глаза. Потом он погладил большим пальцем кончик ее ногтя:
– А ты грызешь ногти.
– Да. Грызу. Села на новую низкокалорийную диету.
– Тебе не стоит так комплексовать из-за своего веса, – он поднес ее руку к губам. – На мой взгляд, ты очень красивая.
Сердце у Джуно пропустило не один удар – наверное, целый десяток, чтобы потом наверстать упущенное с утроенной скоростью. Его мягкие и теплые губы коснулись ее ладони, а его дыхание согревало ее линию жизни.
– Ты это серьезно?
– Угу, – он нежно опустил ее руку и снова взялся за пинцет. – Я понял, что ты красавица, в тот момент, когда ты танцевала перед попугаем. Помнишь? В день твоего рождения. Это было самое балдежное зрелище, которое мне доводилось видеть за последнее время.
– Ты серьезно? – она почувствовала себя так, словно он вынул огромную занозу не из ее ладони, а из ее сердца. Ей хотелось кричать и хохотать, и уткнуться носом ему в шею, и сказать ему, как прекрасен он сам. Но что-то в его манере поведения – он держался как опытный врач скорой помощи, а не как любовник – остановило ее.
– Когда я летел сюда, я понимал, что мне придется разобраться с моими чувствами. Но я никак не собирался обзаводиться новыми. Если бы я знал, что так получится, я не спал бы с тобой, Джуно.
– Почему? – выдохнула она.
– Это перевернуло меня, – он внимательно всматривался в линии на ее ладони. – Я прилетел сюда, чтобы найти одного очень важного для меня человека, а нашел тебя. Самое смешное, что всю эту неделю о тебе я думаю гораздо больше, чем о ней. Забавно, правда?
Она посмотрела на волчий зуб, висевший у него на шее, в котором хранилась прядка волос соломенного цвета. Она вспомнила его слова о женщине, которая не дала ему возможности полюбить себя, вспомнила мягкий женский голос по телефону, который уговаривал его вернуться.