Лекции по посланию к Галатам - Мартин Лютер

Воистину, богобоязненные люди во всем мире не имеют ничего дороже и драгоценнее этого учения. Ибо те, кто верны этому, знают то, чего не знает весь мир, а именно — что грех и смерть, а также и другие физические и духовные бедствия и пороки действуют во благо избранным. Они также знают, что присутствие Бога бывает наиболее близким тогда, когда кажется, что Он дальше всего, а также что Он наиболее милосерден и в наибольшей степени является Спасителем тогда, когда кажется, будто Он гневается, наказывает и осуждает. Они знают, что обладают вечною праведностью, которую они ищут в надежде, как совершенно несомненное сокровище, собранное на небесах, когда они наиболее сильно осознают ужасы греха и смерти. И что они являются господами надо всем тогда, когда они кажутся самыми бедными, как сказано во 2Кор.(6:10): “Мы ничего не имеем, но всем обладаем”. Это как раз то, что Писание называет обретением утешения через надежду. Но это искусство нельзя познать без частых и великих скорбей.

6. Ибо во Христе Иисусе не имеет силы ни обрезание, ни необрезание, но вера, действующая любовью.

Софисты используют данный фрагмент для подтверждения своего учения о том, будто мы оправдываемся любовью, или нашими делами. Ибо они говорят, что даже если вера была вселена божественным образом — не говоря уже о вере, которая просто обретена — она не оправдывает, не будучи создана [сформирована] любовью. Они называют любовь “благодатью, которая делает человека приемлемым”, то есть которая, если использовать наш термин, а точнее — выражение Павла, оправдывает. И они утверждают, что любовь обретается нашею “половинчатою” [надлежащею] добродетелью de congruo, и т.д. Фактически они даже провозглашают, что всел?нная [в нас] вера может сосуществовать со смертным грехом. Этим они полностью лишают веру способности оправдывать и приписывают это исключительно любви, определенной вышеуказанным образом. И они утверждают, будто это подтверждается словами Св.Павла из данного фрагмента: “Вера, действующая любовью” — словно Павел хотел сказать: “Вы понимаете, вера не оправдывает. Фактически она — ничто, если к ней не добавляется любовь, действующая, созидая веру”.

Но все это — чудовищные искажения, выдуманные праздными людьми. Кто может стоять за учением о том, что вера, этот дар Божий, вселяемый в сердце Святым Духом, сосуществует со смертным грехом? Если бы они говорили об обретенной, или “исторической”, вере и о естественном мнении, сформированном историческими событиями, то это еще можно было бы как-то стерпеть. Действительно, они были бы правы, если бы говорили об исторической вере. Но, высказываясь подобным образом о вере всел?нной, они открыто демонстрируют, что ничего не понимают в вопросе о вере вообще. Вдобавок они читают эти слова Павла, как говорит поговорка, как бы “через подкрашенное стекло” , и искажают текст так, чтобы он соответствовал их собственным измышлениям. Ибо Павел не говорит о “вере, которая оправдывает любовью” или о “вере, которая делает [человека] приемлемым любовью”. Они сами изобрели это содержание и насильно втиснули его в рамки данного библейского фрагмента. И уж тем более Павел не говорит: “Любовь делает человека приемлемым”. Павел не утверждает ничего подобного, он говорит о “вере, действующей любовью”. Он говорит, что дела совершаются на основании веры через любовь, а вовсе не то, что человек оправдывается любовью. И кто же столь необразован и слаб в грамматике, что не может понять, что оправдание — это одно, а действие — совсем другое? Ибо слова Павла ясны и просты: “Вера, действующая любовью”. Итак, это очевидная уловка, когда они подавляют истинное значение слов Павла, истолковывая значение термина “действующая” как “оправдывающая”, и [исходя из этого] “дела” — как “праведность”, хотя даже в этической [мирской] философии они вынуждены признать, что дела не являются праведностью, но [что] они совершаются праведностью [по добродетели].

Более того, Павел здесь отнюдь не делает из веры что-то “несформированное”, словно она является чем-то “бесформенным и беспорядочным”, не имеющим сил к существованию или к совершению чего-либо. Нет, он приписывает действия скорее вере, чем любви. Он не думает, будто это какое-то бесформенное, “несформированное” качество, но провозглашает, что вера есть нечто действующее и “результативное”, некая разновидность “субстанции”, или “субстанциональная форма”. Он не говорит: “Любовь является действующей”. Нет, он говорит: “Вера является действующей”. Он не говорит: “Любовь действует”. Но он говорит: “Вера действует”. Он делает любовь своего рода “орудием”, которым [через которое] действует вера. Итак, кто же не знает, что орудие обладает силою, движется и работает не само по себе, но ремесленник действует им, или использует его? Ибо кто станет утверждать, что топор придает силу и способность к движению плотнику, или что корабль дает силу и способность плыть моряку? Или, если процитировать пример, использованный Исаией (10:15): “Пила гордится ли пред тем, кто двигает ее? Как будто жезл восстает против того, кто поднимает его”. Нет никакой разницы, говорят ли они, что любовь является формою веры , или что она дает силу и движение вере, то есть что она оправдывает. Если Павел не приписывает любви даже способность действовать, как же он мог бы приписать ей возможность оправдывать? Посему очевидно, что, когда данный фрагмент искажается так, будто речь в нем идет о любви, а не о вере — это является огромным оскорблением не только Павлу, но самой вере и любви.

Но именно это происходит с ленивыми читателями и с теми, кто, читая Священные Писания, накладывает на них собственные представления [стремится найти в них подтверждение собственным идеям]. Что им [этим людям] следует делать, так это подойти к Священному Писанию с пустою [не заполненною никакими идеями] головою, дабы обрести все свои представления от него, а затем внимательнейшим образом рассмотреть слова, сравнить предшествующее с последующим и попытаться понять истинное значение какого-то конкретного фрагмента, вместо того чтобы привязывать собственное мнение к словам или фразам, выдернутым из контекста. Ибо в данном фрагменте Павел имеет дело отнюдь не с вопросом о том, что есть вера или что она помогает обрести в глазах Божиих. Он не обсуждает вопрос об оправдании. Этот вопрос уже был рассмотрен им весьма основательно. Но в краткой аннотационной форме он делает заключение о христианской жизни, говоря: “Во Христе Иисусе не имеет силы ни обрезание, ни необрезание, но вера, действующая любовью”, то есть вера не воображаемая и не лицемерная, но истинная и живая. Вот что порождает и стимулирует добрые дела через любовь. Это равносильно тому, чтобы сказать: “Тот, кто хочет быть истинным христианином, то есть принадлежать царству Христову, должен быть воистину верующим. Но человек не верует воистину, если дела любви не следуют за его верою”. Таким образом, он отрезает путь лицемерам с обеих сторон — и справа и слева— к царству Христову. Слева он исключает иудеев и “праведных по делам”, говоря: “Во Христе не имеет силы обрезание, то есть бесполезны дела, служение или [некий особый] образ жизни, но [имеет силу] одна лишь вера, безо всякого упования на дела”. Справа он отрезает путь ленивым, праздным и нерадивым, ибо они говорят: “Если вера без дел оправдывает, то давайте и не будем совершать никаких дел. Но будем просто веровать и делать то, что нам нравится!” “Нет, — говорит Павел, — все обстоит не так, вы — порочные люди. Это правда, что одна лишь вера без дел оправдывает. Но я говорю об истинной вере, которая, оправдав, никогда не отправляется спать, но действует любовью”.

Таким образом, как я уже говорил, в данном фрагменте Павел описывает всю христианскую жизнь: внутренне — это вера в Бога [по отношению к Богу], а внешне — это любовь или дела по отношению к ближнему своему. Так человек становится христианином в полном смысле этого слова: внутренне — верою, в глазах Бога, Который не нуждается в наших делах; внешне — в глазах людей, которым нет никакой пользы от [нашей внутренней] веры, но которые получают пользу от наших дел и от нашей любви. Когда человек слышит или узнает о такой форме христианской жизни, а именно, как я говорил, что это — вера и дела, он еще не знает [ему еще не сказано], что такое вера и что такое любовь. Ибо это отдельная тема для обсуждения. Ранее Павел, рассматривая вопрос о вере, о ее внутренней природе, силе и функции, учил, что она является праведностью, или скорее — оправданием в глазах Божиих. Здесь он связывает ее с любовью и делами. То есть он говорит о ее внешней функции. Он говорит, что она является стимулом добрых дел, или мотивом [причиною] любви но отношению к ближнему. Посему никто и никоим образом [ни в каком смысле] не может относить данный фрагмент к делу [процессу] оправдания перед Богом. Ибо здесь говорится о жизни христиан в целом, и приписывать одной части все то, что сказано о целом,— значит порождать диалектическую ошибку, или софизм. Диалектика должна избегать образных выражений — таких, как синекдохи или гиперболы, используемых в риторике. Ибо этот предмет [эта наука] занимается изучением, определением, различением и сравнением с максимально возможной точностью. Что это была бы за диалектика, если бы кто-то заявил: “Человек — это как душа, так и тело, и он не может существовать без души и тела. Поэтому тело имеет силу разумения, и душа одна [без тела] не разумеет”? Это “диалектика” того же сорта, что и утверждение: “Христианская жизнь — это вера и любовь, или вера, действующая любовью. Таким образом, дескать, любовь оправдывает, а не одна лишь вера”.