Случай из практики-2 - Кира Измайлова

— Нарен, — подсказала я. — Флоссия Нарен. Независимый судебный маг. И не надо делать такое лицо, дополнительной платы я не возьму, со мной господин Анельт рассчитается. Так что, почтенный Тарус, давайте-ка сядем и поговорим… Расскажите мне, что к чему, может, и разберемся с вашей бедой!

Староста заметно просветлел лицом. Как же, если не платить вдвое, так это уже радость!

— Только, — заговорщицки понизила я голос, — господина Анельта тоже куда-нибудь на ночлег определите, хоть на конюшню. Не замерзать же ему!

— А говорят, маги не мерзнут, — подал вдруг голос мальчонка лет десяти, видимо, внук старосты.

— Это только взрослые, у кого шкура толстая наросла, — сообщила я мальцу, ухмыляясь. — А молодые — те еще как мерзнут! Поди на господина Анельта глянь, весь синий уже…

— И правда, Вес, поди, отведи господина хоть к кому… — староста задумался. — Да вон к тетке Мире, что ли, одна живет, что ей… Иди, иди, я с госпожой поговорю…

Мальчишка убежал, а Тарус осторожно спросил:

— Вы, госпожа, может, отужинать желаете?

— Не откажусь, — охотно согласилась я.

— Только у нас того, еда-то простецкая, — добавил он поспешно.

— Да и я не из благородных, — хмыкнула я и, кажется, староста немного оттаял.

Пока я осматривалась, он шпынял своих домочадцев. На стол подали почти мгновенно: должно быть, каша с ужина томилась в печке, ну а ветчина тут оказалась выше всяких похвал! Есть я особенно не хотела, но уважить хозяина стоило, так что я воздала должное трапезе.

Тарус настороженно наблюдал за мной, но я не демонстрировала ни великосветских манер, ни пренебрежения крестьянской едой, и он постепенно успокоился. Интересно, как вел себя Анельт? Судя по тому приему, что ему оказали, корчил из себя дворянина… Не знаю, может, он и впрямь благородного происхождения, только к чему это выпячивать?

— Вы, уважаемый, не молчите, — сказала я, вгрызаясь в ломоть вкуснейшего хлеба. В столице такого не купишь, там пекут совсем иначе, хотя, казалось бы, езды до города всего ничего! Но нет, такой можно попробовать только в деревнях… — Вы пока мне расскажите, что тут к чему, мне это надо из первых уст услышать. Господин Анельт сказал, у вас люди тонут. Вот и поведайте мне, как это такое происходит…

Староста помолчал, потом все-таки начал говорить, сперва неохотно, а там все больше входя во вкус.

Деревня их называлась Озерной — таких в окрестностях Арастена не одна дюжина, это уж точно, за последнее время уже на вторую натыкаюсь! Когда-то река Тен, богатая, полноводная, меняла русло, оставались протоки и мелкие озера. Вот и эта деревушка встала на берегу некрупного озерка: и зимой, и летом его вполне хватало, чтобы деревня не испытывала нужды в свежей рыбе. В засуху, бывало, оно сильно мелело, но этого не случалось уже много десятков лет…

В этом году морозы грянули раньше обычного, лед на озере встал прочный, хоть танцуй на нем! То один, то другой селянин отправлялся со снастями и ледорубом к озеру, наловить рыбы к столу. Особенно не нагличали, но полакомиться хотелось, особенно на праздники. И вот один из таких рыболовов не вернулся с промысла, стали искать и обнаружили — из проруби только ноги торчали. Подумали, что был навеселе, сам и макнулся, да и махнули рукой. Но вот когда еще трое точно так же ушли под лед — предпоследнего выловили сетью только на другой день, все озеро баграми взбаламутили! — староста заволновался. Остальные грешили на крепкую выпивку, но Тарус был человеком серьезным и понимал, что пьяным-то как раз море по колено, да и боги их берегут, а в целом тонуть бедолагам было решительно не с чего. Он-то и решил опустошить кубышку, заведенную на непредвиденный случай, и вызвать судебного мага, посмотреть, все ли ладно на озере… Я, понятное дело, была занята, обратились к Анельту, он и брал дешевле, а о прижимистости крестьян можно легенды слагать!

Молодой маг облазил всю деревню, окрестности озера исползал чуть не на брюхе, но так ничего толкового и не сказал. Ни сглаза какого, ни проклятия — чисто и пусто! А пока он искал по деревне какую-нибудь колдовскую дрянь, утонула женщина — она с товарками белье полоскала…

— Погоди, — остановила я Таруса. — Я так поняла, рыбаки на озеро идут рано поутру, верно?

— Точно так, госпожа, — кивнул он, — тогда клев лучше. Днем-то и дела всякие есть, и темнеет нынче рано, а с утречка — самое то.

— С утра тоже темновато, — хмыкнула я. — Ходили эти люди по одному, что ли?

— А что толпой на рыбалке делать? — удивился Тарус. — Тут надо тихо, осторожно, чтоб не топотать, чтобы рыбу не распугать, она хоть и сонная по зимнему времени, но все же… Пришел, снасти проверил, ушел, что еще?

— Значит, никто не видел, как они тонули?

— Нешто если бы видели, не вытащили бы! — возмутился староста.

— И с той поры на озеро поодиночке никто не ходит? — уточнила я. — Однако… четверо утонуло, тогда только спохватились!

— Ну… — Тарус нахмурился. — Первый-то точно по пьяни канул. Второй… после праздников, видать, с похмелья был, каждый год такое случается. А вот когда еще двое, а потом и баба…

— Вы мне вот что объясните, — попросила я, отметив про себя, что про утопленницу надо спросить отдельно, — почему на озеро рыбаки поодиночке ходят?

— Ну так… — староста замялся. — У каждого прорубь своя, прикорм, опять же… Кому охота, чтоб другой подсмотрел, чем он рыбу прикармливает или того… улов прибрал? Ну и верши…

— Что — верши? — заинтересовалась я.

— Свои у всех, — буркнул староста и умолк. Это что-то да означало, но давить на него пока не стоило.

— Вернемся к утонувшей женщине, — сказала я. — Она белье полоскала, так? Скорее всего, среди бела дня… Так, может, кто видел, как она утонула?

Насколько я знала, крестьянки на стирку ходят большой компанией, так и веселее, и меньше риска: если кого и впрямь потянет в прорубь, успеют вытащить или хотя бы мужиков на помощь позовут.

— Да я и видела, — подала голос пожилая женщина, накрывавшая на стол, видимо, жена старосты. Мне ее не представили, а я не поинтересовалась именем: к женщинам во многих деревнях относятся, как к предметам, и не мне это менять. Слышали уже: "четверо утонули, а потом и баба"…

— Ты помолчи, — цыкнул на нее Тарус.

— Пускай говорит, — попросила я, с интересом глядя на женщину.

С виду не скажешь, будто это затюканная рабыня: статная, с красивым, несмотря на возраст, строгим, суровым даже лицом, одета хорошо… Может статься, мужем она крутит, как хочет, соседки, а то и соседи при ней пикнуть боятся, вот только при посторонних она права голоса не имеет!