Лабиринт - Яэко Ногами

городской район, сейчас здесь были сосредоточены официальные учреждения, суд, школы. Дальше начинался парк, подымавшийся по склонам сопки вверх, где были развалины замка, а затем спускавшийся к скалистому мысу; мыс вдавался в голубой залив, напоминая шею черепахи, высунувшейся из панциря.

Библиотека находилась в верхней части парка. Дорога к ней вела по склону известняковой горы, изрытой пещерами.

Но Сёдзо не пошел по этой дороге. Вдоль подножия сопки тянулась наполненная водой и заросшая лотосами канава — раньше это был крепостной ров. Отсюда Сёдзо свернул направо.

В песчаной низине, среди мандариновых рощиц, огородов, садиков и цветников, разбросаны домики, принадлежащие служащим и мелким рантье.

На краю улицы, проложенной через этот поселок, начинается небольшой подъем. Отсюда тянется сосновый бор, окружающий усадьбу, расположенную у подножия горы. Место это защищено от морских ветров, и японские черные сосны стоят здесь, высокие и прямые.

Когда между стволами забелели стены строений, освещенных лучами утреннего солнца, Сёдзо взглянул на часы. Еще не было девяти. Через несколько минут она должна выехать из Бэппу; так было сказано по телефону. Дорога кружит по склонам гор, и раньше чем через час она сюда не приедет. Чем же ему пока заняться? Сёдзо медленно шел к усадьбе, задумчиво глядя на плоскогорье, где сосны росли реже и начинались заросли бамбука. Там наверху стоял дом дяди Есисуке. В молодости у дяди начинался туберкулез легких, он покинул свой дом в городе и поселился здесь. Лучше всего было бы сейчас зайти к дяде. Как он обрадовался бы! Ему-то можно было рассказать все откровенно. Скорее всего дядя засмеется и сострит — не язвительно, но метко. Виконтесса желает сохранить свой приезд в тайне? Хм! Наверняка эта мысль родилась в лысой голове Окамото, это он ей посоветовал. И не без цели. У Окамото всегда на первом плане расчет. Если узнают о приезде виконтессы, подымется шум, нагрянут с визитами, придется тратиться на угощенье, а он каждую хозяйскую копеечку больше собственной бережет. И то, что Сёдзо сейчас в этом городе, тоже выгодно. Иначе ей пришлось тащить бы сюда служащего из Токио или нанять кого-нибудь в помощь здесь... Дяде можно было доверить любую тайну. Он умеет молчать.

Сёдзо дошел почти до самого косогора. Отсюда струился ручей, впадавший в море. Вдоль него вилась узкая дорожка, которая вела прямо к дядиному дому. Но Сёдзо повернул назад. И не потому, что хоть сколько-нибудь сомневался в скромности дяди. И даже не потому, что искренне хотел сдержать свое обещание и никому не говорить о приезде виконтессы. Нет, причина была другая. Само решение госпожи Ато окружить свой приезд тайной было полно для него очарования и доставляло неизъяснимую радость. Поделиться с кем-нибудь значило разрушить это очарование. Сам того не замечая, он готовился к встрече с виконтессой, как к тайному любовному свиданию, которое тщательно скрывают от людских глаз.

Войдя в усадьбу через задние ворота, Сёдзо поднялся на веранду одноэтажного трехкомнатного домика и окликнул жену сторожа:

— С добрым утром, бабушка! Я хотел бы взять у вас ключи от кладовых.

— Это вы, Канно-сан? Пожалуйста, возьмите,— отозвался слабый старушечий голос.

Сёдзо раздвинул перегородку и вошел в каморку, где лежала больная старушка. У стены стоял источенный жучком шкафчик; ржаво-красная краска на нем облезла, и только металлические части поблескивали, будто новые.

Старушка лежала на тюфяке на полу, она повернула к Сёдзо свою маленькую, седую голову.

Из приличия Сёдзо спросил ее, как она себя чувствует, затем подошел к шкафчику и с трудом выдвинул ящик.

Доставая связку ключей, он сказал старушке, что сегодня откроет и господский дом. В Бэппу приехал кто-то от хозяев, возможно, заглянут и в усадьбу.

— Ах, ах,— забеспокоилась жена сторожа.— Знать бы такое дело, не пустила бы я старика на реку. Как только начинается лов форелей, не может он усидеть дома!

Часть улова старик продавал хозяевам городских харчевен, а несколько рыбок приносил домой и жарил. Стряпал он в крохотной кухоньке за бумажной перегородкой, и весь домик пропах жареной рыбой.

Старухе, у которой мучительно ныли все суставы, тяжело было целыми днями оставаться одной. Но она с этим мирилась: как-никак, а рыбная ловля давала им дополнительный заработок. Однако сегодня отсутствие мужа ее серьезно озаботило. Чего доброго, обвинят старика, что он плохо присматривает за домом, и уволят. Куда тогда деваться? Сама же она стала плоха и не всегда может сделать уборку в господском доме, а раньше убирала его каждую неделю.

— Я им и чай-то не сумею как следует приготовить,— сетовала больная.

— Напрасно тревожитесь, бабушка,— успокаивал ее Сёдзо.— Все обойдется. Гость нежданный, заранее не предупредили, так что с вас не спросят. А если кто из хозяев приехал, наверняка слугу с собой привез.

Сёдзо подумал, что, наверно, виконтесса привезла с собой горничную Кину. Как ни прижимист домоправитель, но вряд ли он мог допустить, чтобы госпожа одна отправилась в такое далекое путешествие. Если она в Бэппу приехала с Кину, то и сюда, должно быть, приедет с ней. При этой мысли Сёдзо почувствовал, что на душе у него становится пусто. Так из проколотой резиновой камеры выходит воздух. Очарование предстоящей встречи сразу рассеялось. Это его несколько огорчило и охладило. Он самому себе показался жалким и смешным, когда подумал о том, какой нелепый восторг охватил его вчера вечером.

Позвякивая связкой тяжелых старинных ключей, он шел к господскому дому по дорожке, усыпанной сосновыми иглами.

По внешнему виду дом мало чем отличался от кладовых, разве что очертания его были менее строгими.

Виконтесса приехала раньше, чем ожидал Сёдзо. Как он и предполагал, ее сопровождала горничная Кину. Парадный вход Сёдзо умышленно оставил запертым. Открыл только одну боковую дверь. Зато раздвижные двери во всех трех комнатах, выходивших окнами в сад с беседкой, увитой глициниями, были широко раскрыты. На веранде под ногами поскрипывал песок, пол был усеян сосновыми иглами, занесенными ветром. Чувствовалось, что в доме уже давно никто не живет. Но в комнатах было довольно чисто — сторожиха напрасно беспокоилась.

— Ах, опять цветут глицинии! Мои старые знакомые!

Миоко остановилась на веранде и задумчиво смотрела на пышные гроздья темно-лиловых цветов. Она рассказала Сёдзо, что несколько лет назад приезжала сюда с мужем. Тогда тоже цвели глицинии, и она подолгу ими любовалась. Затем она обратилась к горничной и предложила ей прокатиться по городу на машине и осмотреть парк. Кину впервые была в бывшем феоде Ато.

— О, большое вам спасибо, госпожа. Я