Много добра, мало зла. Китайская проза конца ХХ – начала ХХI века - Коллектив авторов

– Наша девочка пользуется духами, понюхай-ка, какие приятные! Она не только ароматная, только взгляни на нее – какая выросла… Ай! Прямо-таки цветочек, – без устали нахваливала Чжан Ли, ходя вокруг дочери, ее переполняла любовь. Жэньчу такое было непривычно:

– Ладно тебе, где это видано, чтобы родители сами нахваливали своих детей? Не боишься, что нас засмеют.

– Да пусть смеются, я все равно буду расхваливать. Наша дочь такая красавица, как ни похвалить, – улыбалась жена.

– Какой прок от одной красоты, надо еще чтобы толковая была.

– Разумеется, она толковая, была бы глупой, разве заработала бы столько денег на строительство дома? Вот ты у нас умный, столько лет работаешь в школе, столько раз брался за строительство дома, а мы так из свинарника и не выбрались. Если бы не ее заработок, разве мы смогли бы снести хлев и построить новый дом!

Кровь прихлынула к лицу Жэньчу, но он смолчал.

Хундоу принялась доставать из сумки подарки: первой появилась кожаная куртка для отца. Она хотела, чтобы он примерил. Когда он надевал куртку, то уловил запах духов дочери. Те же духи, что попрыскала Чэнь Лили на одежду маленькой Хундоу. Этот аромат на основе запаха цветов сирени, изящный и еле уловимый, в свое время он посоветовал Чэнь Лили. Как все повернулось в жизни! Чэнь Лили носила этот аромат, пока не покинула бренный мир, а дочь Хундоу, окутанная этим же запахом, вернулась домой.

Чэнь Лили умерла от передозировки наркотиков. Ее муж Чэнь Цзюнь вскоре после лечения опять взялся за старое. Они полностью обобрали его состоятельных родителей, продали под чистую все из своего маленького дома. Чтобы продолжать покупать порошок, надо было выкручиваться как-то еще. «Как-то еще» могло значить воровать, грабить, убивать и поджигать, он предпочел пустить по рукам свою жену. Так однажды вернувшись от клиента, она отдала заработанные собственным телом деньги мужу, и он тут же купил порошок. Чэнь Лили попросила сделать ей дорожку, муж был не против. Более того, после этого он в порыве благодарности предался с ней любви. Эта дорожка кокаина и убила ее.

После ее смерти Жэньчу постепенно забыл запах тех духов, а теперь этот аромат заполнил комнату и стойко держался дней десять, из-за этого он все дни ощущал некое беспокойство. Потом Хундоу уехала и увезла с собой аромат.

Вскоре Пэн вышел на пенсию. Хундоу не приехала домой на Новый год. Жэньчу разыскал людей, которые приехали домой с заработков, чтобы узнать, есть ли на их заводе выходные. Если есть, то почему на заводе Хундоу их нет?

Ему и ответили:

– Кто тебе сказал, что на ее заводе нет выходных?

– Она сказала по телефону.

– Там не завод, а лавка. У них там полная свобода. Вероятно, она сама не захотела приезжать домой, это же помешает хорошему заработку под праздники.

– Она разве не на заводе работает?

– Никогда она там не работала.

– А что за лавка? – вмешалась Чжан Ли.

– Торгует серебром.

У Жэньчу екнуло сердце, а Чжан Ли вскрикнула:

– Ух ты! Наша Хундоу открыла магазин по торговле серебром! А что там продают?

Но собеседник уже был далеко, он бросил издали:

– Чем торгуют в серебряной давке? Конечно, серебром[78].

Чжан Ли как оголтелая побежала в дом родителей рассказать о серебряной лавке Хундоу, Жэньчу ее догнал и яростно отхлестал по щекам на глазах у своей семьи. Это ее сильно оскорбило, муж ее никогда до этого не бил. Эти две пощечины показались особенно болезненными и непереносимыми. Ее некрасивое вогнутое лицо от обиды еще сильной выгнулось. Если бы с Жэньчу не приключилась беда, она бы продолжала дуться невесть сколько времени.

Выйдя на пенсию, Жэньчу полюбил ходить на рынок, там был кабачок, в котором можно было отведать красных бобов с вином, его открыла мать одного из сослуживцев. Теперь он редко ходил в школу, если приятель тоже сидел в кабачке, то они могли посудачить о школьных делах. Если удавалось и винца выпить и его встретить, то он бывал очень доволен.

В тот день он, как обычно, отправился на рынок, накануне прошел дождь, дорога была скользкой. А тут он обидел Чжан Ли. После женитьбы младший брат Жэнынань передал ей обязанность провожать и встречать его в дождливую погоду. Чжан Ли решила показать характер, пусть помается! Он тоже уперся: видел, что состояние дороги ужасное, но все равно пошел. Ему бы умерить свой нрав и попросить Чжан Ли проводить его, но он не сделал этого. Взял только железную палку, которая позже вместе с ним скатилась с холма. Палке ничего не сделалось, а его парализовало.

Врач сказал, что паралич у него странный, нет перелома костей таза и ног, незаметно проблем с нервными окончаниями, но обе ноги отнялись. Жэньчу говорил, что их не чувствует. А когда врач молоточком постукивал по его ногам, то боль ощущалась. Как бы то ни было, он слег.

Чжан Ли хотела позвонить дочери и попросить ее приехать. Услышав об этом, Жэньчу швырнул на пол кружку, из которой пил. Полы в их новом доме были залиты цементом, кружка со звоном разлетелась вдребезги. Чжан Ли поняла, что он сильно рассержен, но не могла понять причину его ярости.

– Что все это значит? Я из лучших побуждений думала позвать нашу девочку приехать повидать тебя, – недовольно бурчала она, подметая с пола осколки. Но звонить не стала.

Жэньчу стал молчуном, казалось, его не только парализовало, он еще и онемел. Видя его мрачное настроение, жена опасалась, как бы он еще чем-нибудь не заболел, и решила купить ему книг. Она в них не разбиралась и считала, что книги в аляповатых обложках самые интересные, хотя каждый раз такие книги Жэньчу выбрасывал в корзину, и они там покрывались плесенью. Вот и в этот раз принесла ему охапку. Когда-то давно Жэньчу обожал читать журналы, в которых речь шла о помаде и духах. Теперь он даже не взглянул в их сторону и швырнул в лицо Чжан Ли. Ей было больно. Обиженная, она пошла жаловаться его родителям. Младший брат Жэнынань начал было ее увещевать:

– Настроение у брата плохое из-за состояния здоровья, он еще больше нуждается в том, чтобы ты была поласковей с ним.

– Я достаточно ласкова.

– Тогда принеси ему вина. Он любит выпить.

Она и впрямь принесла из поселка водки. Но Жэньчу разбил бутылку об пол. В этот раз она не пошла в старый дом плакать. Чжан Ли обладала изрядным упорством – когда случалось что-то серьезное, она сама находила выход из положения. Вот и тут она без лишних разговоров взвалила мужа себе на спину и почти на одном дыхании отнесла его в тот кабачок на центральной улице поселка. На пороге из последних сил выкрикнула:

– Эй хозяйка, принеси нам две порции похлебки с бобами, три ляна водки разлей в два стакана, в один два ляна, в другой – один. Они досыта наелись и как следует выпили.

Она его носила еще пару раз, лицо Жэньчу подобрело, он начал разговаривать с женой: «Сегодняшняя еда очень липкая, ты положила туда клейкий рис?» или: «Еда пересолена, если класть слишком много соли, заработаешь повышенное давление».

Видя, что он оттаял, Чжан Ли решила, что будет носить его в кабачок каждый день, ни дня не пропуская. Так и повелось: в рыночные дни можно было увидеть спускающуюся вниз по глиняной дороге женщину, несущую на спине мужчину. Он все худел и слабел, а она день ото дня становилась все сильней и здоровей. Однажды Жэньчу из-за спины спросил ее:

– Я тяжелый?

– Не пушинка.

Он вдруг рассмеялся:

– А ты теперь за словом в карман не лезешь, моя крепкая старушка.

Перевод Е. Л. Завидовской

Жизнь без прикрас

Жань Чжэнвань

В год своего пятидесятилетия дядя оставался крепким работягой. В какой-то момент у него начала ныть голень. Дядя сказал, что воспринимает это не как болезнь, а скорее как шутку, разыгранную над ним, или даже небольшую награду. Мы же считали, что потерпит он и все пройдет, мелкие болячки ведь дело обычное, верно? Дядя и сам не собирался в больницу. Через полгода боль усилилась и он обратился за помощью к деревенскому знахарю. Рецепты у того были разного происхождения – некоторые получены по наследству, другие достались в благодарность, а какие-то попали по случайному стечению обстоятельств. Если удавалось определить болезнь, то помогало здорово. Знахарь, к которому пришел дядя, умел делать настойку от ревматизма. Выслушав же дядин рассказ, он заявил, что у того мышиная болезнь и с ревматизмом это не связано. Мышиная болезнь, вовсе не означала, что в ногу забралась мышь, под этим подразумевалась сосудистая опухоль, по форме, размеру и цвету напоминающая новорожденного мышонка. А раз болезнь мышиная, то лечить следовало с помощью кошки, ведь на каждый яд имеется свое противоядие. Надлежало мазать опухоль свиным салом и давать лизать кошке.

У дяди была кошка, и с того дня зажила она хорошо. Нализавшись за полгода, кошка разжирела, а вот «мышь» по-прежнему сидела в ноге, она скрывалась за кожей, и кошка ничего не могла с ней поделать. Когда «мышь» заскребла сильнее, дяде стало трудно ходить. Превозмогая боль, он обжег побольше кирпича и на вырученные деньги отправился в Цзуньи на обследование. Врач сказал, что это рак и нужно ампутировать ногу, причем нельзя откладывать: если опухоль перекинется на верх бедра, то отрезать уже не получится. Вот если бы дядя пораньше явился, то можно было бы ограничиться ампутацией голени, а сейчас болезнь распространилась выше колена, поэтому придется отрезать посередине бедра.