Шлюха (СИ) - Нина Леннокс

— Может, он простит...

— Он не простит, — покачал головой, отметая эту бредовую идею сразу.

— И что же будет с ними?

— Не знаю, я не Господь Бог. Что будет, то будет. Но боюсь, что он не даст ей права на последнее слово. Казнит без суда и следствия.

— Ты же знаешь своего друга! Он сделает ей больно? Он опять её ударит? Давай заберём её, пока не поздно. — Она выглядела, как испуганная лань.

— Марина, я не полезу в это, прости. Это только их дело. Твоя подруга знала, на что шла.

— Почему ты так? — еле слышно спросила она. — Почему тебе все равно?

— Да при чем тут я? Что я должен сделать? Украсть её сейчас у Макса из-под носа, и?..

— Ты прав, — сникла Марина. — Закроем эту тему.

Она уткнулась в тарелку и стала ковыряться в ней вилкой. Дурацкая картошка... Нет, картошка была ни в чем не виновата. Чёрт! Теперь на сердце было тяжело из-за плохих предчувствий. А может, всё обойдется? Как же она ненавидела Михаила!!! Он будет всю жизнь стоять над их душами, словно тень. Он никогда не отпустит их. Они — его шлюхи. У него их души и их жизни. Эмоции разгулялись не на шутку, захватывая здравую часть её рассудка в плен. Сама от себя не ожидая, она громко положила вилку на тарелку и сорвалась с места. Выбежала на улицу и заплакала, прислонившись к стене ресторана.

— Марина! Что с тобой? — Стефан выбежал за ней следом. — Тебе настолько противны эти улитки? Больше никаких ресторанов с мясом. В следующий раз пойдём в ресторан для веганов. Там кроме воды ничего не подают, — шутил он, но шутки не помогали.

— Следующего раза не будет, — сказала она сквозь слёзы.

— Что? Почему? Перестань плакать и скажи, что случилось!

— Ничего. Я хочу назад, домой, — проговорила вдруг Марина.

— К отцу?!

— Да, — всхлипнула. — К нему и Михаилу. Моё место рядом с ними. Не с тобой. И Зару заберу.

— Не надо так. — Подошёл ближе и попытался убрать её руки от лица, чтобы увидеть глаза. — Что ты хочешь, чтобы я сделал для Зары?

— Ничего, ничего... — Оттолкнула его от себя и побрела прочь.

— Куда ты?

— Никуда.

Ей было больно и обидно. Что-то в ней сломалось, именно сейчас. Возможно, это произошло от осознания того, что ни Макс, ни Стефан не смогут спасти их. Макс узнает об обмане, и Заре будет плохо. А значит, и ей тоже. В конце их тоннеля не загорится свет. Никогда... Можно скрывать боль, скрывать очень тщательно. Можно улыбаться так искренне и так радостно, что никто и не усомнится в твоем актерском мастерстве. Но как быть с собой настоящей? С той своей частью, что плачет каждый день и ищет несуществующие пути для отхода? Прочь от этой жизни. А выхода нет…

Сильные мужские руки оторвали её от земли и прижали к мощной груди. Стефан... Слёзы хлынули с новой силой, сметая все преграды. Слезам и эмоциям не было никакого дела до окружающих людей.

— Тише, не плачь, моя маленькая. Не надо плакать. — Он нёс её к машине, иногда целуя в макушку.

Стефан усадил девушку в машину и сел за руль. Марина прижалась лбом к стеклу и уставилась куда-то вдаль. Стекло... Так и она живет сквозь призму стекла. Выживает через преграды. Михаил поставил это стекло перед ней. И сколько бы она не билась в него, ничего не выходило. Опять чьи-то руки коснулись её, притягивая к себе. И что ему надо от неё? Почему он не бросит её и не уедет? Зачем ему это надо? Дурак.

Он ничего не говорил, а просто укачивал ее, как ребенка. Боже, как же ему нравился аромат этой малышки... Она вся ему нравилась. И она опять ломала все стереотипы. Своими слезами, своей болью. Разве могла так горько плакать бесчувственная шлюха? Ужасное слово, дико раздражало. Всего двадцать четыре, и восемь лет ада. Ему никогда не забыть эти цифры. Стефан прижался губами к её темечку, успокаивая этим и себя тоже.

— Я буду сидеть с тобой вот так столько, сколько будет нужно, — сказал ей в волосы, вдыхая легкий цветочный аромат шампуня. К нему примешивался невесомый аромат духов... — Ты прекрасно пахнешь, моя девочка. Как цветок.

— Не твоя, — замотала головой.

— Моя, моя. И не собираюсь спорить на эту тему. Это не обсуждается.

— Ты просто дурак! Понял? — Подняла голову и дерзко на него посмотрела. — Ты — дурак!

— С чего это? — улыбнулся он.

— С того. С того, что ты называешь меня цветком... своим. А я...

— А ты цветок. И мой. Это тоже не обсуждается, — сказал в губы и несмело прикоснулся к ним, спрашивая разрешения на поцелуй.

Она ответила, касаясь его лица своим. Такая влажная, пахнущая слезами кожа. Стефан начал целовать её щеки, собирая слёзы. Марина обняла его и уткнулась лицом в подголовник его сидения.

— Надеюсь, нет надобности объяснять, где твой дом? — спросил, целуя шею.

Она слабо покачала головой.

— И уходить ты не собираешься? Или собираешься? Выбирай. Только твой выбор. Я неволить не стану.

— Не собираюсь, — прошептала она. Звук терялся, утопая в его пиджаке, куда она шептала.

— Не слышу, — притворился Стефан.

— Не собираюсь, — повысила тон она.

— Тогда – поцелуй. — Подставил щёку.

Марина робко улыбнулась и развернула его лицо к себе, припадая губами к его губам. Такие родные, хотя она знала-то его всего ничего. Такие сладкие, словно она никогда до этого и не знала сладости. Проникнув языком глубже, она зарылась руками в его волосы и полностью отдалась в его власть. Стефан не сжимал её в своих руках, не сминал грубо губы, он просто так же нежно целовал её в ответ. Она оторвалась от его губ и спустилась к шеё, покрывая её жадными поцелуями. Ей хотелось целовать его целую вечность. Он был достоин миллиона поцелуев, нет, миллиарда. Он просто был достоин лучшего. Она не была этим самым лучшим, но она постарается стать для него самой-самой. Пальцы не могли справиться с мелкими пуговицами на рубашке, поэтому она просто их рванула.

— Малышка, успокойся. Честное слово, ты меня пугаешь, — он был удивлен её страстностью, но и польщен ею одновременно.

— Нет, я тебя не пугаю, я тебя хочу. — Поцелуи посыпались на его грудь. Марина спиной уткнулась в руль, в машине было сложно резвиться на полную катушку. — Дурацкий руль. — Она перегнулась через него и уперлась головой в лобовое стекло. — Придется без прелюдии. Давай же, задери платье и возьми меня.

— Надо почаще ссориться. Ты на эмоциях просто великолепна. Совсем не тихая, скромная девочка, — говорил он, расстегивая брюки. Чертовски неудобно заниматься этим в машине! — Я куплю лимузин, чтобы мы могли спокойно заниматься в нем сексом.

— Ты, что, собрался постоянно трахаться в машине?

— Как же мне нравятся подобные словечки от тебя. Скажи ещё что-нибудь. — Ширинка и ремень были расстегнуты, а его член покоился у него в руке.