Июнь 41-го. Окончательный диагноз - Марк Семёнович Солонин

и 20-м мехкорпусах (соответственно 56 и 94) вовсе не означает, что боевой потенциал этих соединений был близок к нулю. Для начала отметим, что такое «мизерное количество» примерно соответствует численности боеготовых танков, оставшихся в дивизиях 1-й ТГр вермахта к середине июля 1941 г.; при этом никто и никогда не объявлял их несуществующими. Второе (и главное) заключается в том, что слово «механизированный» является всего лишь прилагательным к существительному «корпус». Даже не получивший танков и положенного по штату количества автомашин корпус — это три дивизии, десятки тысяч людей, сотни стволов орудий и минометов. Вот на количестве «стволов» стоит остановиться чуть подробнее.

В середине мая (в Западный ОВО соответствующая директива Генштаба была направлена 16.5.1941 г.) было принято решение вооружить танковые полки формирующихся танковых дивизий пушками, «чтобы они в случае необходимости могли бы драться как противотанковые полки и дивизионы ». При этом отмечалось, что тактические приемы стрельбы прямой наводкой из 45-мм и 76-мм танковых и обычных (буксируемых) пушек во многом схожи, и подготовка орудийных расчетов из личного состава танковых полков не должна занять много времени. Для 17 МК было предусмотрено получение 168 внештатных орудий (96 пушек калибра 76 мм и 72 пушки калибра 45 мм), для 20 МК было занаряжено 210 орудий (120 пушек калибра 76 мм и 90 пушек калибра 45 мм). Для буксировки этих «стволов» корпуса должны были дополнительно получить, соответственно, 208 и 260 грузовых автомашин.{433}

Решение было принято в середине мая, срок исполнения установлен на 1 июля. Необходимая для выполнения директивы матчасть была в наличии и в избытке[113]. К сожалению, мне не удалось выяснить в конкретных цифрах, как была реализована данная директива, но даже если 17-й и 20-й мехкорпуса к 22 июня успели получить хотя бы половину (или даже треть) от названного выше количества орудий, это уже превращало их в полноценную противотанковую артбригаду, да еще и усиленную батальоном танков и несколькими полками пехоты. Сила, теоретически вполне достаточная для того, чтобы запереть несколько «дорожных направлений» среди лесов и болот Белоруссии.

Нуждается в серьезном уточнении и правомерность использования термина «окружение» применительно к истории разгрома Западного фронта. Строго говоря, тот факт, что линия фронта изображается на карте замкнутой кривой, еще не является достаточным основанием для того, чтобы оценивать ситуацию как какой-то особый «форс-мажор». Окружение (речь здесь не идет про взвод разведчиков, окруженных на простреливаемой в любой точке лесной поляне) отличается от «неокружения» прежде всего тем, что окруженная группировка лишена возможности получать материальные ресурсы из тыла и, израсходовав наличные запасы боеприпасов, горючего и продовольствия, теряет способность к сопротивлению.

Классический тому пример — окружение 6-й немецкой Армии у Сталинграда. Заблаговременно созданных у Волги складов немцы не могли иметь по определению, снабжение армии до ее окружения шло «с колес» и накопить значительные запасы в такой ситуации не удавалось; лютая зима и безлюдная степь сделали невозможным использование местных ресурсов для обеспечения окруженных едой и топливом. Сравнима ли эта ситуация с тем, что случилось в Белоруссии летом 41-го года? «Окружение» Западного фронта произошло на территории площадью в несколько европейских стран, среди многочисленных складов с горючим и боеприпасами. Накануне войны в западных приграничных округах были накоплены гигантские залежи материальных средств ведения войны, эти запасы были рассчитаны на обеспечение боевых действий не только войск приграничных округов (будущих фронтов), но и соединений Второго стратегического эшелона, и не на одну неделю.

«Я оглашу очень маленькую справку. Всего, чтобы боевые машины (я исключаю совершенно колесный транспорт) обеспечить на 500 км марша, нужно для заправки 1200 т горючего». Это фраза из доклада, с которым командующий Западным ОВО (а до того — начальник Главного автобронетанкового управления РККА) генерал Павлов выступал на декабрьском (1940 г.) Совещании высшего комсостава Красной Армии. Речь шла об обеспечении горючим полностью укомплектованного по штатным нормам мехкорпуса. Все, что реально было в составе Западного фронта в июне 41-го, можно свести примерно к двум «расчетным мехкорпусам», а 500 км марша — это абсолютный максимум того, что можно и нужно было пройти танковым частям во время боев «в окружении» на территории Западной Белоруссии. Таким образом суммарная потребность горючего для танковых частей фронта можно определить в 2,5 тыс. тонн, с учетом колесных машин — в 5 тыс. тонн. Много ли это? Было ли это горючее в натуре?

«По отделу ГСМ. Всего на территории, занятой противником, находилось 25 складов. На складах имелось 33 тыс. тонн бензина 1-го сорта, 8 тыс. тонн бензина 2-го сорта, 5 тыс. тонн дизтоплива… Установлено, что в руки противника попал склад ГСМ в Молодечно с количеством бензина 1-го сорта — 2438 тонн, 2-го сорта — 947 тонн, дизтоплива — 301 тонна и разных масел 200 тонн… Начальник Бобруйского склада ГСМ Авдеев донес, что склад ГСМ уничтожен. На самом деле склад ГСМ около 900 тонн бензина достался противнику, и только нашей авиацией был подожжен… В Борисове на складе было 1 тыс. тонн бензина; были открыты заслонки цистерн, когда противник появился в расположении склада. Бензин не подожгли, установить — весь ли бензин вылит на землю — нельзя…»{434}

И так далее на множестве страниц. Бензин выливали, жгли, склады бомбили собственной авиацией… Даже при таких усилиях противник (как пишет об этом в своем дневнике начальник Генштаба сухопутных войск Ф. Гальдер) покрыл треть своего расхода бензина за счет трофеев. Западнее Минска находилось 16 складов ГСМ, включая огромный склад № 932 в Барановичи с емкостями на 5 тыс. тонн горючего. (Рис. 24.) Карта-схема отчетливо показывает, что из любой точки Западной Белоруссии до ближайшего склада ГСМ было не более 50–60 км. В полосе Гродно, Белосток, Брест (а там и находились все четыре боеспособных мехкорпуса) склады расположены еще гуще. При этом не надо забывать о том, что крупным «хранилищем» бензина являются сами топливные баки боевых и транспортных машин, а непосредственно в танковых частях округа фактически находилось по две-три заправки горючего.

Ситуация боя в окружении требует от механизированных соединений больше стрелять, чем ездить (в конце концов, танк, выработавший бензин до последней капли, может быть использован в качестве неподвижной огневой точки). Боекомплект мехкорпуса — это 100 вагонов (цифра была названа на упомянутом выше декабрьском Совещании). Для двух «расчетных мехкорпусов» надо, соответственно, 200 вагонов. На окружных складах Западного ОВО накануне войны было сосредоточено 6700 вагонов боеприпасов, из них 2000 вагонов находилось на 10 складах, оказавшихся на занятой противником территории уже к 29 июня.{435} Для лучшего понимания этих «вагонных цифр» отметим,