Июнь 41-го. Окончательный диагноз - Марк Семёнович Солонин

к Бобруйску и далее к Рогачеву на Днепре; к концу июня соединения ГА «Центр» оказались причудливо разбросанными на огромной территории, при этом расстояния между корпусами одной и той же Армии могли достигать сотни км, а отрыв подвижных соединений от пехоты составлял порядка 150–200 км. Если наложить оперативную карту тех дней на карту Западной Европы, то окажется, что пехота и танки воевали в разных странах…

Оперативное построение группировки было вполне традиционным для вермахта: решительное массирование сил на направлении главного удара, сосредоточение большей части войск в первом эшелоне при минимальных резервах (см. рис. 11). На узком пятачке «Сувалкского выступа» сгрудились 9 пехотных дивизий, сведенные в четыре корпуса 9-й Армии, и 7 дивизий (четыре танковые и три моторизованные) 3-й Танковой группы. На брестском направлении, у южного основания «Белостокского выступа» сосредотачивалась самая мощная во всей группировке вермахта на Восточном фронте 2-я Танковая группа (пять танковых, три моторизованные дивизии и отдельный моторизованный полк), 6 пехотных и 1 кавалерийская дивизия; на этапе прорыва приграничных укреплений вся эта огромная масса войск была оперативно подчинена командующему 2-й ТГр. Фельдмаршал Бок скептически замечает по этому поводу:

«Гудериан доволен: сейчас под его командованием находятся части 15 различных дивизий! Кроме того, на его фронте сконцентрированы большие массы пехоты, что при неблагоприятном развитии ситуации может привести к большим и неоправданным потерям».{426}

Больших и неоправданных потерь немцам удалось избежать (за единственным исключением, созданным защитниками Брестской крепости), однако концентрация пехоты на южном обводе «выступа», наверное, вышла за разумные пределы — в состав сковывающей группы было выделено 10 пехотных дивизий. В дальнейшем — и это отчетливо видно на оперативных картах германского Генштаба — такое построение привело к тому, что пехотные части двигались по узким проходам между лесными массивами «в затылок» друг за другом, не имея соприкосновения с противником, постепенно превращаясь в хаотичное скопление людей и боевой техники. (Рис. 23.)

Не вполне традиционным было и решение поставить танковые дивизии (семь из девяти имеющихся) в первый эшелон наступления; как нам уже известно, командование ГА «Юг» действовало осмотрительнее, и прорыв приграничных укреплений повсеместно был произведен силами пехотных дивизий; танковые дивизии вводились там в уже созданный прорыв, причем последовательно, одна за другой.

Разумеется, каждый из этих двух тактических приемов имеет свои преимущества и недостатки; выбор часто определялся субъективными, личными приоритетами старших командиров. Гудериан, насколько можно судить по его мемуарам, непреклонно придерживался того мнения, что ударную мощь танковых соединений можно и нужно использовать уже в самом первом ударе. Что же касается ситуации в полосе 3-й ТГр, то там у немцев и выбора-то особого не было. От границы до мостов через Неман у Алитуса и Меркине было порядка 40–60 км, пехота за один день столько пройти не сможет; соответственно, надо было или бросать в наступление подвижные соединения, или смириться с тем, что противник (Красная Армия) успеет взорвать мосты и изготовиться к обороне на восточном берегу реки.

Еще одной характерной особенностью ГА «Центр» было включение в ее состав необычайно многочисленных подразделений тяжелой артиллерии: 25 отдельных дивизионов, вооруженных гаубицами калибра 210-мм или еще более мощными артсистемами (для сравнения отметим, что в ГА «Север» было всего 7 таких дивизионов, в ГА «Юг» — 13). Можно предположить, что командование вермахта ожидало встретить упорное сопротивление укрепрайонов «линии Молотова» и готовилось сокрушать ДОТы по всем правилам военной науки и техники того времени. Как известно сегодня, в большинстве случаев эти приготовления оказались излишними, однако там, где немцам пришлось прорываться с боем (у Бреста, Семятыче, Гродно), наличие тяжелых орудий оказалось для них критически важным.

Состояние войск Западного фронта

Главной проблемой (здесь вполне уместно будет сказать «бедой») Западного фронта — равно как и его соседей на севере и юге — была хаотичная разбросанность соединений фронта на огромном пространстве. Точно так же, как и в полосе Киевского ОВО (Юго-Западного фронта), к утру 22 июня на западе Белоруссии не было выстроено ни запланированной наступательной, ни импровизированной оборонительной группировки войск. И на этом направлении за проигрыш Сталина в загадочной «большой игре» предстояло заплатить большой кровью.

Сугубо условно можно назвать четыре «эшелона» (в данном контексте это слово может быть использовано только в кавычках), в которых начало войны застало войска Западного фронта. Вдоль границы протянулась цепочка стрелковых дивизий: три дивизии 3-й Армии у Гродно, Августова, пять дивизий и кавалерийский корпус 10-й Армии на острие «Белостокского выступа», четыре дивизии 4-й Армии у южного основания «выступа». (см. рис. 11). За линией стрелковых дивизий, на расстоянии 20–100 км от границы находились танковые и моторизованные дивизии четырех мехкорпусов (11 МК, 6 МК, 13 МК, 14 МК).

Рис. 23. Оперативная карта германского Генштаба, 26 июня 1941 г.

В полосе наступления ГА «Центр» оказался и южный фланг Северо-Западного фронта, от Пренай до Друскининкай. На этом участке у границы находилась одна стрелковая дивизия (128-я сд) и стрелковый полк 126-й сд, остальные части этой дивизии были восточнее, у реки Неман. За Неманом, в районе Алитуса, дислоцировалась 5-я танковая дивизия (3 МК). Строго говоря, там было еще три дивизии, однако две «литовские дивизии» (179-я сд и 184-я сд) имели, в лучшем случае, нулевую ценность и с первых же часов войны их постарались отвести в глубокий тыл; 84-я моторизованная дивизия (3 МК) якобы заняла оборону на восточном берегу Немана у Каунаса, но ни немцы, ни литовские вооруженные националисты, взявшие город в свои руки уже 23 июня, этой «обороны» не заметили.

Стрелковые дивизии, непосредственно подчиненные командованию Западного ОВО, 11 июня начали выдвижение на запад в соответствии с известными директивами наркома обороны («все глубинные стрелковые дивизии и управления стрелковых корпусов с корпусными частями вывести в лагерь в районы, предусмотренные для них планом прикрытия… вывод указанных войск закончить к 1 июля 1941 года»).{427} Выдвигаться можно по-разному; в данном случае задача обеспечения скрытности стояла на первом месте. Дело дошло до того, что «письменных приказов и распоряжений корпусам и дивизиям не давалось; указания командиры дивизий получали устно от начальника штаба округа генерал-майора Климовских, личному составу объяснялось, что они идут на большие учения, войска брали с собой все учебное имущество (приборы, мишени и т. п.)»[112].{428} Двигаясь короткими ночными переходами по извилистым лесным дорогам, «с приборами и мишенями», восемь стрелковых дивизий 21 СК и 47 СК к утру 22 июня находились еще на расстоянии в 150–250 км от границы (в полосе, соответственно, Лида,