Двести лет вместе. Часть вторая - Александр Солженицын

И – сдалось советское правительство, Указ выпал из применения.

А договор о торговом благоприятствовании? В апреле 1973 профсоюзный лидер Джордж Мини доказывал, что договор этот и не выгоден для США, и не принесёт желаемого смягчения международной напряжённости, – однако сенаторы, захваченные одной лишь еврейской проблемой, этих аргументов уже и не слушали. Они – соглашались на договор, но в зависимости от «поправки Джексона»: не заключать его, пока не будет в целом свободна эмиграция евреев из СССР. И на весь мир расшумел торг американского капитала: будем помогать советскому правительству, если выпустите из страны – именно и только евреев!

И никто не выскажет громко: господа, да ведь 55 лет не десятки тысяч, но многие миллионы наших сограждан только во сне видели, как бы вырваться из-под ненавистного советского режима, но права выезда не было ни у кого, никогда, – и политические, общественные деятели Запада никогда не удивлялись, не протестовали, не предлагали наказать советское правительство хотя бы торговыми ограничениями. (Одна только, в 1931, – и то неудавшаяся – кампания против советского лесного демпинга: сбыта по дешёвке лесоповального труда заключённых, – и то, очевидно, по причине торговой конкуренции.) Уничтожали 15 миллионов крестьян в «раскулачивание», выголаживали насмерть 6 миллионов крестьян в 1932, не говоря о массовых расстрелах и миллионных лагерных гибелях, – с советскими вождями тем временем приятно подписывали договоры, давали им займы, жали их честные руки, искали их расположения, хвастались достигнутым перед своими парламентами. И лишь когда коснулось отдельно евреев – тут через весь Запад пробила искра живого сочувствия, и начинали понимать, что это за режим. (Записал я в 1972 на случайном клочке: «Проняло, слава Богу. Но надолго ли хватит вашей проницательности? Ведь достаточно сейчас еврейско-эмигрантской проблеме решиться – и ко всему объёму происходящего, к проблемам российской или коммунистической, вы же опять оглохнете, ослепнете, перестанете что-нибудь понимать».)

«Вы не можете себе представить, с каким энтузиазмом встретили её [поправку Джексона] евреи в России… «Вот наконец найден мощный рычаг влияния на власти в СССР»[1435]. – И вдруг в 1975 – поправка Джексона вообще сорвалась: советское руководство неожиданно отказалось от благоприятственного торгового договора со Штатами. (Верней, рассчитало, что от других стран, в их соревновании, получит кредитов ещё больше.)

Советский отказ произвёл впечатление на еврейских активистов там и здесь, но ненадолго. В Америке и Европе всё громче раскатывалась поддержка эмиграции из СССР. – «Американская национальная конференция по защите советских евреев». – «Союз советов солидарности с советскими евреями». – «Студенческий комитет борьбы за советское еврейство». – «День национальной солидарности Америки с евреями в СССР» (13 апреля 1975), более 100 тысяч демонстрантов прошли по Манхэттену, среди них – сенаторы Джексон и Хэмфри (оба были – претендентами на президентство). – «Проводились сотни разнообразных по форме акций протеста… Наиболее массовыми из них были ежегодные «воскресения солидарности» – демонстрации и митинги в Нью-Йорке, в которых участвовали до 250 тыс. чел. (проводились в 1974—1987)»[1436]. – Трёхдневная сессия в Оксфорде, 18 нобелевских лауреатов – в защиту электрохимика члена-корреспондента Левича. И ещё 650 учёных мира – за Левича. И – выпустили его. – В январе 1978 более ста американских учёных в телеграмме Брежневу требуют выпустить за границу профессора Меймана. – Тут же другая мировая кампания – и вослед ликование успеха: математик Чудновский получил разрешение на выезд для лечения, невозможного в СССР. – И не только люди заметные, – на короткое время вдруг гремели на весь мир имена, не слышанные до тех пор и забытые вскоре потом. Вот особенно громко взывает мировая пресса (май 1978) о трогательнейшем случае: московская семилетняя девочка Джессика Кац больна неизлечимой болезнью – а её с родителями не выпускают в Штаты, каково! Личное специальное ходатайство сенатора Эдварда Кеннеди. Успех! Ликует пресса. Все телекомпании показывают в главных новостях встречу в аэропорту, счастливые слёзы, девочку несут на руках. И «Голос Америки» по-русски посвящает полную передачу спасению Джессики Кац (не думая, что перед русскими семьями, у кого свои безнадёжно больные дети, остаётся непроницаемая стена). И вдруг! – врачебное обследование – и открылось, что Джессика вовсе ничем не больна, а это хитрые родители обманули весь мир, чтоб только самим наверняка выехать. (И – сквозь зубы о том процедили по радио, незаметно, и – скрыли концы. Кому б другим простился такой блеф?) – Подобно тому: тюремная голодовка В. Борисова (дек. 1976), уже отсидевшего 9 лет «психушки», передавалась «Голосом Америки» в одном ряду с «15 сутками» вольного Ильи Левина, и даже последнему – больше внимания. – Любые несколько «отказников» подписывали заявление об их невыпуске из СССР – и оно тотчас передавалось, «Свободой», «Голосом Америки», Би-Би-Си, – в числе важнейших мировых известий, сейчас даже не верится, как громко они прозвучивали.

Конечно, верно отмечают: вся эпопея с начавшимся движением советских евреев пробудила и в мировом, особенно в американском, еврействе волнующее сознание своей национальности. – «Восторг сопереживания возник у западного еврейства под влиянием пророческой одержимости первых сионистов» из СССР. «Западные евреи увидели свои идеалы в действии. Они поверили в русских евреев… это означало для них верить в лучшие качества в себе… Всё то, что западные евреи хотели бы постоянно видеть вокруг себя и… не видели»[1437]. – Есть и такая трактовка, не без проницательной иронии: «Предложенный товар (восставший еврейский дух) нашёл восторженных покупателей (американских евреев). Ни Америку, ни евреев Америки сами по себе евреи из Союза не интересуют. Товаром стал именно дух еврейского мятежа. Евреи Америки (а с ними и евреи Лондона, Амстердама, Парижа и т д.), чьи еврейские чувства были растревожены шестидневным триумфом… увидели шанс на соучастие… Комфортабельная «борьба»… без особых при том усилий»[1438].

Но нельзя не признать: душевные взлёты там и здесь – взаимно влияли, и всё более раскачивали стенки советского панциря.

Считают, что массовая еврейская эмиграция из СССР началась в 1971: 13 тысяч человек за год (из них 98% ехали в Израиль). В 1972 – 32 тыс., в 1973 – 35 тыс. (три года кряду – от 85 % до 100 % в Израиль)[1439]. Однако – не из русских центров, большинство выехавших были евреи из Грузии и Прибалтики. (Хотя: «Грузия – страна без антисемитизма», – заявил еврейский делегат на международном конгрессе; немало грузинских евреев разочаровались, что приехали в Израиль, захотели назад.) Из средней полосы СССР массовое движение не возникло. А позже, когда выезд затруднился, высказывалась сильная горечь (Р. Нудельман): будущих отказников «запоздалое мужество, быть может, было бы не нужно, если бы они вовремя воспользовались пробитой брешью». Ему возражают: «Но ведь людям нужно время, чтобы созреть!.. Сколько понадобилось, чтобы мы поняли, что нельзя оставаться, что это просто преступление по отношению к собственным детям»[1440].

«Эй, эй! бегите из северной страны, говорит Господь» (Зах. 2:6).

Впрочем, возбуждение еврейской эмиграции уже сильно развивалось и в русских и украинских городах. К марту 1973 было подано 700 тысяч заявлений на эмиграцию. Однако осенью 1973 произошла война Судного дня, – и тут «наступил перелом» в желании эмигрировать. «Лицо Израиля после войны Судного дня резко изменилось. Вместо уверенной в себе и смелой страны, с большим материальным достатком, верой в завтрашний день и монолитным руководством, Израиль неожиданно предстал перед миром растерянным, рыхлым, раздираемым внутренними противоречиями. Уровень благосостояния населения резко упал»[1441].

И в 1974 выехало из СССР всего лишь 20 тысяч евреев. А в 1975-76 из транзитной Вены «до 50% советских евреев направились… мимо Израиля. В этот период появился термин «прямики»[1442] – то есть прямо в Соединённые Штаты. После 1977 число их «колеблется от 70 до 98 процентов»[1443].

«Говоря по совести, это можно понять. Еврейское государство было задумано как национальное убежище для евреев всего мира. Убежище, которое прежде всего гарантирует им безопасное существование. Но этого не произошло. Страна на долгие годы оказалась на линии огня»[1444].

К тому же «довольно скоро выяснилось, что Израиль нуждается не в евреях-интеллигентах… а в еврейской интеллигенции». И тогда «мыслящий еврей… с ужасом понял, что в том качестве, в котором он себя сознавал, ему в Израиле делать нечего»: оказалось, что для Израиля нужно быть проникнутым еврейской национальной культурой – и, вот, уже тогда «приехавшие пришли к выводу о трагической ошибке: не было смысла выезжать из России» (также из-за потери социального положения)[1445], – и обратные письма оповещали о том ещё не уехавших. «Тон и содержание их в то время были почти поголовно отрицательными. Израиль – это страна, в которой государство вторгается и стремится опекать все стороны жизни гражданина»[1446]. – «Предубеждение против эмиграции в Израиль начало складываться у многих уже в середине 70-х годов»[1447]. – «В среде московской и ленинградской интеллигенции сложилось твёрдое представление об Израиле как о закрытом, духовно бедном обществе, замкнутом на свои узко национальные проблемы и подчиняющем культуру сегодняшним идеологическим интересам… В лучшем случае… культурная провинция, в худшем… ещё одно тоталитарное государство, разве что без карательного аппарата»[1448]. – «У многих советских евреев сложилось – и не без оснований – впечатление, что, переезжая из СССР в Израиль, они меняют один авторитарный режим на другой»[1449].