Утро магов - Жак Бержье

этом он выражает положительную уверенность в том, что Вселенная могла бы быть контролируемой и управляемой, если бы человеку удалось скомбинировать состояние бодрствования и состояние сверхбодрствования. Нечто действенное, профиль самостоятельного инструмента проявляется в таком языке. Фулканелли, говорящий о тайне соборов, Винер, говорящий о структуре времени, — «темны», но здесь темнота — не темна, она является знаком того, что где-то сверкает нечто. * * *

Несомненно, только современный математический язык дает отчет о некоторых результатах аналогового мышления. В математической физике существуют области «абсолютно иного» и «непрерывности нулевого измерения», т. е. измерения непостижимого мира, вполне, однако, реальные. Можно спросить себя, почему поэты еще не пришли слушать в этой науке мелодию фантастической реальности, — не из страха ли признать очевидным, что магическое искусство живет и процветает вне их кабинетов? Кантор: «Суть математики — свобода». Миттаг-Леффлер: «В работах Абеля речь идет о подлинных лирических поэмах высшей красоты, совершенство формы позволяет просвечиваться величию мысли и общему духу образов мира, более удаленного от банальности жизни, более непосредственно одаренного душой, чем самое прекрасное творение Самого прекрасного поэта в обычном смысле этого слова».

Дедэкинд: «Мы принадлежим к божественной расе и обладаем властью творить».

Этот математический язык, свидетельствующий о существовании мира, ускользающего от нормально ясного сознания — единственный язык, который действенен, постоянно расширяется. В статье «Математика и цивилизация» (журнал «Круглый стол», №4, 1959 г.) Жорж Биро писал: «Там все открыто: техника мышления, „логика совокупности“, все живо и непрерывно обновляется; самые странные и самые призрачные начинания рождают друг друга, превращают друг друга, подобно „движениям“ симфонии; мы находимся в божественной области воображения. Но воображения отвлеченного, если можно так сказать. В самом деле, эти образы математической техники не имеют ничего общего с образами иллюзорного мира, в котором мы увязаем, хотя они и располагают ключами к тайне этих образов».

«Математические сущности», т. е. выражения, знаки, символизирующие жизнь и законы невидимого мира, немыслимого мира, развиваются, оплодотворяют другие «сущности». Собственно говоря, этот язык — подлинный «строгий» язык нашего времени.

Да, «строгий язык» в оригинальном смысле этих слов, в том смысле, который ему придавали в средние века (а не в том безвкусном смысле, какой придают им сегодня литераторы, желающие считать себя «свободными»), — и вот мы находим его в передовой науке, в математической физике, которая, если взглянуть на нее вблизи, является расстройством обычного ума, разрывом, провидением.

Что такое готическое искусство, которому мы обязаны соборами? «Для нас, — писал Фулканелли в „Тайне соборов“, — слово „готическое“ — это только орфографическое изменение слова „арготическое“, что соответствует фонетическим законом, царящим во всех языках, но совершенно не учитывает орфографию традиционной Каббалы». Собор — это произведение искусства готтов, или арготье. А что такое сегодняшний собор, который учит людей структурам творения, если не уравнение, подчиненное розетке? Освободимся же от бесполезной верности прошлому с тем, чтобы лучше согласовываться с ним. Не будем искать образ современного собора в монументе из стекла и бетона, увенчанном крестом. Средневековый собор был книгой тайн, данной вчерашним людям. Сегодняшнюю книгу тайн пишут физики и математики, пишут «математическими сущностями», вставленными, как розетки, в конструкции, называемые межпланетными ракетами, атомными заводами, циклотронами. Вот подлинная непрерывность, вот реальная нить, тянущаяся от предания.

Арготье средних веков, духовные сыновья аргонавтов, знавших дорогу в сады Гесперид, писали в камне свое герметическое послание. Знаки, непонятые людьми, чье сознание не испытало превращения, чей мозг не испытал этого колоссального ускорения, благодаря которому непостижимое становится реальным, ощутимым и управляемым. Эти знаки были тайными не из любви к тайне, но просто потому, что соответствующие открытия законов энергии, материи и духа были сделаны в другом состоянии сознания, не передаваемом непосредственно. Они были тайными, потому что «быть» — значит «отличаться».

По «смягченной» традиции, как бы в память о таком высоком примере, арго в наши дни — промежуточный диалект, им пользуются неподчинившиеся, жаждущие свободы изгнанники, кочевники, все те, кто живет вне обусловленных законов. Оборванцы, т. е. пророки из числа тех, кто, по словам Фулканелли, в средние века присваивал себе также звание «сына Солнца»; а готическое искусство было в то время искусством света и духа.

Но мы вернемся к традиции, ничуть не выродившейся, если заметим, что это готическое искусство, искусство духа, сегодня — искусство «математических сущностей» и интегралов Лебека, «чисел по ту сторону бесконечного»; искусство математических физиков, строящих из необыкновенных кривых, из «запрещенного света», в громе и пламени соборы для наших будущих городов.

* * *

Человек может получить доступ к тайнам, видеть свет, видеть вечность, понять законы энергии, освоить в своем внутреннем движении ритм всемирной судьбы, получить чувственное познание последней точки сопряжения сил и, как Тейяр де Шарден, жить непостижимой жизнью «точки Омега», в которой окажется все творение в конце земных времен, одновременно и завершенное, и очищенное. Человек может все. Его разум, несомненно приспособленный с самого своего зарождения к бесконечному познанию, может в определенных условиях понять всю совокупность жизненных процессов. Сила человеческого разума — если он полностью развернется — может, вероятно, распространяться на всю Вселенную. Но эта сила останавливается там, где разум, дошедший до крайнего предела своей миссии, предчувствует, что есть еще «что-то» за пределами Вселенной. Здесь физиологическое сознание полностью теряет свою способность функционировать. Во Вселенной нет моделей того, что находится за её пределами. Непроницаема дверь, которая ведёт в «Царство Божие».

Пытаясь выйти за пределы Вселенной, вообразив число, большее, чем все, что можно было бы постигнуть во Вселенной, пытаясь построить концепцию, которую Вселенная не могла бы заполнить, гениальный математик Кантор сошел с ума. Есть последняя дверь, которую аналитический разум не может открыть. Немногие тексты могут сравниться по своему метафизическому величию с тем, где Г. П. Лавкрафт пытается описать немыслимое приключение человека, которому удалось приотворить эту дверь и осмелиться проскользнуть туда, где Бог царствует по ту сторону бесконечного… Прочтите этот отрывок (отрывок из новеллы «Через двери Серебряного Ключа», которую мы с Бержье опубликовали на французском языке в