Волна огня - Джим Чайковски

настраивать двигатели, чтобы избежать выступов и падающих валунов.

Она рискнула бросить взгляд вниз, на экран гидролокатора.

Уже почти там.

«Цзяолун» сотряс более мощный толчок. Стены устремились к ней, сокращая половину расстояния.

Дайюй вздрогнула и выругалась. «Я не умру здесь», – пообещала она себе в сотый раз.

Затем сосредоточилась на скалах. Экран гидролокатора четко показывал путь наверх. Дайюй молила о большей скорости и пыталась ее добиться.

Осталось всего сто метров.

Она посмотрела вверх, надеясь увидеть выход. Но вода оставалась темной.

Где-то там выше был сияющий коралловый лес. Для Цзе Дайюй это было зеркало северного сияния, предвестник ее светлого будущего. Она искала любые его признаки.

Рокот земли в ее наушниках сделался глуше. Дайюй молилась, чтобы это стало свидетельством того, что землетрясение наконец заканчивается.

Но когда она напрягла слух, то услышала новый звук. Это был низкочастотный рев, устойчивый гул, и звучал он грозно и сердито. Дайюй с прищуром посмотрела вверх, пытаясь понять, откуда он исходит и что это может быть.

Бесконечная чернота наверху медленно светлела до серого.

Она могла поклясться, что видит по краям кружащиеся переливы.

Моя аврора…

Спеша удостовериться, Цзе Дайюй выключила внешние лампы. Мир сомкнулся вокруг батискафа, а сам он устремился вверх.

Я была права.

Ореол сияния сделался ярче. Она улыбнулась.

Я иду.

Но тут земля содрогнулась от нового мощного толчка. Батискаф встряхнуло, и он налетел на один из утесов. Ее отбросило в сторону. Она вновь включила внешние огни.

Теперь стены сошлись еще ближе.

Батискаф отскочил от противоположной стены. Дайюй боролась с двигателями, но «Цзяолун» раскачивался взад-вперед. Ее подбрасывало на сиденье. Что-то было повреждено. Наружные огни погасли, остались только внутренние. Фильтры очистки углекислого газа с резким скрежетом прекратили работу.

На миг ее охватил приступ клаустрофобии.

Дайюй задержала дыхание, ожидая, когда толчок прекратится. Ее взгляд был устремлен на подводное «северное сияние», сверкавшее теперь еще ярче.

Менее пяти метров.

«Цзяолун» устремился вверх.

Четыре…

Три…

Раздался скрежет металла о камень, и «Цзяолун» внезапно застыл на месте.

Цзе Дайюй резко развернулась в своем кресле.

Нет…

Батискаф застрял, прижатый выступом, который она не заметила. Дайюй проверила свой сонар.

Всего еще два метра…

Верх трещины был прямо там. Сияние кораллового леса будто насмехалось над ней.

Она зачерпнула еще больше балласта. Сумей она опустить «Цзяолун» хотя бы на метр или около того, она смогла бы обойти завалы. Цзе Дайюй заполнила все свои баки, утяжеляя машину. И тут же пожалела, что сбросила все свои торпеды.

– Gāisĭ de! – крикнула она, ругаясь на весь мир.

Затем поерзала на сиденье, словно пытаясь освободиться.

Что-то, наконец, поддалось.

«Цзяолун» покачнулся с очередным визгом истерзанной стали. Последовал резкий толчок, и тяжелый батискаф вырвался на свободу. И полетел вверх.

Довольная, Дайюй закричала – и посмотрела вверх, на миг завороженная видом.

На нее сквозь свечение падала огромная тень.

Она прищурилась, пытаясь понять, что это. Со звоном, напоминающим удар гонга, это нечто рухнуло на вершину трещины, и в батисферу что-то уткнулось. Дульный срез и длинный ствол. Она поняла, что это.

Танк с десантного катера.

Полной остаточного воздуха тяжелой машине потребовалось два часа, чтобы пролететь вниз шесть миль. Цзе Дайюй нахмурилась, глядя на это свидетельство своей неудачи. Танк как будто насмехался над ней.

Сбитый ударом, с края обрыва сорвался камень, и, отскочив от стен, ударился о гребешок иллюминатора. Его твердости хватило, чтобы нарушить шов между стеклом и титаном.

Внутрь ворвалась тонкая, как карандашный кончик, струйка воды и ударила ее в живот. Под экстремальным давлением глубины ее сила пронзила живот Дайюй и разорвала позвоночник. Огненная агония подтолкнула ее руку, передвинувшую дроссель. «Цзяолун» перекатился, и ее отбросило в сторону.

Водяной лазер разрезал ее, рассек почти пополам. Внутренности вывалились ей на колени. Она из последних сил попыталась запихнуть их обратно.

Только не так…

Сфера схлопнулась – и сокрушила ее последнюю мысль.

44

24 января, 17 часов 44 минуты

Восемь миль под Тихим океаном

– Сколько кислорода у нас осталось? – спросил Адам.

Брайан постучал пальцем по манометру.

– После сброса наших запасных резервуаров у нас есть в лучшем случае четыре-пять часов. То же самое и с батареями.

Адам стиснул зубы.

«Как раз достаточно времени, чтобы написать наши некрологи».

Фиби внешне казалась невозмутимой. Она продолжала изучать жизнь окружающего их водного пространства. На коленях у нее был блокнот, и она быстро делала черновые наброски. Весь последний час они с Датуком шептались, размышляли, теоретизировали обо всем на свете. Адам подозревал, что, по крайней мере, со стороны Датука это делалось для того, чтобы отвлечься от неизбежного.

Фиби указала на сияющий водоворот сотен полипов. Они проносились мимо и кружились в сложном скоординированном танце.

– Такое поведение меньше похоже на стайку рыб – больше на бормотание скворцов.

Датук наклонился ближе:

– Они, должно быть, используют комбинацию биолюминесцентных узоров и звуковых сигналов для синхронизации своих движений. Такое поведение может объяснить то, почему этот вид кажется более умным, чем средний осьминог. За редким исключением, осьминоги ведут одиночный образ жизни. Интеллект гораздо лучше развивается в социальной структуре, которая требует оттачивания навыков общения и сотрудничества.

Адам отключился и тяжело вздохнул. Затем повернулся в другую сторону. Посмотрел в сторону темного леса и представил себе трещину. Они мониторили ее с помощью гидролокатора, наблюдая, как самый нижний край приближается к узкой щели. Казалось, что наверху трещина шире, но пройти сквозь бутылочное горлышко внизу было невозможно.

Какое-то движение привлекло его взгляд к опушке черного леса. Стайки биолюминесцентных существ кружились на его окраинах, мечась среди стволов, словно желая войти, но все еще опасаясь радиации. У него на глазах их там собиралось все больше и больше – этакая раздосадованная армия.

– Что они делают? – пробормотал Адам.

Фиби оглянулась:

– Что-то не так?

Адам повернулся к Брайану:

– Можешь нас развернуть?

Австралиец кивнул и включил двигатели, чтобы развернуть «Корморан». Все наблюдали за скоплением на этой почерневшей опушке леса.

– Их как будто что-то зовет, – сказал Датук. – Но они не осмеливаются пересечь облученную зону, чтобы попасть туда.

Фиби надела акустические наушники. Затем прислушалась, и ее лоб прорезали две глубокие морщины. Она повернулась к Брайану и указала на наушник:

– Можешь поставить это на громкую связь?

Он щелкнул выключателем, и батискаф наполнился глухим ревом.

Несколько пролетающих мимо полипов развернулись и вернулись к «Корморану». Внутрь, пристально рассматривая их, заглянули светящиеся глаза.

– Они тоже это слышат, – сказал Датук. – И это явно привлекает их.

Фиби кивнула.

– Кто-то транслирует этот звук. Сверху. И он эхом отдается сквозь трещину в