Путешествие Иранон (СИ) - Альсури Мелисса

— Еще бы. Ступай, Давид, и не возвращайся больше, забудь об Иранон и о жизни с ней, ты никогда не был достоин ее и никогда не будешь.

Освобожденный из плена чужого колдовства я вдруг почувствовал себя совсем бескостным, бессильным, хоть и преодолел опасный, тяжелый путь сюда.

Как же так… я почти поверил в собственную удачу, когда понял, что именно ведьма меня защитила.

Геката вновь отвернулась от меня. Тонкие бледные пальцы ведьмы подняли края расшитого защитными знаками платка, ограждающего свою хозяйку от магии. Черные длинные косы блеснули в лунном свете. Казалось, ничего особенного нет в этой магичке, но вместе с тем она уже не первую сотню лет противостоит вездесущему Альхазреду, следуя каким-то своим неведомым правилам.

Не понимаю.

— Мне некуда идти, и монстр…

— Успокоится с первыми солнечными лучами.

Ступая по хрусткому белоснежному покрову, разгоняющему ночную тьму, Геката не спеша направилась через деревню. Видимо, домой, как и юнец, помогающий ей. Не зная как лучше поступить, я взял Деми под уздцы не из необходимости вести демона, а лишь для того, чтобы не упасть самому, перестав ощущать опору под ногами, и, будто призрак себя прошлого, безропотно пошел вслед за ведьмой.

Мне правда некуда было идти. Не было смысла уезжать отсюда. Еще в Соларии я решил, что кроме заветного долга у меня не будет иных стремлений. Бесполезно цепляться, искать кого-то или что-то новое, если каждое начинание и каждая моя любовь погибали в моих руках. Возможно, я глуп, возможно, жалок, но оставшись возле ворот и наблюдая, как в темном провале крыльца исчезла фигура Гекаты, знал наверняка, что никуда не уйду от порога ведьминого дома.

Уверен, ведьма об этом тоже догадывалась.

Последний раз заглянув в дорожный домик Иранон, я взял с собой флягу воды и одеяло. Они стали моими единственными атрибутами на остаток ночи и на весь день у аккуратной деревянной калитки мрачной двухэтажной обители Гекаты. Усевшись прямо на снегу и бездумно разглядывая безлюдную улицу, я ждал, что ведьма выйдет на рынок или ее позовут на помощь кому-то в деревне. Заходить на участок не решился, только глупцы и самоубийцы приходят в такое место без спроса и приглашения, поэтому мне оставалось в лучшем случае дремать, прикрыв лицо просторным капюшоном. Рано или поздно, когда-нибудь Геката вновь покажется, и я смогу попросить ее о помощи снова.

Пытаясь удержать тяжелеющие веки, я раз за разом проигрывал собственной усталости, пока измождённое тревогами сознание не сдалось под натиском сна. На миг показалось, что закончить жизнь так тоже было бы неплохо, по крайней мере, безболезненно, не чувствуя, как телом завладевает холод, но что-то маячащее на границе разума упорно будило меня. Что-то странное, мысль или… звук?

Открыв глаза, я не сразу понял, что именно вижу рядом собой.

— Как ты еще не заскучал? Сидеть тут одному в мороз наверняка ужасно тяжело.

Фарфоровая изящная ладонь потянулась ко мне и коснулась скулы, будто подзывая сесть ближе. Ближе к длинным рыжим локонам, словно водопад стекающим по оголенному плечу девушки, ближе к сияющим в темноте глазам оливкового цвета, ближе к тонкому стану в невесомой, полупрозрачной в лунном свете сорочке. На нежных розовых щеках мерещились крохотные веснушки.

— Нет… не может быть…

Околдованный неожиданным видением, не в силах оторвать взгляд, я поддался мимолетной надежде, потянувшись вперед к открытой калитке ведьминого двора, к самой границе ее владений. В сердце не нашлось и толики страха, сознание, погасшее при виде исполнившейся мечты, молчало, желая, как и душа, только одного — поймать девушку в объятья, сжать в своих руках и больше никогда, ни за что на свете не допустить ее исчезновения.

— Я так тосковал, ждал…

— Ты заслужил покой, немного ласки.

— Ласки…

— Да, иди ко мне, не стесняйся, милый…

Встав на колени и едва держась за край ограды, я потянулся к губам девушки, чувствуя, как ее податливое тело, утягивая меня за собой, все сильнее льнет, трепещет от ожидания и даже самых простых прикосновений. Огонь, разгоревшийся в моей груди, нетерпеливо гнал вперед, я не видел ни одного препятствия, ни одной причины противиться или отказать этой сладкой страсти, но… имя, я хотел назвать ее по имени, что ускользало с языка подобно вёрткой рыбке. Носа явственно коснулся запах воды.

Позади нахально и жестоко прерывая прекрасное забвение, вдруг зарычал Деми. Его зубы ухватили воротник плаща, не церемонясь выдернули меня из цепких рук девушки. Не успев даже должным образом испугаться, я инстинктивно двинулся следом за демоном, отходя на безопасное расстояние от калитки.

— Куда же ты! Разве я не нравлюсь? Разве ты не желаешь моей ласки?

— Деми, скажи имя!

— Молчать шавка!

Скривившись, искусительница замерла на пороге, будто бы готовая вот-вот перешагнуть неведомую черту, но упорно держащаяся за краем ворот. Черный пёс, грозно сверкнув глазами на исказившееся в ненависти лицо, обратился к моему сознанию:

Иранон.

Моя кудряшка.

— Точно.

Рвано выдохнув и наконец-то сбросив остатки чужого колдовства, я запоздало ощутил, как по коже прошелся неприятный холодок, а сердце зашлось в испуге. Близко, слишком близко я оказался к погибели.

Бескровные губы скорбно дрогнули, сменив гнев на печаль, плачущий голос будто ножом резанул по нервам.

— Неужели я не так хороша, как она? Неужели я хуже? Неужели… я не достойна твоей ласки?

— Уйди-и…

Поднявшись на ноги, девушка внимательно посмотрела на меня будто с осуждением, болью, будто я был виновен в том, что она делает теперь.

Кукольные пальцы резко дернули край белой сорочки, скинув единственную одежду. Гордо расправив хрупкие плечи, незнакомка смело подставила оголенное тело лунному свету, позволив лучам щедро пролиться на чарующе бледную, серебристую кожу.

Красиво настолько, что я забыл, как дышать, да и нужно ли было.

— Иди ко мне, я здесь, совсем рядом, разве тебе нужен кто-то еще?

Едва оторвав взгляд от полной груди и завораживающих изгибов бедер, я застонал, запрокинув голову и прикрыв глаза. Деми, нервно фыркнув, на всякий случай улегся мне на ноги.

И мне это терпеть до утра? Не уйти же теперь, и даже дома не скрыться, будет звать и стенать. А ведьма не простит, если попытаюсь сбежать. Даже если к утру вернусь, она будет знать, что я уходил, не выдержал ее испытания.

— Милый, посмотри на меня, хотя бы раз, умоляю…

Не так страшно, если подумать, не так плохо, осталось дождаться лишь первых лучей солнца.

— Как можно быть таким жестоким? Как можно игнорировать страждущую? Неужели в твоем сердце нет и капли сострадания? Ни капли нежности?

— Заткнись…

Притулившись к колесу домика, я окончательно смирился с собственным положением. Торопливо поправив одеяло и сжавшись в надежде сохранить хоть какое-то тепло, я обнял Деми, спрятав его под полы плаща. Тихое урчание демона приглушило возмущенный голос нечисти, погрузив меня в подобие транса.

— А это что за бездельник?!

Встрепенувшись и вырвавшись из сна, я осоловело поднял голову и огляделся, с трудом заметив среди слепящего дневного света новую девицу у ведьминской калитки. Поправив дорогие меха на плечах и откинув толстую пшеничную косу, она с интересом покосилась на меня, как на неведомую зверюшку.

— Это ты откуда такой взялся?

— Не твоё собачье дело.

— Как это не моё?! Я дочь старосты, все дела в деревне мои.

— Держи в курсе.

Зарывшись носом в шерсть пса, я постарался вновь забыться в мутных, отрывистых снах, полных непонятных видений, но возмущенный голос девчонки вновь резанул по ушам:

— Бестолковый чужак! Приперся к ведьме и ни капли уважения к жителям. Не думай, что мы будем тебя тут содержать, как бездомное животное. Коли Геточке ты не нужен будешь, я тут же снаряжу ребят, и они выкинут тебя за ворота на расправу Лесному царю.

— Как скажешь.

Выжидающе замерев и почти перестав дышать, я услышал, как двери дома отворились и кто-то окликнул девушку. Смело шагнув за ворота ведьминого двора, она прошла внутрь и скрылась в проеме, но не прошло и получаса, как русая макушка вновь показалась на крыльце. Ни Геты, ни ее помощника не было видно. Я был почти уверен, что дочка старосты сходу решит меня выпроводить из деревни, но, преодолев калитку и ступив на дорогу, она прошла, мимо, совершенно проигнорировав моё существование.