Секретная зона: Исповедь генерального конструктора - Василий Кисунько
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Как видите, задание министра я не выполнил, и теперь мне придется уходить в другое министерство. Валерия Дмитриевича я знаю очень давно. Знаю, что за ослушание меня ждет расплата министерского калибра. И вам не советую оставаться под эгидой нынешнего нашего министра. Рано или поздно он вас доконает.
Я понимал, что для меня уйти в другое министерство означает бросить на произвол министра систему А-35; мои недруги позлорадствуют: мол, сбежал, расписался в собственном банкротстве, раскрутят «Таран» и сварганят многомиллиардный абсурд по подобию печально знаменитой «Дали». И я ответил Федору Викторовичу, что в моем положении не остается ничего иного, как последовать примеру моего тезки Гришки Незнамова:
- «Иду туда, куда влечет меня мой жалкий жребий». А жребий мой - А-35. И никуда от этого не денешься.
А Федор Викторович вскоре перешел в Госкомитет по электронной технике, на должность генерального директора строящегося центра микроэлектроники - будущего Зеленограда, города-спутника Москвы.
Что же касается системы А-35, то благодаря гибкому председательству Федора Викторовича ее удалось в итоговом документе комиссии прописать как исключение для ПРО Москвы с функциями промежуточного эшелона между будущими мифическими эшелонами «Таран» и С-225.
Однако это не спасло работы по А-35 от новых злоключений. Новая беда нависла над противоракетой А-350 для А-35, разрабатывавшейся в ОКБ генерального конструктора П. Д. Грушина. Для этой ракеты создавался впервые в СССР ракетный двигатель с поворотным соплом, что исключало необходимость в рулевых «движках». С этим двигателем уже было проведено несколько успешных пусков изделия А-350, но совершенно неожиданно по требованию В. Н. Челомея стендовый комплекс для испытательных запусков этого уникального двигателя был разрушен, - якобы для того, чтобы освободить место для испытательного стенда ЖРД ракеты УР-100.
Как будто в Салде на Урале не нашлось свободного места для нового стенда! Это было сделано для того, чтобы развалить систему А-35, оставив ее без противоракеты. Но Петр Дмитриевич Грушин не растерялся: он быстро перекомпоновал свою ракету под двигатель ракеты УР-100 с неповоротным соплом, ввел рулевые движки.
После этого на меня начали нажимать через министра, чтобы я вписал в систему А-35 ракету УР-100 вместо противоракеты П. Д. Грушина. По существу, мне предлагалось войти в альянс с сиятельным придворным генеральным конструктором, заплатив за эту милость предательством своего сподвижника по системе «А». Мне даже намекали, что тем самым мои работы по А-35 окажутся под покровительством Челомея и его высоких связей.
Чтобы затолкать меня в эту чудовищную безнравственность, на фирме Челомея устраивались «технические совещания» под председательством нового первого замминистра Госкомитета по авиационной технике (назначенного вместо С. М. Лещенко, который хлопнул дверью, не желая, как он выразился, «быть на побегушках» у этого авантюриста). За этой настойчивостью таился план поглощения Челомеем ОКБ Грушина (разумеется, без Грушина) в качестве очередного филиала челомеевской фирмы.
На этих совещаниях я как мог тянул резину: просил дать мне технические характеристики УР-100, брал время, чтобы подумать, потом сообщал, что такие-то параметры меня не устраивают, а мне нужны вот такие, после чего представители Челомея в свою очередь брали тайм-аут, чтобы выяснить возможность обеспечить требуемые мною параметры, причем характерно, что все мои требования полностью принимались. Затем такая же тянучка начиналась по другой группе параметров.
Все это разыгрывалось мною для того, чтобы меня не обвинили, что я с ходу отвергаю использование УР-100 в А-35. Я как мог демонстрировал, что стараюсь без всякой дипломатии разобраться исключительно в технической стороне дела, и только под занавес этого спектакля подкинул моим партнерам ребус, который для УР-100 был неразрешим без переделки ее в ракету с твердотопливным ускорителем.
Поскольку такая возможность исключалась, то мною была предложена для совместной проработки встречная идея: вместо замены А-350 на УР-100 - взаимодействие системы А-35 с системой «Таран», при котором противоракета А-350 обеспечивает заданную для А-35 зону перехвата баллистических целей, а противоракеты УР-100, наводимые по данным РЛС системы А-35, обеспечивают дальний эшелон перехвата, вынесенный в ракетоопасном направлении.
Это была вынужденно надуманная идея, чтобы притушить страсти вокруг противоракеты А-350, предотвратить тем самым проглатывание ОКБ Грушина в очередной филиал Челомея, и даже создать видимость альянса вместо конфронтации между А-35 и призраком «Тарана».
Доклад в комиссии Ф. В. Лукина о системе «Таран» А. А. Расплетин начал с сообщения о том, что академик Челомей В. Н. обратил внимание на то, что траектории МБР США, атакующих СССР, будут проходить через небольшую пространственную область, то есть как бы фокусироваться в этой области, которая является, таким образом, наиболее удобным геометрическим местом точек перехвата баллистических целей средствами ПРО. Это якобы позволяет обеспечить территориальную компактность в размещении средств ПРО и даже поражения более чем одной цели сверхмощным ядерным боезарядом. Короче говоря, одним махом семь побивахом.
После этого более чем абсурдного вступления докладчик мелом на доске провел две взаимно пересекающиеся изогнутые линии, долженствующие изображать баллистические траектории цели и ракеты УР-100, используемой в качестве противоракеты, причем траектория цели в зоне перехвата строится путем пролонгации траектории, ранее построенной по данным многоканальной РЛС. И в заключении - о применении сверхмощных ядерных зарядов в УР-100, которые якобы обеспечат большие радиусы поражения боеголовок противника без необходимости их селекции среди ложных целей. В плотном потоке целей при массированном ударе возможно даже поражение нескольких боеголовок одним спецзарядом.
Вот и весь доклад. Ни одной цифры об ожидаемых точностях пролонгации траекторий целей, о точности попадания УР-100 в заданную точку перехвата в заданный момент времени при полете по баллистической (то есть неуправляемой) траектории, о промахах и радиусах поражения целей. Голая идея! И тем не менее никто из членов комиссии не отважился копнуть ее глубже, и даже те, которые в кулуарах подтрунивали над «Тараном», в официальной обстановке расхваливали эту идею как весьма перспективную. В соответствии с рекомендациями комиссии 3 мая 1963 года вышло Постановление ЦК и Совмина о разработке аванпроекта системы «Таран», начинавшееся словами: «Учитывая особую важность…» Генеральным конструктором системы был назначен В. Н. Челомей, руководителем разработки аванпроекта А. Л. Минц.
Разработка аванпроекта системы «Таран» и его рассмотрение прошли, можно сказать, триумфально, но за этим триумфом проглядывалась показушная пустота. Причем это, мне кажется, начал понимать и сам В. Н. Челомей. Иначе как объяснить его попытку пристроить УР-100 в качестве противоракеты в систему А-35 и позитивное отношение к моему встречному «предложению» об упоминавшемся выше «взаимодействии» систем А-35 и системы «Таран» путем наведения противоракет УР-100 по данным РЛС системы А-35? В обоих этих случаях В. Н. Челомей, по существу, проявил готовность отказаться от основной идеи системы «Таран» - поражения боеголовок МБР путем баллистического (то есть неуправляемого) заброса ракет УР-100 в точки перехвата целей на пролонгированных их траекториях.
Похоже, что эта идея была подброшена ему извне и не стала предметом его внутренней убежденности. Поэтому его не смущало то, что в моем предложении речь шла об альтернативном принципе, использованном в системе «А»: непрерывное (а не только на этапе разгона и выведения) управление полетом противоракеты при наведении ее на реальную, непрерывно до точки встречи отслеживаемую (а не пролонгированную) цель. А ведь для реализации этого принципа противоракета УР-100 должна была отличаться от баллистической ракеты УР-100, и тем самым утрачивалась такая «козырная карта» системы «Таран», как унификация баллистических ракет УР-100 для использования их также и в целях ПРО!
Чтобы согласиться на такое, Владимиру Николаевичу надо было основательно усомниться, если не разувериться, в правильности так неосмотрительно разрекламированной концепции системы «Таран».
Но соображения престижа не позволяли признать это официально, хотя несостоятельность концепции «Таран» была очевидной для всех, кому довелось ближе соприкоснуться с проблематикой ПРО. В первую очередь это относится к чиновникам военных ведомств, курировавшим работы по системе «А», которым теперь предстояло стать заказчиками по системе «Таран» и нести ответственность за миллиардные затраты на ее создание. Их положение было особенно щекотливым: вякнешь против «Тарана» - полетишь с должности, но никого не прельщала и перспектива вляпаться в «таранную панаму» по типу «Дали» в квадрате, если не в кубе.
