Бледная графиня - Георг Борн

Между тем Бруно тоже не мог двинуться ни назад, ни вперед, поскольку прибой становился все злее. Наверное, с посторонней помощью ловкому человеку и можно было пробраться к берегу, но рыбаки оказались настолько перепуганы и подавлены смертью товарища, что на их содействие рассчитывать не приходилось. В страхе они думали только о том, как бы поскорее убраться от этого проклятого места.

— Возвращайтесь в лодку! — крикнул Енс Бруно. — Или мы уйдем без вас.

Угроза Енса и трагическая смерть молодого рыбака сделали свое дело: выбрав удобный момент, когда лодку Енса поднесло близко к камню, Бруно прыгнул в нее.

Еще около часа рыбаки, по настоянию Бруно, пробыли возле камней, пытаясь найти труп Франца, но безуспешно. Они в горестном молчании возвратились в деревню.

Старая нищенка Лина Трунц первая встретила их на берегу.

— Вот видите! — вскричала она, узнав, с чем они вернулись. — Разве я не предупреждала вас?..

Бруно расплатился с рыбаками, хотя предприятие и не удалось. Дал он денег и на похороны несчастного Франца, когда спустя неделю его тело было выброшено волнами на берег далеко от Варбурга.

Прежде чем посмотреть, что за ужасная сцена разыгралась в больнице Святой Марии, вернемся в Америку, на окраину Нью-Йорка, в стоящую на отшибе гостиницу.

Мы уже знаем, что, проводив Губерта, Гаген велел затопить печку и лег спать, чтобы набраться сил перед отъездом в Европу.

Джон Ралей надеялся, что сон этот для его постояльца станет вечным.

Было десять часов вечера, когда Гаген, погасив лампу, лег в постель. В доме стояла тишина. Приятное усыпляющее тепло охватило Гагена, и почти в ту же минуту он уснул, побежденный усталостью. Однако сон его продолжался недолго. Вдруг он почувствовал, что просыпается под влиянием какого-то неясного и тяжелого ощущения. Ему казалось, что его душат. К счастью, Гаген проснулся вовремя и еще не успел как следует вдохнуть угара. Он не потерял сознания, и в нем остались еще силы, чтобы понять грозившую ему опасность и подняться.

Голова разламывалась от боли, и он едва держался на ногах. Гаген готов был вот-вот потерять сознание, но инстинкт самосохранения взял верх. Надо было срочно выйти вон из этой комнаты, из этого дома на свежий воздух. Но в то же время Гаген догадывался, что выйти надо незамеченным, ибо, понимал он, угар не был случайностью и ему грозит смертельная опасность, останься он дольше в этом доме.

Не зажигая свечи и осторожно двигаясь, Гаген пробрался к двери в соседнюю комнату и прислушался — все было по-прежнему тихо. Время для бегства было подходящее.

Собрав только самые необходимые вещи, Гаген вышел и начал осторожно спускаться по лестнице.

Он уже добрался до прихожей, когда снаружи послышались чьи-то голоса. Дверь отворилась, и вошел Джон Ралей в сопровождении какого-то господина. Голос последнего показался Гагену знакомым, но времени для воспоминаний и раздумий не оставалось. Доктор едва успел скрыться под лестницей.

На его счастье, было темно. Только хозяин дома нес под полой маленький потайной фонарь.

Разговор прекратился. Пришедшие начали осторожно подниматься по лестнице. Ралей приоткрыл свой фонарь, освещая ступени. Лица идущих оставались по-прежнему в тени, хотя Гагену очень хотелось узнать, кто же был рядом с Ралеем. Очень уж голос незнакомца напоминал ему голос Митнахта.

И Гаген не ошибся: следом за хозяином гостиницы шел Митнахт.

Джон Ралей не успел порыться в вещах Гагена, поэтому приход бывшего управляющего оказался явно некстати.

— Иностранец еще наверху? — спросил Митнахт.

— Да, сэр, он, кажется, лег спать.

— Мне бы надо переговорить с ним.

— Да, сэр, я знаю, что вы хотите ему сказать… Через полчаса было бы уже поздно, а пока рановато…

— Как это понимать? — удивился Митнахт.

— Иностранец приказал истопить печку в своей спальне, а она плоха — легко можно угореть.

Митнахт искоса взглянул на странного хозяина.

— Стало быть, он может угореть?

— Очень возможно. Он сам того хотел.

— Так пойдемте быстрее!

— Я боюсь, сэр, что теперь уже поздно…

— Но кто же вас просил это делать?

— Сам иностранец, сэр, и никто другой. Но я надеялся, сэр, что вы останетесь довольны. Ведь, насколько я помню, вы жаловались, что не можете жить с ним вместе. Но давайте подождем еще четверть часа…

— Кто просил вас мешать мне? — раздраженно сказал Митнахт. — Разве я не говорил вам, что сам приду свести с ним счеты?

— Я думал оказать вам услугу, сэр, — стал оправдываться Ралей. — Я не думал, что вам это будет неприятно.

— Давайте посмотрим, что с ним.

— Как вам будет угодно, — сказал Ралей. — Тише, сэр! Осторожней! — предупредил он, провожая Митнахта в прихожую. — Дайте мне руку. На лестнице совсем темно.

Оба медленно и осторожно поднялись по лестнице и очутились перед комнатами Гагена.

— Откройте дверь! — приказал Митнахт.

Ралей толкнул дверь, которая была только притворена, и Митнахт сразу же почувствовал тяжелый запах угара. Ралей поднял фонарь и начал поспешно оглядывать комнату, ища прежде всего знакомую сумку. Ее нигде не было видно.

— Посветите-ка туда, — указал Митнахт на полуоткрытую дверь в спальню.

Джон Ралей навел свет фонаря на постель. Она была пуста, хотя и смята. Все говорило о том, что еще недавно на ней лежали. Оставались в комнате и некоторые вещи Гагена, но сам он исчез.

— Что это значит? — воскликнул Митнахт. — Постель пуста!

— Постель пуста? — эхом откликнулся Джон Ралей, недоверчиво осматривая спальню, хотя одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться в справедливости слов Митнахта.

— Сбежал! — рявкнул Ралей. — Но он не успел выйти из дома. Когда мы вошли, я запер за собой дверь. До этого она тоже была заперта, так что он не мог уйти. Мы перероем весь дом, сэр, но мы найдем его.

Хозяин гостиницы страшно разволновался. Еще бы — добыча, на которую он так рассчитывал, уплывала из рук. С фонарем в руке бросился он обшаривать все углы дома, так что Митнахт едва поспевал за ним. Но все поиски были бесполезны — иностранец исчез. Вдруг Ралей, припомнив что-то, бросился сломя голову вниз по лестнице.

— Проклятие! — воскликнул он в бешенстве. — Второй выход… Там… Внизу…

И он указал Митнахту на спуск в подвал, из которого был незапертый выход на улицу, о чем Джон совершенно позабыл. Бледный от ярости Ралей спустился в подвал. Митнахт последовал за ним.

Опасения хозяина гостиницы подтвердились: дверь на улицу была открыта. Гаген, очевидно, бежал именно этим путем. Не говоря ни слова, Митнахт бросился в погоню. Ночь выдалась не столь темной, как минувшая, и местность просматривалась на довольно большое расстояние. Митнахт сразу же заметил далеко от гостиницы человека, идущего к городу. Тот подходил к первым домам предместья. Это, скорее всего, и был Гаген.

Не медля ни минуты, Митнахт направился к нему.

Гаген, должно быть, не замечал преследования, так как шел ровно, не увеличивая темпа, и Митнахт вскоре почти догнал его.

Гаген наконец заметил, что за ним идут и, обернувшись, тотчас же узнал своего преследователя.

— Стойте! — крикнул ему Митнахт. — Защищайтесь! Теперь вам не уйти от меня. Защищайтесь же! Один из нас должен умереть… Я знаю — вы меня ненавидите, но моя ненависть сильнее. Земля слишком мала для нас двоих!

— Остановитесь, Митнахт! — воскликнул Гаген, видя, что тот бежит к нему с кинжалом в руке. — Однажды я уже чуть не стал вашей жертвой, берегитесь же второго раза.

— Защищайтесь! — заорал в бешенстве Митнахт. — Я вызываю вас на поединок.

— Назад! Ни шагу дальше! — решительно сказал Гаген, вынимая револьвер. — Убирайтесь, Митнахт, или я буду стрелять.

Митнахт дьявольски расхохотался.

— Подобный случай не часто представляется. Стреляйте!

— Еще раз говорю вам: назад!

Раздался выстрел, но Митнахт остался невредим. Гаген выстрелил снова. И снова промах. Митнахт казался заколдованным.

И в ту же минуту его кинжал вонзился в грудь Гагена. Доктор упал, даже не вскрикнув.