Собрание сочинений: В 10 т. Т. 5: Секта - Еремей Парнов

— И рад бы, — пожал плечами Невменов. — Что тут скажешь?

— Крым тоже на нашем пути.

— Со всеми его бухтами.

— И флотом, который так и не смогли поделить, — Дамианов передвинул палец вверх и вновь возвратился на Средиземное море. — Сорок первый градус, — он провел черту, — Армения и Азербайджан… Между двумя параллелями лежат территории, чреватые многими неожиданностями. Выборы во Франции и Италии определенно свидетельствуют о росте националистических настроений.

— Взрывы в Париже. Алжирские фундаменталисты открыли второй фронт во Франции, — добавил Невменов. — Возобновление ядерных испытаний на Моруроа.

— Об этом я как-то не подумал, но ложится в канву войны… И это Франция — ведущая демократическая страна. Возвращаясь на Восток, мы попадаем в Албанию и Болгарию, переживающие знакомый нам посткоммунистический синдром.

— И постепенно втягиваются в вековечный Балканский конфликт. Тут и проблема Македонии, и Косово, с его албанским населением.

— Как Греция и опять-таки Турция. Разделенный Кипр, острова в Эгейском море, нефтеносный шельф. На другом фланге фронт предсказанной войны Севера и Юга проходит через мусульманскую Боснию.

— Ужасно, — Невменов уже не нуждался в подробной интерпретации. Карта говорила сама за себя. — Чечня!

— Чечня. И не только Чечня. Абхазия, Северная и Южная Осетия, Ингушетия, Дагестан… Каспий с его нефтяными вышками на шельфе и в Мангышлаке, хотя и лежит за условной границей Европы, но нефтепроводы пройдут через Грузию и Северный Кавказ. Весь регион находится в обозначенных пределах.

— И в сфере сосредоточения коренных интересов России, среднеазиатских республик, Ирана и Турции.

— Вы схватываете на лету.

— Достаточно взглянуть на карту, Варлаам Ильич. Вы действительно совершили потрясающее открытие. Два крыла противостояния очерчивает и тридцать седьмая параллель: от спорной акватории между Древней Элладой и Портой до пограничных застав Таджикистана, где все еще громыхает эхо афганской войны. Поневоле уверуешь, что Нострадамус видел все наперед… В огненном зеркале неба… Вас не пугает, что темные силы могут использовать это для пропаганды? Религиозная война во всемирном масштабе, Король Ужаса, Апокалипсис.

— Жизнь отучила меня бояться. Она намного ужаснее наших надуманных опасений и, одновременно, проще, грубее. Кроме широко известного Эдипова комплекса, существует и такое понятие, как Эдипов прогноз. Слово изреченное не сбывается по той простой причине, что его изрекли. Оно стало известным и общественные механизмы, зачастую неосознанно, вступают в противодействие.

— Вам виднее, — не скрывая сомнения, отозвался Невменов. — Значит, вы не верите, что деятельность Лиги последнего просветления представляет серьезную опасность?

— Верить можно в Бога, в дьявола… Шайка, осквернившая священное слово «Атман», как и «Учение истины», опоганенное АУМом, несут в себе угрозу, которую нельзя недооценивать. Однако я не думаю, что это самодовлеющая сила.

— Кто, по-вашему, стоит за сектой?

— У меня слишком мало достоверной информации. В отличие от вас, я вынужден черпать сведения из газет… Эти жуткие истории с печенью! Сколько в них правды? Наколки с апокалиптической символикой…

— В общих чертах все верно. «Зверь из бездны», «жена, облаченная в солнце»… Вот только с печенью не очень понятно. С какой целью? Зачем?

— Может быть, для того чтобы мы задавали себе такие вопросы? Ломали головы?

— Какой смысл?

— Возникает двойственное впечатление. С одной стороны, неуклонная приверженность догме — вопреки всему, нагло, с маниакальным упорством, а с другой… Не знаю, как у вас, а у меня создалось впечатление, что это демонстрации для отвода глаз. Секта или стоящая за ней значительно более мощная организация сознательно подставляют пешки, которые не проходят в ферзи. Жертва фигуры, просчитанная на много ходов вперед.

— И мат обернется Армагеддоном?

— Когда имеешь дело с фанатизмом изуверского толка, нужно быть готовым ко всему. Возьмите опричников Иоанна Грозного, инквизицию, нацистов, Сталина с его «орденом меченосцев». Вы скажете, что ему так и не удалось превратить партию в рыцарский орден палачей и убийц, а я скажу — удалось. Тоталитаризм во многом подобен религиозному сектантству. В СС существовал свой культ, своя мистическая обрядность. Наш советский атеизм — тоже сродни культу. Вспомните-ка, что мы стыдливо называли культом личности? Передовой отряд с эмблемой щита и меча. Миллионы трупов. Землю, что провоняла от мертвечины… Недавно я прочитал, что на Чукотке наткнулись на заброшенный урановый рудник. Заключенные там рубили породу киркой. Заведомые смертники. Трупы даже не зарывали, так, закидывали щебенкой. Сталину нужна была бомба, и человеческий материал поступал без задержки. Все это давно известно — я о другом… В отвалах были найдены сотни распиленных черепов. О чем это говорит?.. И в эсэсовском, и в чекистском ГУЛАГе велись массовые эксперименты на людях. Яды, наркотики, зомбирование, гипноз — все бралось на вооружение ради одной маниакальной цели. Сверхценностная, как называют психиатры, идея: мировое господство. Вертухаи загоняют зеков в урановую шахту. Сцена из Дантова ада. Но она бледнеет в сравнении с другой. Я так и вижу чистеньких, в белых халатиках профессоров с медицинской эмблемой на чекистских погонах. Аккуратно отпиливают черепную крышку, вынимают мозг, изучают под микроскопом нервные клетки, убитые радиацией, а потом пишут статейки для служебного пользования… А вы говорите: печень! Сектанты — быдло, пушечное мясо, те же зеки в урановых рудниках. Ищите чистеньких профессоров, господин Интерпол, банкиров, которые их оплачивают. Не знаю, как лига, но «АУМ сенрикё» далеко продвинулась в научном плане.

— Методы зомбирования, токсикология?

— И микробиология, и телепатия — все вместе. Одно нельзя отделить от другого.

— Телепатия? — встрепенулся Невменов. — Мне бы хотелось знать ваше мнение, Варлаам Ильич, насчет некоторых, скажем так, неординарных фактов или, вернее, феноменов… Я не слишком злоупотребляю вашей любезностью?

— Без церемоний.

— Отлично… Насколько я знаю, первый такой случай был зафиксирован в одном московском банке, — Сергей Платонович кратко описал происшествие с платежкой, едва не стоившее инфаркта кассиру Мухарчику, и перешел к контрактам, превращающимся в пустые бумажки.

— Какая прелесть! — не выдержав, воскликнул Дамианов. — В Москве завелся свой Фантомас!

— Если бы в одной Москве! — Невменов хотел было рассказать о попытке проникновения в Форт Нокс, где хранится золотой запас США, но в последний момент передумал. — Об инциденте в агентстве печати «Блиц-Новости» читали?.. Фантомас или человек-невидимка — как не называй, а факт остается фактом. И объяснения ему нет.

— Так уж и нет! Второй Бермудский треугольник! Да Вольф Мессинг проделывал и не такие штуки.

— Вольф Мессинг?

— Как, вы не знаете Мессинга?! Вот уж, действительно, разница поколений. «Нет памяти о бывшем», как справедливо отметил Екклезиаст… «Sic transit gloria mundi»[23] — опять же. Его имя гремело по всему миру. Мне посчастливилось дважды побывать на концертах Вольфа Григорьевича еще мальчиком. Мы пришли вместе с отцом: мне исполнилось лет десять-одиннадцать. Это было потрясающе! Сказать, неизгладимое впечатление — значит, ничего не сказать. Мессинг во многом определил мои интересы, а следовательно, и жизнь. Говорить о нем можно до бесконечности. В своем роде он такая же удивительная личность, как и Мишель Нострадамус… Воистину, нет пророка в своем отечестве. Пожалуй, дам вам очерк, посвященный его памяти. Авось пригодится… По-английски читаете?

— Спасибо, Варлаам Ильич. От всего сердца спасибо.

Дамианов зарылся в свои папки. Одни откладывал, брал другие, затем возвращался к отложенным, пока не нашел вырезку в три четверти газетной полосы.

— Написал к пятидесятилетию начала войны. По заказу «Нью стейтсмен».

— Мессинг воевал?

— За целую дивизию, не меньше, — горько улыбнулся писатель. — В тридцать седьмом году он предсказал, что если Гитлер обрушится на Россию, то найдет свой конец… в сорок пятом! Достойный продолжатель Нострадамуса.

— Он тоже занимался астрологией?

— Телепатией. Попробуйте найти его книгу «Я — телепат».

Невменову не суждено было ознакомиться с очерком. Вырулив из Углового переулка, где жил Дамианов, он поехал по Бутырскому валу в сторону Новослободской. У светофора перед въездом под эстакаду с его «ауди» поравнялся синий «мустанг». Молодой человек в темных очках приспустил стекло, словно собираясь о чем-то спросить. Невменов повернул голову и увидел нацеленный ствол с глушителем.

Резко газанув, «мустанг» рванул на красный свет и скрылся в туннеле, а машина, где сидел, уткнувшись лицом в рулевое колесо, Сергей Платонович, осталась стоять с работающим двигателем, мешая проезду.