Ратоборцы - Влада Воронова

Магистр кивнул. Умертвиями он прежде интересовался мало, и теперь безропотно выслушивал даже элементарные вещи: Кохлер может назвать важную мелочь, о которой магистр понятия не имеет.

— Зомби делают по образцу вампиров, и хотя как телепаты они очень слабы, друг друга чувствуют на значительном расстоянии, и даже могут координировать свои действия.

— Сколь значительном? — уточнил магистр.

— Пятьсот метров. — Кохлер глянул на ногти: не нужно ли обновить лак? Нет, пока всё в порядке. — Плюс-минус полсотни, в зависимости от личных способностей.

— Не кисло, — скривился магистр.

— Ещё как, — хмыкнул геометрик. — В отличие от зеркалки телепатосвязь перехватить сложнее, расшифровать — тем более, этот их язык…

— В отношении догмы покорности, — сказал Кохлер, — такая способность оборачивается тем, что первый же освободившийся зомби принимается освобождать соплеменников. Это похоже на ураганную эпидемию: за трое суток, максимум за неделю, в радиусе ста километров не останется ни одного зомби, только зомбаки.

— Так нам время от времени удавалось ослаблять боевую мощь Соколов, — сказал Декстр.

— И тут же на наши головы сваливалось целое стадо бесхозных умертвий, — ответил магистр. — Которые надо куда-то девать. Уничтожить бы, и дело с концом, но союзнички, чёрт бы их взял, начинают вопить о гуманизме. Какой может быть гуманизм по отношению к умертвиям, если они не люди? — Магистр досадливо махнул рукой. — Пришлось выискивать для них территории.

— Поэтому мы вскоре и отказались от разрушения догмы, — сказал Декстр. — Гораздо надёжнее избавить мир от умертвий, пока они ещё зомби. Но от спонтанных разрушений никуда не денешься.

— Ну и причём здесь сегодняшние непотребства? — потерял терпение магистр.

— При том, — ответил Кохлер, — что от догмы покорности остаются корневые установки. Именно благодаря им зомбаки безропотно принимали то, что их считали полускотом-полувещами, и даже не помышляли возмутиться, назвать себя чем-то большим. Но примерно в начале июня у одного зомбака корневые установки исчезли. Результаты вы видите. Дальнейшее предугадать легко.

Магистр хмуро кивнул. Зомбаки направят петицию в Межрасовый Совет, потребуют признать их народом. А значит, орден теряет рабов, доходы упадут.

— В Совете их наверняка не поддержат, — сказал Кохлер. — Умертвий ненавидят все, даже волшебные расы. О человеках и говорить нечего — в большинстве религий умертвия приравниваются к демонам. Это на Мадагаскаре, под нашим давлением, зомбаков пускают в церкви. А на большой земле…

— Поддержат, — решительно сказал Декстр. — Хотя бы однопроцентный перевес зомбаки получат — а больше и не надо.

— Основания? — спросил магистр.

— Стопроцентно «за» выступят вампиры, все общины. Зомбаков они жалеют ещё с Соколиных времён: как-никак собратья по несчастью.

— Вампирья поддержка скорее повредит, чем поможет, — сказал Кохлер.

— Да, но это около двадцати процентов голосов, — возразил Декстр. — Ещё процентов пятнадцать дадут хелефайи.

— Кто?! — изумился магистр. — Да эльфы трупаков ненавидят.

— Времена меняются, магистр. Владыка Риллавен выступит «за». И его поддержит половина Хелефайриана. Затем добавятся несколько гномьих и гоблинских долин. Кое-кто из человеков — некоторые обожают остроухих так, что не осмелятся спорить даже по такому поводу. Необходимые пятьдесят один процент зомбаки получат.

— При условии, что нитриенец выступит «за».

— Выступит, — заверил Декстр. — Хотя бы в память брата. Да и собственные убеждения у него значительно поменялись — под влиянием всё того же Бродникова.

— Учитывая обстоятельства кровосоединения, генералы, я не думаю, что владыка Риллавен испытывает к свалившемуся на голову побратиму особую симпатию.

— Учитывая обстоятельства побратимства, магистр, — задумчиво сказал Кохлер, — Риллавен и за Фиаринга, и за Бродникова жизнь отдаст не колеблясь. Как и Фиаринг за обоих братьев. Как и Бродников, будь он жив. Нет, магистр, братьев Риллавен любит очень. Даже мёртвых — Бродникова и Данивена.

— Интересная была особь, — хмыкнул Декстр. — Делать Бродиников ничего не делал, но где бы ни появлялся, наступали перемены. Везде — у эльфов, упырей… Даже у Соколов.

— А он точно подох? — глянул на начальника разведки Салливан.

— Да, на этот раз точно. Сгорел в межпространственном взрыве. Хватило дурости полезть с возвраткой Мёбиуса на внесторонье.

— Не могу сказать, что меня это особенно огорчило… — ответил магистр. — Слишком непредсказуем. Пусть до сих пор перемены были в нашу пользу, дальше, подозреваю, начались бы осложнения.

— Да уж, чего один Датьер стоит, — согласился Кохлер.

— Чёрт бы с ним, с Датьером, — сказал Декстр, — но дипломатическое партнёрство со всем Хелефайрианом и Союзом Общин… О вооружённой акции в Датьере теперь не может быть и речи. Имел Бродников к этому отношение или нет, но хорошо, что подох.

— Хватит о покойниках окончательных, — прервал магистр, — вернёмся к умертвиям. Источник эпидемии установили?

— Приблизительно, — ответил Кохлер. — Треугольник деревень Белая Рыба, Морское Солнце и Пять Пальм. Точнее проследить не удалось, поздно опомнились. Узнали только, что источником эпидемии стал зомбак в одной из трёх деревень.

— Причину разрушения установок знаете?

— Нет, — сказал Кохлер. — Ни выбросов сырой магии, ни пространственных возмущений, ни следов работы волшебников. Ровным счётом ничего. А чтобы разрушить установки, воздействие должно быть громадное, волшебник ниже шестого ранга просто не потянет. Или хотя бы цунами на деревню обрушилось, — сильный стресс мог вызвать подобный эффект. Так нет же, ничего не произошло! А установки исчезли.

— Ещё каким-нибудь способом их убрать можно? — спросил магистр.

— Аналитики работают, может, что-нибудь и накопают.

— А вернуть установки можно?

— Аналитики работают.

— Декстр, — обернулся магистр к геометрику, — как скоро можно уничтожить зомбаков?

— По всему Мадагаскару — за полгода, — ответил он. — Расход живой силы — три Ястреба на одного зомбака. И то, если посылать хорошо обученных, опытных бойцов. Зелень считайте минимум по пятёрке на зомбачье рыло.

— Вон пошли! — рявкнул магистр. — Толку от вас как от дырявого ведра на пожаре.

Генералы вылетели за дверь. Магистр хмуро уставился в столешницу, задумался. С неподконтрольными отныне зомбаками надо что-то делать.

Закат на море похож на кадры к фантастическому фильму: синее небо ближе к морю начинает золотиться, у линии горизонта полыхает золотом и багрянцем, а море меняет оттенки от пламенного до голубого, от голубого до серебристо-прозрачного у берега, и только золотистая дорожка солнца тянется от горизонта почти к самому прибою. А посредине приглушённо сияет огненный шар. Славян ещё немного полюбовался закатом и пошёл в человечью деревню.