Казанова - Елена Морозова

«Нет, я все-таки когда-нибудь убью это чудовище, я имею на это право», — с грустью произнесла Скицца.

Последние слова ее поразили Казанову.

— Но отчего вы так к ней суровы? Разве вы не дети одной матери?! — воскликнул он.

— Нет, — с мрачной тоской ответила синьора Скицца. — Ее мать — я, впрочем, и сестра тоже. Наш негодяй-отец изнасиловал меня, когда мне было пятнадцать лет, и я родила Нину.

— А она об этом знает?

— Знает. Когда ей исполнилось одиннадцать, он сам сообщил ей об этом, срывая цветок ее невинности. Она бы непременно родила ему внука, если бы этого мерзавца не настигла смерть. Она — порождение порока и сама не знает, что творит.

Нельзя сказать, чтобы история рождения Нины поразила воображение Казановы. В глубине души он не усматривал в ней ничего особенно предосудительного, кроме насилия. Ежели бы все делалось полюбовно…

В Марселе Казанова вновь сел за игорный стол: нужда в деньгах мучила его, но везения не было. Тогда он измыслил иной способ пополнить свой кошелек. Как и повсюду, в городе у него нашлись старые знакомые, а также появились новые. Всем им он предложил подписаться на его будущий труд «Опровержение „Истории государства Венецианского“». На этот раз Казанова, в сущности, никого не обманывал: книга в основном была написана, оставалось только переписать ее набело и напечатать, что ему давно хотелось сделать. Предложение было встречено с энтузиазмом, многие подписывались на десять и более экземпляров. Собрав достаточно денег на дорогу и начальные расходы, Казанова отправился в Швейцарию, в Лугано, городок, славившийся своей типографией. В Лугано он провел несколько счастливых спокойных месяцев. Поселился он на озере Лаго Маджоре, в маленьком доме на одном из островов. Там он писал, правил и постепенно, по кускам, печатал свое «Опровержение». Когда же работа была завершена, Казанова пожалел, что это случилось так быстро. Интерес книга вызвала большой, ее быстро раскупили, однако венецианское правительство осталось равнодушным к ее автору. А он так стремился домой! В Лугано, проводя время в умственных упражнениях в тишине на маленьком островке, у него вновь случился приступ ностальгии. После всех приключений, выпавших на его долю, Казанове захотелось уюта и покоя. Но надо было жить и искать средства к существованию, а значит, вопрос о получении места по-прежнему стоял очень остро.

И Казанова решил отправиться в Ливорно, откуда в скором времени, а именно в апреле 1770 года, в Константинополь должна была отплыть русская эскадра под командованием графа Орлова. Памятуя о своем знакомстве с графом, Казанова решил предложить ему свои услуги, тем более что у него для этого были основания: он бывал в Константинополе и знал тамошние обычаи и нравы. По пути в Ливорно, который он проделал в обществе почтенных англичан, он только и говорил о том, как он жаждет помочь Орлову разгромить турок, строил всевозможные планы, лихорадочно исписывая стопки бумаги, и физически, всем телом ощущал, что без него граф не пройдет Дарданеллы.

Однако усилия Казановы оказались тщетными. А может, ему просто не повезло. Граф Орлов принял его великолепно, обнял, вспомнил, как они встречались в Петербурге, и пригласил обедать к себе на корабль, пообещав «после поговорить». Осматривая судно, Авантюрист не раз ловил на себе косые, хмурые взгляды матросов. Пытаясь попасть к командующему, у которого, как ему показалось, выдалась свободная от посетителей минута, он был остановлен дежурным офицером, вежливо попросившим его отойти, коли ему не было назначено время. Венецианец почувствовал, что отправиться в плавание он сможет только при официальной должности, да еще желательно бы в мундире с эполетами. Так что когда граф Орлов, извинившись, что не может подыскать ему подходящего места, пригласил его плыть с ним в качестве «его друга», Казанова отказался. Он не хотел оказаться в положении шута, которым волен помыкать каждый.

Эскадра не прошла Дарданеллы. Впрочем, Казанова не утверждал, что, будь он на ее борту, она прошла бы обязательно.

Начались скитания Авантюриста по Италии: Пиза, Сиена, Парма… Из Пармы Казанова решил направиться в Рим, где он давно не был. Попутчицей его стала юная англичанка, ехавшая к своему жениху. Жених сей показался Соблазнителю странным, ибо он не только не оплатил невесте еду в трактирах, но и не дал ей с собой даже маленького чемоданчика с самым необходимым. Девушка была необычайно мила, любезна, скромна — словом, принадлежала к тому типу женщин, который всегда нравился Казанове. Соблазнитель принялся опекать англичанку: сажал ее с собой за стол, купил ей кое-какие необходимые мелочи и даже — дабы обошлось дешевле — ночевал с ней в одной комнате и спал в одной постели, но при этом вел себя как невинный ангелочек. Когда же, наконец, долгожданный жених, именовавший себя французским графом де л’Этуаль, появился, Казанова сразу раскусил в нем мошенника, интересовавшегося не столько девицей, сколько возможностью сколько-нибудь подзаработать на ней. Дело дошло до того, что жених сей на пари предложил Казанове провести ночь с его невестой. Соблазнитель, который давно об этом мечтал, но не хотел торопить события, назвал его негодяем, и они расстались. Мерзавец оказался жалким актеришкой, так что и на дуэль вызывать его не было смысла. Убедившись, что жених ее не достоин, юная англичанка сама упала в объятия Соблазнителя. Оставшийся путь в Рим, куда должен был прибыть чемодан с вещами девицы, они проделали как любящие супруги.

По дороге англичанка постепенно поведала ему свою нехитрую историю. Она была дочерью состоятельных родителей, но мать умерла, отец же постепенно разорился и тоже умер. Бетти (так звали юную англичанку) пришлось покинуть пансион, ибо за ее обучение стало некому платить. К великому изумлению Казановы оказалось, что Бетти была в том же пансионе, где по сей день находилась его дочь Софи. Девушки были подружками, и несколько вечеров подряд Бетти рассказывала Соблазнителю о его дочери, восторгаясь то красотой ее, то умом, то обходительностью, а тот, растрогавшись, внимал ей с восхищением. Но в отличие от Софи Бетти, к сожалению, пришлось покинуть пансион и переехать к дальнему родственнику, согласившемуся приютить ее у себя. Чувство благодарности, испытываемое ею к родственнику (лорду Б. М.), которого она называла дядюшкой, постепенно переросло в нежную привязанность, несмотря на изрядную разницу в возрасте. Лорд не остался равнодушным к чарам опекаемой им девицы и, не имея возможности оказывать ей внимание в Англии, увез ее в Италию, где она случайно встретилась с этим негодяем, комедиантом л’Этуалем, выдававшим себя за французского графа. Он сумел вскружить ей голову, убедить, что материальные его затруднения временны и в Риме, куда они уедут, они непременно поженятся и все будет расчудесно. Неопытная и наивная Бетти поддалась на уговоры мнимого графа, бежала от нежно любящего ее родственника и теперь ужасно об этом жалела.