Ты мое Солнце - Екатерина Сергеевна «Лис»
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сергей, Сергей, ты где? Почему не берешь трубку? — голос дрожит, заполняет весь салон.
Тишина, тяжелое дыхание.
— Сергей, не пугай, — Эд трясется, как лист на ветру, дрожь пробегает по коже смертельным предчувствием.
Выстрел, выстрел и еще. Тишина.
— Сергей! — орет Эдуард. — Нееет! — и машина скользит в кювет.
Глава 43.
Эд идет по пустому шоссе. Далекие сигналы «Скорой помощи» увозят с собой его друга в надежде спасти. Он вытирает окровавленные руки о рубашку, размазывает алые пятна, портит дорогую ткань. Кровь его друга впитывается в кожу, смешивается с его. Грудь болит, а каждый вздох дается с трудом. Он еле стоит на ногах, держится сознанием за далекие сигналы. Кровь тихонько стикает по виску, очерчивает скулу, сползает по шее. Яркие ссадины покрывают лицо и тело. Его новая машина разбита в двухстах метрах отсюда.
Парень обходит людей в форме, не смотрит на черные мешки на грязном мокром асфальте. Они прячут от посторонних глаз тела его ребят. Бойцы, телохранители — его друзья. Видит искореженную машину Сергея с трупом водителя, которого пытаются достать спасатели. Репортеры стараются прорвать красные ленты ограждения. Они суют свои микрофоны пробегающим мимо спасателям, ищут информацию. Все, как в бреду, все неправда. Время сворачивается в петлю повторов. Выстрел, авария, кровь. Он не успел всего лишь на чуть-чуть. Эд подходит к дорожному ограждению, цепляется в него холодными пальцами. Кричит, кричит так сильно, как никогда в жизни не кричал. Хочет избавиться от боли. Ветер подхватывает крик, уносит в пустоту, но боль оставляет владельцу. Он не может потерять друга, он не может потерять свой смысл. Эд царапает ногтями ржавое железо, разрывает кожу на ладонях полосками ран. Опять кричит, на потеху репортерам. Молит о помощи. Небеса падают ему на голову, обрушиваются громом. Торгуется с Высшими силами, обещает невозможное. Просит забрать его, но сохранить такую дорогую для него жизнь. Как бы он хотел повернуть время вспять, сесть за руль на пять минут раньше. Он без сил сползает на землю, закрывает руками лицо. Падает на колени, обхватывает себя, рычит, не может уже кричать. Горло сдавливает боль, царапает связки, разрывает мягкие ткани. Как избавиться от этой боли? Ее нельзя выкричать, отдать, попросить излечить. Ее можно только пережить.
— Эдуард Викторович, что с вами? — женщина-врач подбегает к лежащему в позе эмбриона мужчине. — Вы тоже после аварии, позвольте мне вас осмотреть, — тревожно просит она и подзывает санитаров.
Эд не реагирует на ее призыв. Он хочет умереть здесь и сейчас, не узнать, смогли ли довезти Сергея. Он клянется, что и там будет оберегать его. Всегда и вместе. Эд заставляет себя не дышать, капли крови падают на асфальт, оставляют маленькие отпечатки. Ребра разрываются от скручивающихся в узел легких. В них пожар, они горят.
— В машину его, — командует доктор.
Сильные рослые ребята подхватывают тело Эда и уносят в машину «скорой». Парень отключается.
Сколько проходит времени? Оно свернулось в петлю и гонит страх по кругу, не давая здраво мыслить. Эд сидит в коридоре огромной дорогой клиники. Ждет, пока пройдет операция. Прячет под белым медицинским халатом окровавленную, разорванную рубашку, рваные раны и туго стянутые бинтом ребра. Он выторговал для друга шанс. Маленький, призрачный, но шанс. Время отсчитывает минуты, гремит в тишине коридора, сообщает о том, как мимолетна жизнь. Эд сгибается под тяжестью мыслей, каждый вдох приносит ему боль, но сердце болит сильнее.
«Ты только живи, только живи, а я расплачусь с Всевышним».
Огромная железная дверь открывается. Молодой врач поправляет халат и стягивает перчатки. Выразительный взгляд затаил великое спокойствие и грусть.
— Как он? — парень хватает мужчину за грудки, практически рвет халат. — Я повторяю, что с ним? Он жив? — трясет его Эд.
Хирург молчит, тянет и без того длинные минуты. Смотрит в бледные, покрытые пеленой зеленые глаза под тенью боли, усталости и звериного страха. Убирает его руки, чуть встряхивает для убедительности.
— Если вы сейчас не успокоитесь, я вызову охрану, — говорит он, но не отводит взгляд.
Эд послушно отпускает, понимает, кто тут царь и Бог. Хватается за песок своих волос. Боится спросить еще раз, знает, что не выдержит.
— Операция прошла успешно, — наконец-то улыбается врач. — Ваш друг очень постарался жить. А вот вам, — он смотрит на внешний вид Эда, — тоже нужна помощь.
Парень отмахивается, рвется к двери. Сердце начинает биться с новой силой.
— К нему сейчас нельзя, — перехватывает его за талию мужчина, прижимает к себе, пытается успокоить. — Через пару часов его переведут в послеоперационную палату, и я позволю к нему зайти, а сейчас дайте мне вас осмотреть, — просит хирург и уводит Эда от такой манящей двери.
— Прошу вас, присаживайтесь, — врач открывает кабинет и жестом указывает парню на низкую кушетку около окна. — Не надо стоять в дверях. Проходите, — мужчина подходит к столу, подбирает несколько бумажек, изучает, находит черный лист рентгена, смотрит на неровные линии. Вздыхает.
— Я так понимаю, вы отказались от госпитализации, даже несмотря на перелом ребра. Сбежали от медсестры. Да? Как по-детски, — он просто крутит рентген и уже не смотрит на тонкие линии, оборачивается, неодобрительно качает головой.
Эд прислоняется к стене, стоять гораздо легче чем сидеть.
— Да, — совсем слабым голосом. Бледность лица может соревноваться с чистейшим снегом. — Я не нуждаюсь в помощи, — храбрится, не показывает постороннему и намека на слабость, хотя ноги совсем слабы и подгибаются от каждого неуверенного движения. — Самое главное, чтобы…
Хирург подходит к безумцу вплотную. Рассматривает хорошо скрытый страх, берет за ледяную руку и подводит к пресловутой кушетке. Снисходительно качает головой и опускает тяжелые веки. Молча надавливает на плечи, не сильно, но посыл Эд понимает внятно. Садится, превозмогая боль. Кривится от пронзающих его стрел, которые попадают в тело и оставляют невидимые раны.
— Молодой человек, я понимаю ваше переживание, но подумайте сами, — он стоит рядом, поглаживает парня по напряженному предплечью, чуть надавливает, удерживает, боится — убежит. — Ваш друг придет в себя, захочет с вами увидеться, и что же? Вы предстанете перед ним в таком виде? — врач рассматривает глубокие раны на виске и шее, опять качает головой. Безрассудство мальчишки изумляет. — Поймите, ему нельзя сейчас волноваться, — улыбается мужчина. Давит на сознательность друга. — Позвольте я обработаю раны, — с этими словами врач отпускает Эда и достает
