Книга Лунной Ночи - Диана Дуэйн

– Нет, – сказала Рхиоу, – проблема не в Ифе. Мне нужно узнать побольше об этом «Великом».

– А мне нет, – пожала плечами Сааш. – Не сомневаюсь: я точно знаю, кто это.

– Я тоже, – зарычал Урруах.

– Я не была бы на вашем месте так уж уверена, – возразила Рхиоу. – Предвзятость может сослужить нам плохую службу. В конце концов разве не были мы убеждены, что магов-ящеров не бывает? А теперь видите…

– Что вы собираетесь со мной делать? – спросил Иф.

Рхиоу вздохнула: она не имела об этом ни малейшего представления. Усталость все больше давила на нее с каждой секундой.

– Послушайте, – обратилась она к своей команде, – если мы просидим здесь и проговорим еще какое-то время, то начнем засыпать. У меня по крайней мере глаза слипаются. Арху, ты уверен, что пока нам ничего не грозит?

Взгляд Арху устремился в пустоту.

– Часа два у нас есть.

– Тогда мы немного поспим, – решила Рхиоу, – а уж потом попробуем разобраться, что делать.

– Кто останется на страже? – спросила Сааш, растянувшись на полу с выражением несказанного облегчения, даже не почесавшись. Рхиоу с жалостью взглянула на подругу: Сааш на самом деле не была приспособлена к подобному напряжению.

– Я, – вызвался Урруах. – Я в хорошей форме… и не голоден, в отличие от некоторых. – Он многозначительно посмотрел на Ифа и сел, прислонившись к стене и глядя в глубь темной галереи.

Рхиоу улеглась и попыталась расслабиться.

Что ж, отдых, если и не сон, – подумала она, хотя вероятным не казалось ни то, ни другое. Мысли ее все так же не могли вырваться из замкнутого круга, куда она загнала их, лишь бы не видеть перед собой Хухи… Откуда-то сбоку уже доносилось легкое похрапывание Сааш. – Ей всегда бывает легко заснуть, – с завистью подумала Рхиоу. – Все свои тревоги и неврозы она оставляет на время бодрствования. Хотела бы я быть способной на такое.

Легкое похрапывание Сааш не заглушало голосов Арху и Ифа, которые иногда чуть ли не переходили на крик.

– Я тоже был все время голодным, – говорил Арху. – До тех пор, пока не повстречал их. Тогда дела пошли лучше. Они дали мне буженины.

– Только этого нам и не хватало, – проворчал Урруах. – Динозавр, мечтающий о буженине…

– Не думай, будто я не слышу, как бурчит у тебя в животе, – мысленно сказала ему Рхиоу. – Ты накинулся бы на буженину так же жадно, как и он, и через пять минут рассказывал бы, где лучший вестсайдский ресторан.

– Послушайте, вы двое, – обратился Урруах к Арху и Ифу. – Половина ящериц этого мира накинется на нас, если вы не замолчите. Прошу прощения, Иф, я не хотел тебя обидеть.

Арху и Иф не обратили на него внимания. Урруаху пришлось еще несколько раз на них прикрикнуть, и наконец Арху уселся и стал пристально смотреть на Ифа, вероятно, пытаясь обучить того умственной речи. Рхиоу пожелала ему удачи, опустила голову на камень пола и попыталась уснуть.

Однако сон не шел. Рхиоу продолжала слышать внутренний голос, повторявший то одну, то другую фразу из клятвы мага-ящера… «Огонь горит в сердце, и Огонь и есть сердце. Ради этого Огня любой огонь для меня священен. И буду я вечно шевелить когтем угасающие угли…» Рхиоу повернулась на другой бок и вздохнула.

Действительно, очень похоже на нашу пословицу. И язык напоминает язык «Гимна May» u «Первой песни», – думала она. Все слова, обозначающие огонь и пламя, имели корнем айлуринское «аув» – «энергия»; это слово вошло в Речь как специальный термин.

Но с какой стати этому малышу использовать наш язык?

Для любого вида клятва всегда имеет тот вид, в котором ее произносили прародители сразу после того, как сделали выбор между добром и злом. Клятва запечатлевается в костях и крови, так что потомки – маги этого вида никогда не могут ее забыть; и еще: клятва всегда соответствует образу жизни вида.

Даже не знакомые с магией особи знают части клятвы в той или иной форме, часто приобретающей религиозный или философский характер.

Рхиоу насмешливо улыбнулась сама себе.

Почему я называю его малышом? Кто знает, сколько ему лет? – У Рхиоу сложилось смутное впечатление, что Иф еще не вышел из детского возраста, но разве известно, сколько времени ящеры остаются детьми? – Считается, правда, что у некоторых видов динозавров матери выхаживают своих вылупившихся из яиц малышей несколько лет. Ффайрх всегда говорил, что лучшие маги получаются из представителей тех видов, у которых в общей длительности жизни пропорция детства велика.

И все равно я ничего не понимаю. При чем тут айлуринский язык?

Рхиоу перевернулась на другой бок. Загадка не давала ей покоя. Связи между кошачьим миром и миром ящеров были очень древними, а их отношения выражались одним словом: вражда. Великий Кот с мечом в лапе, Саррахх Свирепая, вонзившая клыки в шею Змеи… Теперь же Рхиоу испытывала сомнение.

Нет ли еще чего-то в отношениях между двумя видами? Чего-то, что было утрачено со временем? Может быть, в давние времена мы сосуществовали на Земле?

Но как такое возможно? Ящеры исчезли задолго до того, как появились даже самые древние формы кошачьих, и уж тем более до того, как они стали разумны.

Впрочем, время – опасно изменчивый фактор, и маги давно знают, что не следует априори считать любые два события не связанными между собой. Структура времени так же полна дыр, сдвигов и неожиданных причинно-следственных связей, как структура пространства – струн, гиперструн и туннелей…

– Но почему нет? – неожиданно спросил вслух Арху.

– Я вижу, как ты смотришь на меня.

– Конечно, я на тебя смотрю…

– Да нет, не так. Другим зрением.

Рхиоу удивленно насторожила уши.

– Ну и что тут плохого?

– Ты слишком много видишь. Ты заставляешь меня видеть… вас. – Не было сомнения: в голосе Ифа звучал панический страх. – Ваш вид.

– Ты струсил? – Голос Арху перешел в крик.

– Я не хочу этого видеть, – ответил Иф. – Много всего… боль моего народа, моя боль – с меня этого достаточно. Если добавится еще и ваша боль…

– Я же вам сказал: разговаривайте мысленно, – рявкнул Урруах. – Иначе мне придется надавать вам подзатыльников. Поняли?

Арху и Иф – черно-белая пантера весом в полтонны и полуторатонный пятнистый ящер – разом обернулись к Урруаху; потом одинаково закатили глаза, как подростки, которым надоедают своими поучениями взрослые, и снова пристально уставились друг на друга.

Рхиоу вздохнула и снова растянулась на полу, с усмешкой вспомнив, как только накануне Арху говорил: «Я ничего не хочу о них знать – будет только труднее их убивать, когда придет время».