Прежде чем их повесят - Джо Аберкромби

«Беженцы покидают свои дома, какими бы они ни были. Стремятся к безопасности, какой бы она ни была. Долго ли мы сможем обеспечивать эту безопасность, когда падет городская стена?»

Но он и так знал ответ.

«Недолго».

— Наставник!

— О, мастер Коска. Очень рад, что вы решили ко мне присоединиться.

— Еще бы! Нет ничего лучше прогулки на вечернем воздухе после хорошего сражения.

Наемник подошел ближе. Даже в вечернем сумраке Глокта видел произошедшую в нем перемену. Походка Коски стала уверенной и упругой, в глазах появился блеск, волосы были аккуратно расчесаны, усы навощены.

«Он будто внезапно подрос на пару дюймов и помолодел лет на десять».

Коска прошествовал к парапету, прикрыл глаза и острым носом втянул в себя воздух.

— Вы выглядите на удивление хорошо для человека, только что побывавшего в гуще битвы.

Стириец ухмыльнулся.

— Я был не столько в гуще битвы, сколько позади нее. Мне всегда казалось, что передний край — плохое место для сражения. Никто не слышит тебя в этом грохоте, и слишком много шансов умереть.

— Несомненно. Как там наши дела?

— Гурки по-прежнему снаружи, так что сражение, по-моему, прошло неплохо. Сомневаюсь, что мертвые согласятся, но кому, черт возьми, интересно их мнение? — Он весело поскреб шею. — Мы сегодня неплохо поработали. А что будет завтра или послезавтра, никто не знает. На подкрепление по-прежнему нет надежды?

Глокта покачал головой, и стириец глубоко вздохнул.

— Мне-то, конечно, все равно, но вам, возможно, стоит подумать об отводе войск, пока мы еще удерживаем залив.

«Всем хочется поскорее удрать. Даже мне». Глокта фыркнул.

— Я на поводке у закрытого совета, а они говорят «нет». Мне было сказано, что честь короля не допускает отступления. Очевидно, его честь дороже, чем наши жизни.

Коска поднял брови.

— Честь, вот как? А что это за штука такая? У каждого свое представление о ней. Честь нельзя выпить. С ней нельзя переспать. Чем больше ее у тебя, тем меньше от нее пользы. А если у тебя ее вообще нет, то и горевать не о чем. — Он покачал головой. — Однако некоторые думают, что лучше этой штуки ничего в мире нет.

— Хм, — отозвался Глокта, облизывая беззубые десны.

«Честь стоит дешевле, чем ноги или зубы. За этот урок я дорого заплатил».

Он взглянул на темный абрис городской стены, усеянный горящими кострами. Оттуда по-прежнему слышался неотчетливый шум сражения. Случайная горящая стрела взмыла высоко в воздух и упала где-то среди развалин трущоб.

«Даже сейчас кровавая работа продолжается».

Глокта тяжело вздохнул.

— Есть у нас шанс продержаться еще неделю?

— Неделю? — Коска поджал губы. — Приемлемо.

— А две?

— Две недели? — Коска прищелкнул языком. — Это уже труднее.

— Ну а месяц, соответственно, совершенно безнадежно.

— Да, «безнадежно» — как раз то самое слово.

— Вы, кажется, наслаждаетесь ситуацией.

— Я? Я специализируюсь на безнадежных задачах! — Коска ухмыльнулся. — В последнее время других у меня и не бывает.

«Мне знакомо это чувство».

— Удерживайте городскую стену, сколько сможете, затем отходите назад. Стены Верхнего города станут нашей следующей линией обороны.

Коска широко улыбался, блестя зубами в темноте.

— Держаться, сколько сможем, а затем отходить! Мне уже не терпится!

— И возможно, нам стоит подготовить несколько сюрпризов для наших гуркских гостей, когда они в конце концов окажутся по эту сторону стен. Ну, вы понимаете… — Глокта неопределенно махнул рукой. — Натянутая проволока, замаскированные ямы, колья, вымазанные экскрементами, и все такое прочее. Думаю, у вас есть опыт в подобных способах ведения войны.

— У меня есть опыт во всех способах ведения войны. — Коска щелкнул каблуками и вскинул руку в салюте. — Колья и экскременты! Вот вам и вся честь.

«Это война. Единственная честь здесь в том, чтобы победить».

— Кстати, что касается чести. Вам лучше предупредить нашего друга, генерала Виссбрука, где расставлены ваши сюрпризы. Будет жаль, если он случайно напорется на такой кол.

— Разумеется, наставник. Ужасно жаль.

Глокта сжал кулак.

— Гурки должны заплатить за каждый их шаг. — «Они должны заплатить за мою изувеченную ногу». — За каждый дюйм этой грязи. — «За мои выбитые зубы». — За каждую развалившуюся лачугу, за каждый клочок земли. — «За мой слезящийся глаз, за мою скрюченную спину, за мою жизнь, превратившуюся в омерзительное подобие жизни». Он облизнул беззубые десны. — Заставьте их заплатить.

— Превосходно! Хороший гурк — мертвый гурк!

Наемник развернулся и прошел внутрь Цитадели, звеня шпорами. Глокта остался один на плоской крыше.

«Одна неделя? Да. Две недели? Возможно. Дальше? Безнадежно. Возможно, у гурков и нет никаких кораблей, но все равно загадочный старик Юлвей был прав. Как и Эйдер. У нас с самого начала не было шансов. Невзирая на все наши усилия и жертвы, Дагоска падет. Это лишь вопрос времени».

Он посмотрел вдаль, поверх ночного города. В темноте было трудно отличить землю от моря, огни на кораблях — от огней в зданиях, факелы на мачтах — от факелов в трущобах. Сплошная сумятица световых точек, терявшихся в пустоте. И только одно было несомненным:

«С нами покончено. Не сегодня ночью, но скоро. Мы окружены, и узел будет затягиваться все туже. Это лишь вопрос времени».

Шрамы

Ферро снимала швы один за другим: аккуратно разрезала нитку блестящим кончиком ножа и осторожно вытаскивала ее из кожи Луфара. Ее смуглые пальцы двигались быстро и уверенно, желтые глаза были сосредоточенно прищурены. Логен наблюдал за ее работой, тихо покачивая головой при виде такого мастерства. Он не раз видел, как это делают, но никогда еще не встречал такого совершенства. Луфар как будто даже не чувствовал боли, хотя в последнее время он постоянно выглядел так, словно ему больно.

— Ну что, будем снова перевязывать?

— Нет. Надо дать коже подышать.

Последняя нитка выскользнула наружу. Ферро отбросила прочь окровавленные обрывки, отодвинулась назад и присела на пятки, чтобы изучить результат.

— Это очень здорово, — проговорил Логен приглушенным голосом.

Он и представить себе не мог, что все может обойтись так удачно. Челюсть Луфара в свете костра казалась слегка искривленной, словно он жевал с той стороны. На губе виднелась рваная выемка, от нее до кончика подбородка шел ветвистый шрам с рядами Розовых точек по обеим сторонам (следы снятого шва), кожа вокруг него была стянутой и бугристой. И больше ничего; разве что небольшая опухоль, которая скоро сойдет.