Надежды и муки российского футбола - Олег Мильштейн

Шекспира – он был веселым человеком и не хотел душить Дездемону. И не задушил – кончилось все благополучно, они поженились и остались вместе. Вот так делал Россини. Там, кстати, очень хорошая музыка.) В футболе каждый момент, каждую минуту все меняется, и до последнего момента, если играют хорошие команды, неизвестно, что будет. Мы помним великие игры, когда добавочное время, дополнительные две-три минуты – и решалась судьба клубов.

Ни о каком творчестве в футболе говорить нельзя? Я не согласен. Я вспоминаю, когда Качалина спросили, когда он работал в тбилисском «Динамо» (кстати, они потом стали чемпионами Советского Союза): «Какие установки Вы даете?», он сказал: «Есть футболист, которому я не даю никаких установок, – это Владимир Баркая. Это импровизатор, и я знаю, что он лучше меня знает, что делать в этот момент на поле, и сделает лучше, чем я ему подскажу». Вот когда из таких футболистов состоит клуб, и такая игра идет, то лучшего искусства нет. Творческие люди не черные лошадки. Творческие люди, когда играют в футбол и отдаются ему, не стесняются работы. А если он действительно великий, то он тем более не постесняется: он стал великим, потому что много работал. Поэтому я считаю, что чем больше таких футболистов на поле, тем более великое зрелище мы получаем.

Спортсмен – это человек, и с каждым из них интересные вещи бывают. В футболе и, кстати, в искусстве тоже, так бывает: кажется, ни одной книги человек не прочитал и никакого интеллекта у него нет, а на поле – умнее всех. Что это такое? Это Богом данное? Да, это от Бога. Сколько было таких великих футболистов! И поэтому я говорю: чем духовно богаче человек (не обязательно иметь большие знания), тем он лучше себя показывает во всем, а не только в футболе.

О футболистах в народе сложились разные стереотипы? Это очень хороший вопрос. Вы знаете, это даже не только в отдельных видах спорта, но и в национальности заложено. Я никогда не забуду, когда я в первый раз, в 1969 году, вылетел в Шотландию и остановился в Лондоне (делал пересадку). И вот огромный аэропорт Хит-роу, до посадки в Шотландию у меня несколько часов, и я хожу по аэропорту взад-вперед. Вдруг ко мне подходит человек и по-грузински обращается: «Ты грузин?». Я обернулся: никого похожих на грузин нету, потому что грузин – такой человек, которого сразу видно. А тут стоит светлый человек, похожий на англичанина, и улыбается (этот грузин был одним из сотрудников посольства). Я спрашиваю: «А как Вы узнали, что я грузин?» – «Так стоят и ходят только грузины!» – ответил он мне. Вот так! Была такая сухумская походка… Я считаю, что олицетворением человека с такой походкой был Никита Симонян. До сих пор у него какая-то статность по-сухумски, он держит себя как «понтярщик», «делает понт»: как бы ходит по набережной, где все друг друга знают, дефилирует взад-вперед. Вот такой для меня Сухуми… вот такой Никита Симонян… Был рядом город Очамчира: совсем другое поведение, совсем другая походка, очень отличались… Были тбилисцы: немножко развязная походка на Руставели – и у футболистов тоже. Вот это было. Поэтому я думаю, что это как-то даже не столько спорт дает, сколько культура города, культурные традиции, сложившиеся в этих городах.

О великих футболистах – великих тренерах. Это так же, как в искусстве: хороший певец не обязательно становится хорошим педагогом. Вот так получается. Это абсолютно разные профессии. Или, допустим, хороший певец, который на сцене много лет провел, стал хорошим режиссером… такого не было вообще. Были лишь отдельные случаи… ставили что-то… но это было не так профессионально. Однажды мне позвонили – не буду говорить откуда – и попросили, чтобы я поставил спектакль. Я говорю: «Это не моя профессия – я пою». Мне отвечают: «Ну Вы же великолепно пели в этом спектакле – поставьте так, как там было». Я говорю: «Нет, это пусть делают те, кто занимается этим делом». Это разные профессии! Футболисту, который хорошо играл, чтобы стать тренером, нужно знать не только техническое мастерство – там же сколько факторов психологических, там огромное количество разных факторов, которые надо знать. После Старостина говорят, что для «Спартака» он был отцом не просто по названию, потому что он был великий футболист, а потому, что он имел подход к каждому футболисту, знал, что сказать, как сказать. После его слов футболисты становились другими людьми. Таких примеров ярких личностей в футболе должно быть как можно больше, хотя бы пять-шесть человек на страну.

Думаю, что отношение к футболистам как к гулякам, дармоедам очень ошибочно, это надуманное кем-то, потому что великий футболист не позволит себе ни пьянок, ни лишних гуляний. Великий футболист, как и артист, это труженик, как бы он ни был Богом одарен. Возьмем певца: каким бы Бог его ни наградил талантом, но если он не работает, если он не в режиме – все пропало. Итальянцы хорошо говорят: «Как Он тебе дал этот голос, так Он его и отнимет, если ты не будешь его совершенствовать и лелеять». Футболист – то же самое. Так что вот эти старые легенды про красивую жизнь – это все ерунда. Красивой жизнью считали, что вот он уехал за границу и купил галстук, какие-то брючки модные. Стиляга – уже красивая жизнь. На самом деле сколько он трудится, сколько он работает! Мы же не видели ни свою семью, ни города, куда приезжали на неделю, – ничего не видели. Мы были закрыты в гостинице, а если жили на базе, то на базе; потом стадион, потом опять база. И я не позавидовал бы жизни футболистов: это жестокий труд и жестокое самопожертвование ради того, чтобы быть великим. Самые лучшие годы, представляете, с 17 до 30 лет, ты отдаешь только игре! Всю энергию, всю молодость – игре! Но зато остаешься легендарной личностью в истории страны, футбола.

Зарплата. Вы же получаете зарплату за свой труд? Что это значит: вас продали или купили? Ерунда это все. Большая глупость, как мне кажется. Насчет цен я бы сказал вот что. Эти запредельные цены в искусстве во многих театрах Америки, Германии и Италии уже дошли до того, что, кажется, все – предел. В некоторых театрах уже ставят ограничения. В шоу-бизнесе этого нет. Они вообще с ума сошли, не буду о них говорить. В футболе – то же. Хорошо забиваешь – и на тебе делают деньги. Я, например, не считаю великим футболистом Бекхэма – хороший футболист, очень хороший, но они его уж очень раздули! И когда мне говорят, что он особенно популярен в азиатских странах, что там они заплатили ему какую-то астрономическую сумму, – так это бизнес, не более того: они за две недели эту сумму получили, продав его майки или еще что-то. Это бизнес. Ну и на здоровье, пусть ему будет хорошо. Я пока не вижу, чтобы он там особо выделялся как игрок. Ну, сам забил, играя с китайцами, это можно себя показать, здесь шоу.

Испанский футбол – это щадящий футбол, здесь еще тебе дают играть. А в Италии это ужас! Я смотрю, они просто убивают людей, они убивают друг друга. И мне так жаль, что Шевченко в том футболе, – я бы хотел видеть его в «Реале». Он бы там еще больше забивал – он, правда, и в Италии много забивает. Я три или четыре раза видел его на стадионе «живьем». Я смотрел и был в ужасе от итальянского футбола. В итальянском футболе, если нападающий четыре или пять секунд держит в ногах мяч – все, у него ног нет, он без ног останется, представляете? А при приеме мяча сзади (подкат)! Это хорошее правило придумали, но не сдерживает оно защитников, они все равно лупят по ногам сзади принимающего мяч! Эта жестокость должна закончиться. Итальянцы об этом говорят очень много, но ничего не делают, чтобы этого не было. И люди идут, и людям нравится. В Милане, если будут бить Тотти, римлянина, с удовольствием на это смотрят. Они его освистывают – его, великого футболиста мира! Дель Пьеро из «Ювентуса» обожают, вся Италия обожает – но им же надо начинать свистеть, обзывать и кричать, если он ударил по мячу неточно. Все это есть, и это очень плохо, но это не выбросишь из сегодняшнего итальянского футбола.

Вот у меня два шрама на лице – это я играл на первенство Грузии. Я забил гол и выбежал со стадиона. На меня бросилось две тысячи человек. «Зурик, ложись!» – закричали мне наши футболисты. Я лег, они сверху на меня, но все-таки камень попал… После игры весь стадион собрался на эстакаде, все с камнями, а нам надо выезжать из города как раз под этой эстакадой. Тогда в моду вошли фибровые чемоданчики, куда мы все складывали, вот этими чемоданчиками и прикрывали головы. Но камень в меня все-таки попал… вот два шрама… Так что эти жестокости были и тогда тоже, и не только в Италии, но и у нас в Грузии, и кое-где еще. Это тоже футбол.

Когда я смотрю чемпионаты Испании, Италии, Германии и Англии, то я вижу, как они сильно развиваются, и мне кажется, что это происходит и за счет своих, и за счет покупки разных футболистов. Футбол очень сильно двинулся вперед, особенно за счет скоростного выполнения технических приемов. Помню, в свое время еще Аркадьев предлагал в одно касание играть. Но это надо каким мастерством обладать, чтобы в одно касание сыграть: пять-шесть однокасаний – и вывести футболиста на ударную позицию. И вообще, чем меньше касаний, тем быстрее идешь вперед, это гораздо лучше, что прекрасно и делают сейчас англичане. Раньше это было у них немножко примитивно, сейчас они уже по-другому стали играть: у них много бразильцев и игроков из других латиноамериканских стран, поэтому английский футбол стал гораздо интереснее. Кончилась эра этих сплошных великанов, стоящих в центре, и с левого фланга, и с правого, как изгородь. Им накидывают на голову, и те дубасят и дубасят. Жертвой этого стало тбилисское «Динамо», когда мы с ними играли: пять мячей, и все пять они нам забили головой. Хурци-лава был великий защитник, но он был невысокого роста – вот они и кидали, и накидывали нам.