Ночная прогулка - Боб Шоу

– Прошу прощения, – перебил Гаррод. – Я, кажется, увидел знакомого.

Он зашагал к стоянке у административного корпуса быстро и решительно, чтобы выбить у Зитрона охоту следовать за ним. Девушка в костюме молочного цвета смотрела в его сторону. Она была стройной, черноволосой и – по мере того как расстояние сокращалось – на ее губах стало заметно серебристое поблескивание. У Гаррода перехватило дыхание, когда он убедился, что перед ним Джейн Уэйсон.

– Привет! – бросил он как можно более непринужденно и весело. – Вы меня помните?

– Мистер Гаррод? – неуверенно произнесла девушка. – Я приехал сюда по делу, и вдруг увидел вас... Послушайте, я былочень дерзок, когда мы говорили вчера по видеофону, и просто хочу извиниться. Обычно я не...

Речь внезапно отказала ему. Гаррод почувствовал себя уязви-мым и беспомощным, и тут увидел, как по ее щекам разлилась краска и понял, что ему удалось установить контакт, недостижимый никакими словами.

– Все хорошо, – тихо произнесла она. – Право, не стоило...

– Стоило.

Он смотрел на нее с благодарностью, будто впитывая самый ее облик, когда к тротуару подъехал светло-голубой «понтиак». Сидевший за рулем невозмутимого вида лейтенант в очках с золотой оправой еще загодя опустил боковое стекло.

– Быстрей, Джейн, – бросил он. – Мы опаздываем.

Распахнулась дверца, и Джейн в замешательстве села в машину. Ее губы беззвучно шевельнулись. Когда «понтиак» рванул с места, она смотрела на Гаррода, и тому показалось, что в глазах ее сожаление, грусть. Или просто неловкость за внезапно прерванный разговор?

Бормоча проклятия, Гаррод зашагал к подполковнику Зитрону.

Отсвет второй. Бремя доказательства.

Харпур вглядывался в заливаемые водой стекла. Стоянки вблизи полицейского управления не было, и здание казалось отделенным милями покрытого лужами асфальта и сплошной завесой дождя. Темное небо набухло и грузно провисало между окружавшими площадь домами.

Неожиданно почувствовав свои годы. Харпур долго смотрел на здание полицейского управления и захлебывающиеся водосточные решетки, потом вылез из машины и с трудом разогнулся. Не верилось, что в подвальном помещении западного крыла сияет теплое солнце. Но он это знал точно, потому что перед выходом из дому специально позвонил.

– Внизу сегодня отличная погода, господин судья, – сказал охранник с уважительной непринужденностью, сложившейся за Долгие годы. – На улице, конечно, не очень приятно, но там здорово.

– Репортеры не появлялись?

– Да кое-кто... Вы приедете, господин судья?

– Пожалуй, – ответил Харпур. – Займи для меня местечко,/ Сэм.

– Обязательно, сэр!

Харпур шагал быстро, как только мог себе позволить, засунув руки в карманы и ощущая тыльной стороной кисти холодные струйки дождя. При каждом движении пальцев подкладка прилипала к коже. Поднимаясь по ступеням к главному входу, Xapпур почувствовал предостерегающее трепетанье в левой стороне груди – он слишком спешит, слишком нажимает.

Дежурный у входа молодцевато отдал честь.

Харпур кивнул.

– Прямо не верится, что сейчас июнь, правда, Бен?

– Да, сэр. Но внизу, я слышал, очень хорошо.

Харпур приветливо махнул рукой и шел уже по коридору, когда его захлестнула боль. Жгучая пронзительная боль. Словно кто-то тщательно выбрал стерильную иглу, насадил ее на антисептическую рукоятку, раскалил добела и с милосердной быстротой вонзил в бок. Он застыл на миг и прислонился к кафельной стенке, пытаясь скрыть слабость; на лбу выступила испарина. «Я не могу сдаться сейчас, – подумал он, – когда осталось всего несколько недель... Но если это конец?»

Харпур боролся с паникой, пока боль немного не отпустила. Он облегченно вздохнул и снова пошел по коридору, сознавая, что враг затаился и выжидает. К солнечному свету удалось выйти без нового приступа.

Сэм Макнамара, охранник у внутренней двери, по обыкновению расплылся было в улыбке, но, увидев напряженное лицо судьи, быстро провел его в комнату. Между Харпуром и этим дюжим ирландцем, единственным желанием которого было кружка за кружкой поглощать кофе, установилась прочная симпатия, странным образом согревающая душу старого судьи. Макнамара поставил у стены складной стул и придержал его, пока Харпур садился.

– Спасибо, Сэм, – произнес судья, оглядывая собравшуюся толпу. Никто не заметил его прихода; все смотрели в сторону солнечного света.

Запах влажной одежды репортеров казался совершенно неуместным в пыльном подвале. В этом, самом старом, корпусе полицейского управления еще пять лет назад хранились ненужные архивы. С тех пор все это время, кроме дней, когда допускались представители печати, голые бетонные стены вмещали лишь записывающую аппаратуру, двух смертельно скучающих охранников я раму со стеклянной панелью.

Стекло имело особое свойство – свет через него шел много лет. Такими стеклами люди пользовались, чтобы запечатлять для своих квартир виды особой красоты.

По мнению Харпура, картина, которую он видел, как в окне, особой красотой не блистала: довольно живописный залив где-то на Атлантическом побережье, но вода была буквально забита лодками, а сбоку нелепо громоздилась, крича яркими красками, станция техобслуживания. Тонкий ценитель пейзажных окон, не раздумывая, разбил бы панель булыжником, но владелец, Эмиль Беннет, привез ее в город – потому что именно этот вид открывался из дома его детства. Панель, объяснял он, освобождала его от необходимости совершать двухсотмильную поездку в случае приступа ностальгии.

Стекло было толщиной в пять лет, то есть пять лет пришлось ему простоять в доме родителей Беннета, прежде чем первый лучик света вышел с обратной стороны панели. И естественно, спустя пять лет, уже в городе, в стекле открывалась все та же панорама, хотя сама панель была конфискована у Беннета полицией, выказавшей глубочайшее безразличие к его отчему дому. Она безошибочно покажет все, что видела, – но только в свое время.

Тяжело сгорбившемуся на стуле Харпуру казалось, что он сидит в кино. Свет в помещении исходил от стеклянного прямоугольника, а беспокойно ерзающие репортеры располагались рядами, будто зрители. Их присутствие отвлекало Харпура, мешало с обычной легкостью погрузиться в воспоминания.

Беспокойные воды залива бросали в комнату солнечные блики, взад-вперед сновали прогулочные лодки, беззвучно въезжали на станцию техобслуживания случайные автомобили. Через сад на переднем плане прошла симпатичная девушка в коротком платьице по моде пятилетней давности, и Харпур заметил, как некоторые журналисты сделали пометки в блокнотах.