Радио Судьбы - Дмитрий Сафонов

– Безусловно. С первого взгляда... на твой... байк, – она выделила голосом слово «байк».

– Я так и понял.

– Ты долго собираешься заполнять паузу?

– Слишком долго не получится. – Джордж направился к крыльцу.

Они поднялись на веранду и медленно, замирая и оглядываясь на каждый шорох, обследовали весь дом.

В доме никого не оказалось. Ни живых, ни мертвых. Это было и хорошо, и плохо. Хорошо, что не было мертвых... «А они могли бы здесь быть, вспомни Гурьево», – подумал Джордж. Но и отсутствие живых не вселяло спокойствия.

– Еще одна пустая деревня, – говорил Джордж, расхаживая по комнатам. – Куда все подевались?

Рита упала в кресло перед телевизором и вытянула ноги.

– Я так устала... Посижу немножко.

– Смотри не засни. – Джордж вышел на кухню и осмотрел половицы. Пол был чист, никаких капель крови. И все же его не покидало ощущение, что здесь что-то произошло. Или вот-вот должно произойти.

Рита через силу улыбнулась:

– Боюсь, мне теперь долго не придется спать.

– Ладно, не преувеличивай. Все пройдет. Когда-нибудь...

Рита пошарила под собой, что-то упиралось ей в спину. Она вытащила руку и достала черную продолговатую коробочку пульта.

– Хочешь узнать последние новости? – осведомился Джордж.

– Хочу убедиться, что где-то еще есть люди. – Ее голос звучал вяло, практически безо всякой интонации.

– Включай. Мне тоже интересно. Может быть, никого уже нет, и мы остались одни на всем белом свете?

Рита помедлила. Ее палец застыл на красной кнопке.

– Я пошутил. Не бойся. Включай, может, что-нибудь уз наем.

Джордж подошел к ней и сел на подлокотник.

– Ну, давай.

Рита колебалась. Джордж взял пульт у нее из рук и нажал кнопку.

Черная безжизненная пустота экрана вдруг вспыхнула, появился молочно-белый фон, по которому бежали дрожащие черные полосы.

Кххщщщщ! В наступившей тишине отчетливо было слышно шипение и треск помех.

Они молчали несколько секунд, не в силах произнести ни слова.

– Видимо... Э-э-э... – Джордж замялся. – Что-то с антенной... Ладно, – он отбросил пульт, пластиковая коробочка по диагонали перелетела комнату и упала на диван. – Пойду, попробую разжиться бензином. Похоже, платить тебе не придется.

Он встал и побрел обратно на улицу.

Рита сидела, уставившись в экран. Полосы вдруг стали дрожать еще сильнее, потом они поползли, сплетаясь причудливыми узорами... «которые никак нельзя объяснить простыми помехами»... затем вдруг промелькнуло что-то, похожее на буквы... Рита испугалась.

– Джордж! – позвала она.

Слово получилось очень тихим, она словно боялась, что кто-то, затаившийся в комнате, может ее услышать. Она поджала ноги и обхватила колени руками.

– Джордж!

С улицы послышался его крик:

– Здесь крышка на замке. Надо найти, чем ее сорвать...

Рита не отрывалась от экрана. Теперь она явственно видела буквы. Буквы складывались в слова. Что-то... независимо от ее воли заставляло ее читать эти слова, вслух, громко, как это делают дикторы.

– «Подставь под машину таз и пробей бензобак», – машинально сказала она. Сказала, не задумываясь, потому что... Так было написано на экране телевизора.

– Ты уверена, что никогда не занималась этим раньше? – В голосе Джорджа послышалось неподдельное удивление, граничащее с восхищением.

– Я думаю, это будет... правильно.

Она сидела неподвижно, словно боялась пошевелиться. На экране телевизора стали возникать различные картинки, они быстро сменяли друг друга, складываясь в некое подобие фильма.

Вот темно-зеленый «субару», высокая женщина, держащая на руках младенца с серыми глазами...

Кххщщщщ! Картинка задрожала, на мгновение появилось слово, написанное огромными горящими буквами... ЖЕРТВА!

Новая картинка. Тоже что-то темно-зеленое. Камера отъезжает назад. Это не «субару», а вертолет, а вот и она – первая залезает в его огромное раздутое брюхо...

Кххщщщщ! ЖЕРТВА!

Снова смена кадра. Темно-зеленое... Нет, это просто игра света. Не темно-зеленое – оливковое. Краснолицый здоровяк в защитной футболке. Он улыбается, но в этой улыбке есть что-то... Что-то такое, чего она не разглядела с самого начала... Что-то...

Кххщщщщ! ЖЕРТВА!

Снова зелень. Это трава. Трава, дрожащая под какой-то струйкой. Камера отъезжает, и Рита видит, ОТКУДА льется эта струйка. Джордж стоит и улыбается. Но... Не страшно. Это тогда ей показалось, что страшно, а на самом деле – глупо. Боже, как он глупо выглядит!

Кххщщщщ! ЖЕРТВА!

Зелень. Немного другая. Зеленая панель, закрывающая двигатель большого трактора. Трактор рявкает мощным дизелем и прыгает вперед, прямо на нее, еще немного, и он выскочит из телевизора...

Кххщщщщ! ЖЕРТВА!

Зелень. Она снова видит траву и – камера смещается – свою руку. Она сидит на траве, Джордж поливает ее пивом, и она смеется. Она выглядит счастливой, и в ту минуту ей кажется, что между ними может что-то случиться... Что-то... Несмотря ни на что...

Кххщщщщ! ЖЕРТВА!

Снова зелень. Она ее видела недавно. Это опять трактор. Он... мчится на полной скорости, его кидает из стороны в сторону, но он чудом продолжает удерживаться на шоссе. Теперь она видит все глазами того человека, который сидит за рулем. Она видит его руки: большие, перевитые толстыми венами руки. Уверенные, сильные руки. Руки, которые созданы брать, хотя, быть может, даже и не подозревали об этом... До какого-то момента. Руки как олицетворение дремавшей силы, силы, до поры до времени не находившей нужного, единственно верного выхода, руки, которые...

Кххщщщщ! ЖЕРТВА!

Слово появляется на экране и исчезает. Появляется снова и исчезает. Что оно означает?

Зелень. Бледная и противная, какая-то немощная. Помятый бок «Таврии» и Джордж, лежащий на спине, пытающийся проделать в бензобаке дыру...

Его лицо крупным планом. Под ним – надпись. ЖЕРТВА!

– Не я? – Рита отчаянно мотает головой и видит себя со стороны: она сидит перед телевизором и мотает головой.

Теперь – ее лицо. Таким же крупным планом. Разбитая губа, ужас, застывший в морщинках, лучами расходящихся от наружных уголков глаз, ужас в складках, идущих от крыльев носа к уголкам рта, ужас в глазах, ужас...

Ее лицо и та же надпись. ЖЕРТВА. Она замечает, что что-то изменилось. Что же? Что? Скорее, скорее...

Надпись появляется снова. ЖЕРТВА?

Вот что – знак вопроса.

– Нет! Пожалуйста, не надо. Не надо... Ее губы растягиваются в плаксивой гримасе, слезы бегут по щекам. Она плачет и видит себя со стороны.

– Не надо... Не я...

Кххщщщщ! Снова картинки. Рита, сильные руки, сжимающие руль... Ребенок... Ребенок с серыми глазами!

Кххщщщщ! Еще раз. Рита, руки, ребенок... Рита, руки, ребенок... Рита, руки, ребенок...

– Да! – Она кивает. Кажется, она понимает, что имеет в виду... Кто? Кто показывает ей картинку за картинкой?

Не имеет значения.

Кххщщщщ! Она сидит на траве и смотрит в пустоту. Джордж хватает ее за руку и усаживает на байк... Байк срывается с места, и через секунду по его следу пролетает огромный трактор...

Кххщщщщ! Байк стоит у обочины, Рита крутит в воздухе пальцем, и Джордж как бы украдкой, как бы исподтишка... целует ее палец.

Кххщщщщ! Байк. Снова байк. Он опять стоит у обочины и вдруг начинает дрожать мелкой дрожью, словно предчувствуя свой конец. Камера отъезжает, и на заднем плане появляется разбитая морда большого трактора. Сколько это длится? Секунду? Две? Час? Неизвестно. Трактор прыгает и сминает байк своими чудовищными жадными колесами. Байка больше нет.

Кххщщщщ! Джордж крупным планом. Он лежит под машиной, поднимает голову и прислушивается, страх медленно растекается по его лицу, лицо Джорджа оплывает, как тающая свеча, дрожит и расплывается...

ЖЕРТВА!

– Да! – шепчет Рита. – Да!

Она бросает последний взгляд на экран. Рита, руки, ребе нок... Рита, руки, ребенок...

– Да, – говорит она решительно. Встает и подходит к двери.

Долю секунды она колеблется. Но в это мгновение она даже не видит свои руки, только экран, и в нем – чередующиеся картинки: Рита, руки, ребенок... Божественно красивый мальчик с серыми глазами.

Она закрывает дверь на засов.

И видит лицо Джорджа. Проходит несколько секунд, прежде чем она понимает, что видит его наяву. Справа от двери – большое застекленное окно веранды, разделенное рамами на множество маленьких квадратиков.

Джордж смотрит на нее... Как-то печально. Без упрека. Остается только страх, еще плещущийся в его глазах, но через секунду страх начинает ВЫТЕКАТЬ, легко и неотвратимо, как слезы...

Джордж кивает, подносит палец к губам и потом прикладывает его к стеклу. Задерживает палец на мгновение. Потом разворачивается и уходит.

Рита понимает, что не видит больше ничего, кроме черной пустоты. Она чувствует, что летит куда-то, куда-то проваливается, падает...

Она падает на пол и теряет сознание.

Берег Оки.

– Черт! Ефрейтор... Это... – Ластычев сидел на берегу, широко раскинув ноги.