Белая Кость (СИ) - Эль Кебади Такаббир Такаббир

— Чтобы ошибок впредь не было, вы сами покараете монахов. Иначе вашу веру никакой Ангел-спаситель не спасёт.

— Вы пойдёте против церкви? — опешил иерарх.

— Святейший отец, раскройте глаза. Это моё королевство. Ваши храмы стоят на моей земле. Если собака бросается на хозяина, её убивают. Я же проявлю милосердие — отпущу вас на все четыре стороны. Забирайте реликвии и сокровища, которые вы накопили. Забирайте из Просвещённого монастыря научные труды, которые на самом деле являются наукой пустых слов. И уходите из моего дома. Стройте молельни в другом месте. Несите веру в клан Кай-Хин. Степные дикари до сих пор прыгают с бубнами вокруг костра. Уходите! Или накажите монахов и оставайтесь. Выбор за вами, Святейший отец.

***

Горожане и попрошайки получили для острастки с десяток плетей и теперь стояли на коленях посреди площади Веры, оцепленной Выродками и гвардейцами. К спинам людей прилипла промокшая от крови одежда, в прорехах виднелась вспоротая плоть. Церковная братия бормотала молитвы, глядя себе под ноги.

При появлении короля и Святейшего отца воцарилась гробовая тишина.

Придерживая гарцующего коня, Рэн крикнул:

— Мать Болха!

Монахиня выступила вперёд и вцепилась дрожащими руками в подол чёрного одеяния.

— Королева тебя прощает, мать Болха. Более того, она хочет, чтобы ты принимала её следующего ребёнка. — Рэн послал коня вниз по лестнице и поскакал в замок.

Утром столицу ожидало ещё одно потрясение. На Рыночной площади установили столбы. Священнослужители лично привязали к ним монахов с табличками на шеях: «Я клеветник», «Я сплетник», «У меня злой язык»… Рядом насыпали гору камней, чтобы каждый желающий мог наказать зачинщиков раздора между народом и королём. Желающих нашлось предостаточно. Больше всех досталось клирику Хаабу. Табличка на его груди гласила: «Я бросил умирать роженицу и её младенца». Ни одна женщина не прошла мимо. Вечером бездыханного клирика сняли со столба, бросили на телегу, сверху усадили остальных и повезли в отдалённый монастырь, где бедолагам предстояло принять обет молчания и обет темноты и провести остаток жизни в кельях, расположенных под землёй.

Через две недели лорд Верховный констебль доложил королю, что город вымыт до блеска.

— Королеве пора домой, — сказал Рэн, делая пометки на карте. — Её место рядом с королём. Отправьте к Янаре гонца, лорд Айвиль.

Лейза отложила книгу и с надеждой посмотрела на Рэна:

— Разреши ей привезти ребёнка.

— Место герцога Мэрита в его родовом замке.

— Я должна сказать тебе…

Киаран покачал головой. Лейза сделала вид, что не заметила его предупреждения.

— Я должна была сказать раньше, но тут такое творилось. Янаре действительно следовало увезти отсюда младенца. Ты показал столице, кто здесь хозяин. Теперь люди сто раз подумают перед тем, как открыть рот. Рэн… Бертол твой сын.

Он сломал в кулаке графитовую палочку:

— Моё благородство не безгранично.

— Младенец и правда родился недоношенным. Он умер во время родов, а я его оживила.

Рэн сморщил лоб:

— Что ты сделала?

— Прижала его к груди и поверила, что он дышит. И он задышал.

— Ты умеешь оживлять мертвецов?

Лицо Лейзы пошло пятнами.

— У меня получилось. Честно!

— Ты хочешь меня убедить, что сотворила чудо? Ты бог? Дьявол? Кто ты?

— Рэн…

Он ударил кулаками по столу:

— Не делай из меня дурака! Я могу разозлиться и не простить.

— Но это правда! — вскричала Лейза чуть не плача.

Рэн кивнул Киарану:

— Седлайте коней.

Они промчались по улицам города, распугивая горожан щелчками плёток. Проскакали вдоль каменной ограды и осадили жеребцов возле кладбищенских ворот.

— Зачем мы сюда приехали? — спросила Лейза, озираясь.

За невысоким каменным забором возвышались склепы. Бродячие собаки рылись в костницах, рассыпая кости и черепа.

— Рэн! Ответь! — потребовала Лейза, сжимая поводья трясущимися руками.

Он спешился и дал знак Киарану; тот вместе с воинами отъехал на почтительное расстояние.

Рэн опёрся рукой на ограду и уставился на пирамиду из костей.

— Настоятель Просвещённого монастыря сказал, что из ста новорождённых треть умирает, — прозвучал его напряжённый голос. — Сегодня должны похоронить с десяток младенцев. Подождём.

— Что ты задумал? — Лейза поискала взглядом Киарана.

Тот отделился от отряда, но подъехать ближе не решился.

— Рэн! Не пугай меня! — взмолилась Лейза.

Он отрезал:

— Ждём!

Долго ждать не пришлось. Из-за угла дома появилась пожилая пара. Мужчина нёс свёрток. Женщина одной рукой поддерживала спутника под локоть или, наоборот, цеплялась за него, чтобы не упасть. В другой руке держала лопату. Увидев воинов, пара остановилась в нерешительности. Гвардеец что-то сказал им, и они пошли к кладбищенским воротам, сутулясь и беспрестанно оглядываясь.

— Это ваш ребёнок? — поинтересовался Рэн.

— Да, ваше величество, наш внук, — кивнул мужчина.

— Когда он умер?

— Родился и умер сегодня, — всхлипнула женщина. — Дочка ещё не оправилась после родов. Мы пошли сами. Жарко и душно. Долго держать тело нельзя.

Рэн обхватил Лейзу за талию, стащил её с лошади и проговорил еле слышно:

— Оживи его.

Она замотала головой:

— Не надо, Рэн.

— Оживи!

Лейза протянула руки к мужчине:

— Разрешите? — Взяла свёрток и прижала к груди. Немного погодя вернула малютку. — Сочувствую вашему горю. — Проводив пару взглядом, прошептала: — Зря это всё. У меня не получится.

— Почему?

— Потому что… Не знаю почему. Потому что это не мой внук.

— Ты умеешь оживлять только своих внуков?

— Рэн, пожалуйста…

Он с угрожающим видом навис над Лейзой:

— Зачем ты это делаешь? Только ты знаешь, как мне больно. Ты чувствуешь, как мне больно?

— Чувствую.

— Только ты знаешь, как я ждал ребёнка. Я словно жил в другом мире. Всё вокруг светилось и сверкало. — Рэн прижал пальцы к уголкам глаз и долго стоял, опустив голову. — Лучше бы он умер.

— Не говори так! — испуганно воскликнула Лейза. — Нельзя так говорить.

Он отвёл руку от лица:

— А лгать мне можно?

Вытер влажные пальцы о гриву коня и, запрыгнув в седло, поскакал через пустырь. Часть отряда последовала за ним. Остальные во главе с лордом Айвилем остались стоять на месте.

Лейза опустилась на выступ ограды. Киаран спешился и сел рядом с ней:

— Я просил вас молчать.

— Просили.

— И чего вы добились?

— Ничего. — Лейза тяжело вздохнула. — Но вы же мне поверили.

— Я вырос на легендах о далёком предке, который якобы был колдуном. Вам следовало рассказывать сыну хотя бы сказки о ведьмах.

— Я не ведьма.

— А кто?

Лейза встала в полный рост:

— Выдумщица. Мне хотелось внука, поэтому я всё придумала. — Взяла свою лошадь под уздцы и повела её по дороге.

— 2.16 ~

К концу путешествия Янара совершенно выбилась из сил и упала духом. Счастливые дни забылись. Будущее представлялось в тёмных красках. И лишь сын подобно тонкому лучику солнца не давал ей окончательно погрузиться в беспросветную мглу отчаяния.

Когда карета, сопровождаемая кавалькадой, свернула с тракта и покатила к сереющим на горизонте зубчатым стенам, Янара превратилась в комок нервов. С Мэритской крепостью её связывали три года унижений и гнетущие воспоминания. Разве что о старухах Лите и Люте она думала с теплом, но и у тех оказались лживые, продажные душонки.

Глядя на степь, покрытую разнотравьем, Янара пыталась угадать, какой приём окажут ей в замке. Услужливое воображение быстро нарисовало кривые улыбки брата и сестры, насмешливые взгляды прислуги, надменные лица стражников. Завистливые, сварливые и бессердечные люди заставят её притворяться сильной, когда от слабости подкашиваются ноги, смелой — когда от страха темнеет в глазах, каменной — когда рыдает душа.