100 магнитоальбомов советского рока - Александр Кушнир

Во второй половине 80-х все очень ждали "молодую шпану", которая подхватит эстафету из рук подуставших "старых динозавров" и явится катализатором новой, еще более энергичной, второй волны. И вскоре они пришли - такие, какие есть - без косметики и прикрас. 

Юности свойственен беспричинный оптимизм. Панком и безумием от дебютного альбома "Ноля" еще не пахнет. А вот злости, аутсайдерства и странной беззащитности уже предостаточно. Эти качества, утерянные, казалось, безвозвратно, стали главными в музыке группы. Впоследствии многие говорили, что "Ноль" на своем первом альбоме играл, как дворовая команда. Как бы там ни было, жизни и драйва в их песнях было не меньше, а местами даже больше, чем у других обитателей тропилловского звукоинкубатора. Правда, Чистяков пел еще чистым голосом, без своего будущего фирменного рычания, и баян был пока не главным инструментом.

И только иногда, особенно на "Инвалиде нулевой группы", высовывают свои гадкие физиономии и показывают язык две страшные язвы - настоящее и будущее. Больше Дядя Федор веселых альбомов не записывал.

1987

Оберманекен Прикосновение нервного меха (1987)

сторона А

Девочка-подросток с запахом апельсина

В созвездии льва

Космический гость

Город в солнце

сторона В

Фиджи

Расслабься

Дай мне (Песня Гумберго)

Подземка

Кода

Анжей Захарищев-Брауш и Евгений Калачев.

"Оберманекен" внес в русский рок учащенное дыхание эротики. Долгое время эта заманчивая ниша была свободна - неприкрытая похоть "Экспериментатора" Кинчева, томные интонации Гребенщикова и сексуальный стеб Сили лишь омывали берега столь привлекательной во всех отношениях бухты. Реальными первопроходцами этой Terra Incognita оказались идеологи "Оберманекена" Анжей Захарищев-Брауш и Евгений Калачев. Выходцы из аристократических семей (предки Анжея - немецкие бароны, помогавшие Петру строить Петербург), они установили для себя незыблемые правила проживания внутри этого своеобразного заповедника. Его опознавательными знаками служили реализованные на практике неоверсии оргий Борджиа и совершенно безумные манифесты о девушках-стюардессах, предоставляющих пилотам свои взлетные полосы. 

В рок-н-ролл "Оберманекены" попали из театральной среды. В 84-м году они создали (вместе с режиссером Борисом Юханановым) альтернативный "Театр театров", спектакли которого вскоре были запрещены властями. Уйдя в теоретическое подполье, Захарищев-Брауш и Калачев продолжали сочинять и записывать песни. Их демоальбом "Анжелика" состоял из сыгранных в акустике психоделических шансонов. Слух искушенных ценителей женской красоты радовали постмодернистская пестрота стилей и лирично-экзистенциальные тексты о светских львицах, взрывоопасных школьницах, дачных велосипедистках и ночных бабочках. 

Уже тогда "Оберманекены" научились мастерски пускать пыль в глаза, да так, что эта пыль зачастую казалась золотой. В белых плащах, в белых костюмах, с большими зонтами над головой, они бродили дождливыми ночами вдоль берега Невы в окружении красивых актрис, манекенщиц и несбыточных желаний. В подобной полубогемной-полуграфской атмосфере был сочинен один из первых хитов "Девочка-подросток с запахом апельсина" - романтическая композиция, написанная под влиянием прозы Набокова и попавшая во все мыслимые и немыслимые андеграундные хит-парады. 

"Отечественной рок-музыке совершенно явно недоставало утонченных, нежных чувств, - говорит Анжей. - Из русской культуры нам захотелось внести в рок-н-ролл традиции Набокова и Бунина, а из западной музыки - интонации Дэвида Сильвиана, Брайана Ино и Брайана Ферри".

Здесь уместно отметить, что "Оберманекен" всегда держался в фарватере моды - альбом Брайана Ферри "Boys and Girls" только начинал свое триумфальное шествие по миру.

Анжей Захарищев-Брауш, Маша Персик, Игорь Кечаев, Валерий Светлов и Евгений Калачев. 1988 год.

В середине 80-х группа переезжает из Ленинграда в Москву и начинает сотрудничество с театром Анатолия Васильева. "Оберманекены" пишут музыку для спектакля Алексея Шипенко "Наблюдатель", посвященного истории отечественного рока. В первом отделении Женя и Анжей должны были исполнять композиции "Россиян", "Аквариума", "Зоопарка" и "Отряда им. Валерия Чкалова", а во втором - материализоваться в реальную рок-группу со своим собственным репертуаром. 

К тому моменту программа и стиль "Оберманекена" приняли вполне отчетливые очертания. Этот дуэт воспринимал себя исключительно как акустический проект, исполнявший на гитарах камерную салонную музыку с элементами рока. Но вскоре все в доме "Оберманекенов" перевернулось с ног на голову. 

Случайно Анжей и Женя попали в студию московского театра "Современник", в штате которого числился пожарником их друг Борис Раскольников, известный в 90-х годах как создатель артистического сквот-клуба "Третий путь". Непосредственно в самой студии звукорежиссером трудился замечательный человек Виктор Радзиминский, который по вечерам работал в театре, а по ночам записывал подпольные рок-группы - в частности, "Проходной двор". Казалось, что в этой жизни он не спал вообще - под глазами у него были большие круги, а кожа светилась. Другими словами, это был настоящий святой. 

"Радзиминский выглядел лет на триста пятьдесят, - вспоминает Анжей. - Судя по его возможностям восприятия и фиксации звука в условиях двухканальных магнитофонов, создавалось впечатление, что для него в студийной работе вообще нет никаких секретов и тайн". 

Музыканты "Оберманекена" не скрывают, что именно Радзиминский стал инициатором записи их первого полноценного альбома. Записав "для пристрелки" новую песню "Оберманекена" "Стратосферные парни" (спустя два года она вошла в альбом "Нега и роскошь"), он предложил группе отказаться от акустики и предоставил студию для ночной записи электрифицированной версии оберманекеновской программы. 

Для полноценного разбега группе не хватало двух условий - музыкантов и инструментов. Проблему надо было решать немедленно, и "Оберманекен", не мудрствуя лукаво, решил ее незамысловатым оккультным путем. Вместе со своим басистом Михаилом Мукасеем (сыном оператора фильма "Внимание, черепаха!") адепты спиритуальной магии начали набирать по городскому телефону произвольные комбинации цифр. Как гласит легенда, телефон передавался по кругу. Дозвонившись до абстрактного абонента, музыканты говорили одну и ту же заповедную фразу: "Нам сказали, что у вас есть знакомый барабанщик. Нам нужен его телефон".

Как ни странно, вскоре очередной из звонков дал вполне конкретные результаты - "Оберманекен" получил координаты недостающего звена в собственной ритм-секции. А еще через час совершенно незнакомый барабанщик оказался в студии. Его звали Владимир Лозинский, по профессии он был кардиолог, а его родители лечили сердечные патологии у аборигенов одного из молодых африканских княжеств. Собственный комплект барабанов у него отсутствовал, зато имелся в наличии шикарный двухкассетный магнитофон, присланный заботливыми родителями. Поскольку в 87-м году качественный двухкассетник относился к разряду дефицитных товаров, то к вечеру того же дня он был сверхвыгодно реализован, а на вырученные деньги приобретена ударная установка. 

Мукасей продал свой мотоцикл и купил клавиши "Электроника". Борис Раскольников привел на запись Юрия Орлова и Игоря Леня из "Коперника", причем Лень тут же приволок в студию новейший синтезатор, купленный на средства Лаймы Вайкуле, в группе которой он в тот момент выступал. Таким образом прибалтийская поп-дива и врачи-кардиологи из жаркой Африки выступили в роли эзотерических спонсоров данной акции. 

Запись альбома началась в мае 87-го года и продолжалась около полутора месяцев. Записывались через ночь, в пижонской кофейно-фруктовой атмосфере, за беседами о хрустальных сигаретах, чей невидимый бриллиантовый дым разрушает озоновый слой.

В процесс записи коммуникабельными "Оберманекенами" было вовлечено огромное количество сессионных музыкантов - одних только клавишников на альбоме было пятеро. Помимо Анжея на пресловутом вайкулевском синтезаторе играли: Игорь Лень ("Фиджи", "Дай мне"), Леонид Кац ("Подземка"), некто Митя Шестакович и Дима Ковалев из группы "Колледж". Ковалев cолировал в композиции "Расслабься", а также сделал ряд клавишных подкладок в других песнях - на первый взгляд незаметных, но давших воздух всему альбому. Леня Кац извлек из мукасеевской "Электроники" (которая по традиции лишь сдавленно пиликала) саунд симфонического оркестра, ворвавшегося потоком струнных звуков в интродукцию "Подземки". В одной из композиций на барабанах сыграл Олег Бутман, который спустя почти десять лет принял участие в записи очередного нью-йоркского альбома "Оберманекена" "Полшестого утра".