Т. 16. Дейра. Повести и рассказы - Филип Фармер

Он сидел в маленькой одиночной камере. Он не знал, сколько времени прошло с тех пор, как он сюда попал. Окон здесь не было, часы у него забрали, и поговорить тоже было не с кем.

Еду ему передавали три раза в день через маленькую выдвижную дверцу, открывающуюся внизу большой двери. К дверце был привинчен лоток, в углубления которого накладывали пищу. Столовых приборов не было; есть приходилось руками. Через пятнадцать минут после того, как лоток выдвигался внутрь, он начинал втягиваться обратно. Джогу пытался тянуть его в свою сторону, но безуспешно.

Обставлена камера была просто. Привинченная к полу кровать, ни одеял, ни подушек. Имелся рукомойник и сушилка для рук, а также дыра в полу для отходов. Стены были обиты чем-то мягким. Он не смог бы покончить с собой, даже если бы захотел.

Как-то после третьего кормления, когда он шагал взад и вперед, гадая, что за наказание ему придется претерпеть, что стало с его товарищами, что сказали его родителям и как они это восприняли, дверь открылась.

Она открылась бесшумно; он этого не заметил, пока, шагая, не повернулся к ней лицом. Вошли двое — военные, а не полицейские. Ничего не объясняя, они вывели его из камеры.

Оружия при них не было, но у него создалось впечатление, что они отлично владеют своими руками и лапами, что они опытные бойцы и что, если он нападет на них, ему придется несладко. Он не собирался этого делать. По крайней мере до тех пор, пока не станет ясно, куда бежать. Пока он находится внутри незнакомого ему здания, в котором наверняка есть скрытые теле-и электронные средства слежения, он не станет рисковать.

А между тем…

Через длинный коридор его провели к лифту.

Некоторое время кабина поднималась вверх, но понять, сколько этажей они проехали, он не смог. Потом лифт остановился, и его повели через другой длинный коридор, потом через еще один. Наконец они остановились перед дверью с табличкой, на которой вычурной вязью прошлого столетия было выведено:

ТАГИМИ ТИИПААРООЗУУ

(Начальник отдела криминальных расследований).

Это был кабинет Ариги, сотрудника, ответственного за розыск и арест знатных преступников. Джагу знал его, потому что Ариги присутствовал на его посвящении в качестве старейшины. Он был его родичем по клану.

Хотя колени у Джагу дрожали, он поклялся себе, что ни за что не покажет испуга. Когда его ввели, он понял, что ему придется постоянно напоминать себе о том, что он не боится. Ариги сидел на задних лапах перед огромным полукруглым письменным столом из полированной древесины бини. Лицо у него было холодное и суровое, а черные очки делали его еще более непроницаемым. На голове Ариги был четырехугольный головной убор с высокой тульей, какой носили высшие полицейские чины, а руки унизаны браслетами, большинством из которых его наградило за различные заслуги правительство. В правой руке он держал стилет с рукояткой, украшенной драгоценными камнями.

— Могу тебе сказать, птенчик, — сказал он сухо, направив стилет на Джагу, — что тебя допрашивают первым из вашей компании. Остальные пока в своих камерах, гадают, когда же начнется дознание.

Признайся мне, — выкрикнул он так резко, что Джагу не удержался и вздрогнул, — когда ты впервые решил, что духов твоих предков не существует? Что это всего лишь древние суеверия, вымысел, в который верят одни глупцы?

Джагу решил, что не будет отрицать обвинений, если они соответствуют действительности. Придется страдать — пусть. Но он не унизит себя ложью и мольбами о прощении.

— Я всегда так думал, — ответил он. — Может быть, когда я был маленьким, я и верил в то, что духи моих предков существуют. Но точно я этого уже не помню.

— Значит, у тебя хватало ума, чтобы не трубить о твоем неверии всем и каждому. — сказал Ариги. Похоже было, что он слегка расслабился. Однако Джагу был уверен: Ариги надеется, что он расслабится тоже, и тогда тот снова перейдет в атаку, усыпив его бдительность.

«Интересно, — подумал он, — записывают ли мои слова на пленку, показывают ли меня сейчас моим будущим судьям?» Он сомневался в том, что процесс о совершенном им богохульстве сделают достоянием гласности. Это бросило бы на его клан тень недоверия и позора, а его члены были достаточно могущественными, чтобы предотвратить такой ход событий. Возможно, они держат его здесь, просто чтобы запугать, принудить к раскаянию. Потом его могут отпустить, объявив выговор, или, что более вероятно, засадят за канцелярскую работу. Лишат права летать.

Но нет, богохульство — это преступление не только против народа его планеты. Это — плевок в лицо предкам. Такое оскорбление может быть искуплено только мучениями и кровью; он будет вопить, корчась в огне, а призраки столпятся вокруг, станут упиваться кровью, текущей из его ран.

Ариги снова улыбнулся, словно радуясь, что Джагу наконец оказался там, где его давно ждали.

— Что ж, ты у нас парень не промах. — сказал он. — Ведешь себя, как и подобает Вазага. По крайней мере, пока. Скажи, а что, все твои друзья отрицают существование загробной жизни?

— Спросите это у них.

— Ты хочешь сказать, что не знаешь, во что они верят?

— Я хочу сказать, что не хочу их подставлять.

— А разве ты их уже не подставил, когда привел к мемориалу Сиикии, чтобы осквернить память героев, совершая свои противозаконные совокупления и богохульные молитвы? — сказал Ариги. — Ты подставил их в тот момент, когда признался им в своих сомнениях и спровоцировал на то, чтобы они высказали свои. Ты подставил их, когда купил у преступников запрещенные контрацептивы и дал их съесть перед оргией своим товарищам.

Джагу похолодел. Если никто не проговорился, как Ариги мог об этом узнать?

Ариги опять улыбнулся.

— Ты даже не представляешь, в какой степени ты их подставил, — сказал он. — Скажем, таблетки вифи, которые ты им раздал сегодня ночью, не настоящие. Я распорядился, чтобы в том месте, где ты их брал, тебе дали таблетки, по виду и вкусу похожие на вифи. Но они не оказывают нужного действия. Теперь каждый четвертый из вас забеременеет. Возможно, и ты тоже.

Джагу был потрясен, но постарался скрыть, что слова Ариги так на него подействовали. Он спросил:

— Если вы все знали о нас заранее, почему не арестовали нас раньше?

Ариги откинулся верхним торсом назад и заложил руки за голову. Он уставился в пространство над головой Джагу, как будто сконцентрировав там свои мысли.

— К настоящему времени мы, джорума, открыли ровно пятьдесят одну планету, пригодную для заселения, — начал он не торопясь, внезапно переменив тему. — Пятьдесят одну из 300 000 — так оценивается их число в одной, только нашей галактике. Из этих планет — а все они открыты за последние двадцать пять лет — двенадцать населены кентавроидными разумными формами, похожими на нас, пять — двуногими, шесть — формами разума, которые пока плохо изучены. Все эти разумные существа двуполы или, лучше сказать, сексуально биполярны.