Никогда не умирай дважды (ЛП) - "Maxime J. Durand &quot

Линнорм Демилич был мертв рядом с Таем, навсегда. Его обугленные кости почернели от пламени и пепла. Даже драконы не смогли бы пережить ярость Суртра разрушителя.

По крайней мере, собор все еще стоял, его древние обереги защищали его от разрушений.

Но и Медрот тоже.

[Рыцарь Смерти] был наполовину сгнившим и хромал, но он все еще поднимался по лестнице Собора со свирепой решимостью; удар развеял всю его магическую защиту, разрушив его доспехи и вернув ему нормальный размер. Он был не более чем скелетом, который отказывался падать.

Любой другой мужчина рухнул бы от полученных повреждений, но мстительное пламя внутри него все еще горело. Его желание уничтожить все поддерживало его, теперь, когда он был в нескольких отчаянных шагах от победы.

Быстро поднявшись на ноги, Тай бросился на своего бывшего друга и попытался бросить [Стикса].

Вместо этого его заклинание угасло.

SP недостаточно.

Не сейчас! У него даже не осталось никаких запасов в его вещах!

У него не было выбора, и хотя он презирал грубые физические столкновения, Тай воспользовался последним средством, которое было в его распоряжении: своим телом. Те же инстинкты, которые заставили его поглотить Бели и бесчисленное множество других, взяли верх, мозг рептилии заявил о своем доминировании.

Тай убил бы Медрота старым способом. Путь дракона.

Пожирая его целиком, ногами вперед!

С ревом рептилии Тай бросился на Рыцаря Смерти, открыв рот и вытянув руки. Медрот оглянулся через плечо, его пустые глаза превратились в две огненные ямы ненависти и страха. Он знал, что попал в логово дракона, и теперь зверь проснулся.

Рыцарь попытался поторопиться, но некромант был быстрее. Вскоре руки Тая приготовились сомкнуться вокруг его врага и ударить его лицом о лестницу.

Только для того, чтобы черная стрела попала прямо в камень на лбу некроманта. Снаряд пробил драгоценный камень и разбил его, прежде чем пробить череп Тая.

Огромный урон!

Тай издал вопль агонии, камень взорвался взрывом миазмов и вопящих душ. Наконечник стрелы прожег его мозг и душу, омерзительные лица, составлявшие его тело, завыли, как оркестр.

Одержимый Такеру стоял над собором, подняв свой огромный лук.

“[Теле—”

Без единого слова или жалости марионетка выстрелила вторым снарядом в некроманта, порезав ему левую руку и прервав его заклинание; если бы он вообще мог произнести его со своими истощенными резервами. [Рыцарь Смерти], воспользовавшись этой отсрочкой, повернулся спиной к Таю и продолжил свое восхождение.

Предупреждение! Критическое состояние здоровья! Предупреждение! Предупреждение!

Некромант зашипел, страдая от мучительной боли. Души, составляющие его оболочку, начали покидать его, как изгнанные призраки, оскверненное Священное Оружие разрушало их до глубины души.

“Ты потеряла свою защиту, любовь моя”.

Как долго она наблюдала издалека, оставаясь вне его предполагаемой досягаемости, ожидая этого момента?

Хель появилась из тумана вокруг Настронда с довольной улыбкой на лице. Ее глаза сверкали пугающей силой и ликованием; свирепый зверь, наконец-то загнавший свою жертву в угол в собственном логове.

И Медро вошел в собор, чтобы положить всему конец.

“Я победила", — прошептала Хел.

Находясь в безопасности в пепельных развалинах леса Брокелианда, Энни издалека наблюдала за ужасающей битвой.

Лайонесс был весь в огне, сровненный с землей бомбардировками и атакой Суртра. Трещины продолжали расширяться, потоки лавы и расплавленной стали лились через них, как поток. В небе было так много дыма, что она не могла видеть, что происходит на земле.

Сам лорд Один появился на поле битвы, оттесняя Бедствие через разлом, его молниеносное копье Гунгнир столкнулось с огненным мечом Леватейна. Но пламя поглотило владыку Асгарда, угрожая принести его в жертву.

Этот… это был конец. Все было потеряно.

Ей все еще оставалось разыграть одну карту. Последний вариант, который у нее был.

Ведьма затаила дыхание, взяла шкатулку, которую ей доверил наставник, и открыла ее.

Тьма выплеснулась наружу и поглотила все.

Глава 40. Ваэ Виктис

Момент истины настал.

В течение многих эпох Асклепий, гроссмейстер Бледных Змей, трудился, чтобы достичь этой стадии. Он служил под началом своего бога в качестве верховного жреца Настронда, будучи с рождения воспитан, чтобы служить вечному дракону, лорду Нидхоггу. Его преданность, заточенная веками, никогда не колебалась; лич принес бесчисленное множество жертв на алтарь своего учителя, погрузился в самые темные знания реальности и заглянул в бездну магии.

Даже когда боги и люди похоронили его город и убили его собратьев-культистов, лич никогда не терял надежды. Озиры были древними, но его учитель был вечен. Подобно змее, сбрасывающей кожу, он вернется, чтобы передать дар бессмертия всем. Асклепий пронес факел знания сквозь века; цари восставали и падали, но он оставался. Даже братство Бледных Змей было всего лишь последним воплощением жречества Настронда. Культ, поклоняющийся самому бессмертию, Великому Делу.

Теперь, пролетая над горящим городом Лайонесс, Асклепий знал, что время пришло. Последний шаг к завершению Великой Работы.

Эти жалкие поклонники Бедствия, глупцы, связанные судьбой… он смотрел на них сверху вниз, какими бы марионетками они ни были, неспособные освободиться от своих цепей. Он разрушил их мост, принес в жертву их лидеров Фианны, убил и оживил бесчисленное множество людей с помощью дара нежити. И все же они по глупости сожгли эти священные земли, на которых некогда стоял Настронд, прежде чем боги похоронили его.

Даже Один появился, чтобы испортить пейзаж, изо всех сил пытаясь сдержать огненного гиганта. Асклепий несколько восхищался его решимостью жить, но не мог вынести его эгоизма. Жизнь и нежить были дарами, предназначенными для всех, а не для небольшой элиты.

Бескорыстие. Это всегда было мотивацией лича. Великая любовь ко всем смертным существам, независимо от их происхождения. Независимо от жертвоприношений, его целью было принести пользу как можно большему числу людей.

Далеко-далеко от города он почувствовал, как вспыхнула сущность его темного хозяина. Сигнал к началу последнего ритуала.

Его новый бог оказал ему высшую честь. Возвестить о наступлении Века нежити и покончить с этой проклятой эрой смертных одним последним заклинанием.

Его филактерия, хранящаяся в соборе Настронда, будет в центре внимания. Асклепий проведет ритуал, отдав саму свою сущность, чтобы завершить Великую Работу. Точно так же, как он пожертвовал столькими людьми на алтаре знания, его нежизнь была лишь небольшой платой за это.

В каком-то смысле он, наконец, получит обещанное ему бессмертие.

“Да, пришло время!” — торжествующе пропел лич, направляя величайшее заклинание своего темного мастера, “Чтобы закончилась эпоха людей и богов… и началась эпоха нежити! Век, который никогда не кончается! Узрите наше Великое Дело, боги и смертные, и трепещите в благоговении!”

Когда он произнес заклинание, руны и символы, нарисованные под землей Лайонесса, засветились. Лейлинии Алкахеста, разбросанные бесчисленными группами, чтобы образовать круг, охватывающий весь город, активировались сразу.

[Ритуал Вечной Змеи] начат.

Его тело горело.

Она всегда горела, с того момента, как его рука вылезла из ведьминого костра, который сделали для него инквизиторы. Он не кричал; он только проклинал людей, которые убили его жену, и разрушил единственное место, которое он когда-либо мог назвать домом. И все же его самые горькие слова были обращены к королю Зигфриду, который с улыбкой наблюдал, как он умирает в огне. Он всегда видел в своем незаконнорожденном брате только угрозу своему ничтожному трону и был рад видеть, как тот превращается в пепел.

Нежизнь Медрота подпитывалась болью во многих отношениях, и не только в одном.