Внешний враг - Владимир Перемолотов

Исин наклонился вперед, глаза заблестели.

— Вот кто нам поможет! Раз все знает, то и про нас расскажет.

Они посмотрели на Сераслана, а тот, поняв, что разговор затянется, поднялся и пошел к тележке.

— Возможно. Давайте-ка мы это на сытое брюхо обмозгуем…. Вы не емши, я — не жрамши… А у Старца, если и попадем туда, не накормят.

Волхв растряс мешки, достал хлеба и мяса, высыпал десяток репок.

— Угощайтесь, чем есть…

Глядя на тающее на глазах угощение он задумался.

— Попробовать можно… Только все это не просто будет. Ведь незваными едете… А к старцу, между прочим просто так не попасть — к нему столько народу едет, что очередь…

— Неужто?

— Да. Он князей там принимает разных. Конечно и простого человека не отталкивает, но придется в очереди недели две постоять…

Богатыри помрачнев переглянулись.

— А есть у нас эти две недели? — сказал за всех Гаврила. — Не знаю…

— Придется вламываться и старичка уговаривать, — сказал Исин поглаживая рукоять меча. — Мне, почему-то кажется, что это в нашей жизни не первый раз будет.

— Вряд ли выйдет.

Избор свысока посмотрел на Хазарина.

— Неужто не вломимся? — насмешливо спросил тот.

— Вломиться-то вломимся… И перепугаем всех, кого сможем, только будет ли нам от этого прок и польза? Станет ли он с нами вообще разговаривать? Я бы не стал…

— Я бы на его месте тоже, — неожиданно согласился с Избором Гаврила. — Только не забывай, что в этот момент мы будем на своем месте, а он — на своем.

Он поднялся и ветки ударили его по плечам, словно приглашали сидеть под ними и дальше.

— Ни чести тут ни славы не высидишь… Пошли Старца искать. Далеко это хоть отсюда?

— Раз везти начало, то не остановится… — сказал Сераслан. — Довезу. Тут рядом.

Теперь у них появилась цель.

Уместившись в тележке они направились к Старцу. На ходу Сераслан просветил их насчет того, что последнее время творилось на Руси.

В разговорах прошло больше часа, а когда лес расступился и отхлынул за спину Сераслан остановил лошадь.

— Смотрите.

Он показал на небо впереди, располосованное дымами костров.

— Что это там? — спросил Исин.

— Люди костры жгут. — Объяснил Сераслан. — Обычное дело. Своей очереди дожидаются…

Хазарин не поленился и пересчитал сколько их там. С правой стороны, куда сворачивала дорога, огибая большую группу сосен, он насчитал их почти полтора десятка, а слева они вообще сливались в дымную пелену.

— А не пожар?

Сераслан тронул лошадь вперед.

— Тут всегда так…

Когда деревья расступились перед ними они оказались на широкой поляне. У дальнего конца ее стоял невысокий, всего в два поверха дом. Он был широк и от этого казалось, что он приник к земле, словно зверь перед прыжком. Вокруг дома широкой дугой, а может и кольцом — отсюда не было видно — расположился простецкий плетень с воротами. Внутри охваченного им земляного круга, рядом с домом стояли какие-то хозяйственные постройки.

По другую сторону плетня поле сверкало огоньками костров. Там стояли повозки, шатры и шалаши, в которых ждали своей очереди желающие поведать Старцу о своих бедах и прикоснуться к его мудрости.

— Людно тут, — удивился хазарин.

— Бойкое место, — согласился Сераслан. — Да и Старец никому не отказывает. Если есть что сказать — обязательно скажет.

— Как это «если есть что сказать»? — насторожился Гаврила. — Ты же говорил, что он все знает?

Он додумал эту мысль до конца и добавил.

— То есть может и не сказать?

— Лично я о таком не слышал, — честно сказал Сераслан. — Но не может же он и в самом деле ВСЕ знать… Боги и то, верно, всего не знают… Не Бог же он…

Порыв ветра принес запах навоза — где люди, там и лошади…

— Да, — согласился Исин поморщившись. — Был бы он Богом, то он бы себе для житья другое место выбрал…

По намеченному тысячами ног кругу они обогнули дом и подъехали к воротам.

Опершись на копье там стоял стражник.

Каждому из проезжающих видно было, что стоял он тут для красоты — плетень вокруг дома был настолько низким, что перелезть его в любом месте не составляло никакого труда, но поставили его именно в этом месте. Скорее всего, он даже ничего не охранял, а был этаким указателем — проезжать следовало тут, а не где-то рядом.

Около копейщика тележка встала. Страж посмотрел на них безразлично, но ничего не сказал. Тогда Гаврила слез и пошел открывать ворота.

— Стой! — окликнул его страж — Куда?

— А еще вопросы есть? — спокойно спросил Гаврила отводя в сторону толстую жердину, загораживавшую проезд.

Страж, удивленный невиданным тут прежде нахальством ответил:

— Как не быть? Грамоту покажи…

— Какую грамоту?

Услышав вопрос страж отпрыгнул и выставил перед собой копье.

— Грамота где?

Гаврила сложил пальцы в кулак и погрозил владельцу копья.

— Вот она у меня в кулаке зажата…

Он грозно покачал кулаком, но страж не испугался, а только крепче вцепился в древко. Переводя взгляд с одного на другого страж выбирал момент, чтобы позвать на помощь. Опережая его Сераслан махнул скрученной в трубку грамотой.

— Вот тебе грамота. Мы от князя Голубева.

Страж тут же потерял к ним интерес.

— А чего встали тогда? Проезжай, не задерживай!

— А то что? — нахально спросил Исин.

Страж посмотрел на них и не стал связываться.

— А то опоздаете…

Глава 48

Утоптанной дорогой они подъехали к дому.

Старец жил богато — широкое крыльцо, крытое тесовой крышей, резные столбы. Лестница во всю ширину крыльца вела вверх к огромным, как ворота, дверям. На лестнице через три ступени стояли воины охраны.

В дверях их остановили.

— Куда кучей претесь?

Гаврила сбросил чужую руку со своего плеча.

— Да уж не к тебе…

Сераслан, не давая встрече превратиться в драку быстро закончил за богатыря.

— … а к хозяину твоему. Ему послание от князя Голубева.

— Что за письмо? — страж грозно сдвинул брови. — О чем?

— Не знаю, — ответил Сераслан. — Я вежеству обучен — чужих писем не читаю…

В его словах Гаврила услышал упрек, понятный только им двоим — Сераслану и стражнику.

— Я тоже, — быстро откликнулся стражник.

— А я знаю, — улыбаясь своим мыслям и смотря стражу прямо в глаза сказал волхв. — Только ты не себе это в заслугу ставь, а лени своей. Ты ведь все людей резал и читать-то не научился…

В словах Сераслана было столько притворной жалости, что страж заскрипел зубами и отошел в сторону.