Внешний враг - Владимир Перемолотов

Он легкомысленно ткнул хазарина пальцем под ребро. Тот неуверенно хохотнул, но беспокойства Гаврилова не понял.

— Тот, что это сделал, на мелочи в кустах размениваться не будет… Не засады по кустам искать нужно, а думать почему живы до сих пор…

— А корчма вчера вечером?

Масленников махнул рукой и пройдя меж них и, ничего не опасаясь, пошел прямо за поворот.

— Это не чужой ум, а наша глупость…

— Может ты и прав, — сказал ему в спину Избор. — Только я тебе другое скажу. Боги, они только тех берегут, кто о себе сам может позаботится.

От этих слов в нем словно прибывало силы. Он задрал голову и упрямо выпятил подбородок:

— А уж коли я по дороге иду, то под ноги поглядываю. У нас на Руси ни один волхв ни ям на дорогах, ни разбойников в кустах отменить не сможет.

После ночевки в лесу они мерили дорогу ногами уже больше часа, но пока их никто не догнал и не попался навстречу.

— Крепко спят в этих местах… — поглядывая на начавшее уже припекать солнце.

— Кто крепко спит — тот дольше живет… — Избор вытер лоб и стряхнул капли на дорогу.

— Почему это?

— На глупости меньше времени остается.

Он поискал в голове подходящий к случаю пример, но там было так пусто, что он вздохнул и выругался.

— Надо же попали! Прохожих нет, ни села, ни деревеньки… Лошадей купить негде.

— Да… Раз с вечера не везет, то хоть и не просыпайся…

Кусты левее них стали реже и в их дорогу влилась еще одна лесная тропа. Она была ни шире и не утоптанней, чем та, по которой шли они, но невольно все задержались, выбирая куда идти. Это была минута тишины.

Неожиданно для всех Гаврила уселся на землю и засмеялся. Смеялся он с удовольствием, даже повизгивал от накативших чувств. Избор с Исином молчали, понимая, что отсмеявшись тот объяснит что к чему.

— Во как прижало, — сквозь слезы простонал Масленников. — Даже поспорить куда дальше идти и то не можем!

Исин неуверенно улыбнулся, а Исин выпятив челюсть обошел Гаврилу и зашагал по дороге.

— Ты чего? — спросил в спину хазарин.

— Ничего…

Он повернулся и ударил кулаком по дереву.

— Нечего сопли пережевывать! Обломилось нам? Обломилось! Ну так что? Надо этого умника найти, да по сопатке гада, а не смешки разводить…

Гаврила успокоился, вытер слезы.

— Да, все верно… Только уж больно неожиданно это — себя дитем малым чувствовать…

— Значит достали мы их! — убежденно сказал Исин. — Так достали, что пришлось им на нас волшбу потратить…

Уже не думая куда они держат путь они пошли вперед, ощущая, что Судьба не оставит их своим попечением. Не вспоминая более о беде они шли, общими усилиями вытаскивая из памяти названия деревьев, цветов и птиц, что встречались по дороге.

Солнце поднялось еще на пол пальца, когда за спиной возник, и начал потихоньку догонять цокот копыт. Они по разу оглянулись и каждый увидел позади себя тележку с одиноким возничим. Тележка неспешно пылила, влекомая парой лошадок и Избор почувствовал желание спросить что-нибудь, у нагоняющего их человека, но подумал, что спрашивать-то вообщем-то нечего.

Тележка поравнялась с ними. Возничий покачивая маленьким, с кулак, узелком, мельком посмотрел на странников, оценивая насколько опасными могут оказаться люди, встреченные на лесной дороге. Избор безразлично ответил взглядом на взгляд, но тут в глазах возчика плеснула радость узнавания. Он весело охнул и закричал:

— О! Здорово, богатыри! Как добрались? Опять нам судьба свидится…

От неожиданности Избор встал и возчик, чтобы не вырваться вперед, потянул вожжи на себя. Воевода смотрел на него, потом на телегу, стараясь вызвать в памяти хоть какой отклик.

— Не узнаете? — спросил возчик, веселым, хоть и чуть обиженным голосом.

— Нет, — честно ответил Гаврила. — А ты нас?

— А что такое? — спросил хазарин, опуская руку на кинжал. — Может, было что промеж нас? Так мы…

— Было, было, — широко улыбнулся возчик. Он осторожно поставил свой узелок рядом с собой. — Мы с вами…

— Что? — спросил Гаврила, готовый к любому повороту. Человек в телеге был один, а куда одному против всех?

Тот махнул рукой, словно движение этим отбрасывал несуразность их поведения.

— Да хватит вам шутить… Что ж вы забыли как у князя Голубева любимое чудовище загубили?

Они переглянулись. На каждом из трех лиц мелькнуло одинаковое выражение — попытка вспомнить хоть что-нибудь, хоть отдаленно похожее на то, о чем говорит этот непонятный встречный и отчаяние.

— Мы? — спросил Исин, перестав бороться со своей памятью.

— Ты!

Исин дернулся, словно перст возчика ткнул его в грудь и глазами заморгал. Сераслан заметил это и тогда уже с недоверчивой насмешкой спросил:

— Может быть ты и про княжну забыл?

Хазарин открыл, было рот, но быстро соображавший Избор тронул его за плечо и сказал оглядываясь:

— Слушай, проезжий… Похоже, что ты кое-чего о нас действительно знаешь. Рассказал бы нам про нас… Мы заплатим.

Тот посмотрел на него, неуверенно улыбнулся.

— Да что с вами? Вы что, и вправду меня не помните? Я Сераслан!

— Расскажи, что знаешь, — мрачно сказал Гаврила, опираясь на тележку.

В шесть глаз они смотрели на него с непонятной надеждой и Сераслан перебирал вожжи, не зная что делать.

В растерянности он пристально заглянул каждому в глаза и понял, что они не лгут. Он прикусил губу, соображая что предпринять, и мял ее зубами, пока позади не звякнула уздечка. Лошадь кивала, словно приглашала его к откровенности. Чувствуя себя последним дураком он пожал плечами и показал на телегу.

— Ладно… Садитесь!

Он сделал движение, что бы повернуться, но Избор останови его, положив руку на плечо.

— Погоди, Сераслан, постой. Я боюсь по себя такое услышать, что на ногах не устою, так что давай-ка лучше на землю присядем…

Чуть помедлив Сераслан кивнул и теперь Гаврила прикусил губу, заранее ужасаясь тому, что услышит. Они уселись под кустами, отведя лошадь с тележкой в сторону.

— Много я вам не скажу, потому как знаю я вас не долго, — сказал наконец Сераслан. — С неделю тому назад встретились мы на дороге в Липовец — стольный город князя Голубева. Вы трое, оружные, на конях…

— Оружие это же было? — Избор вытащил меч и положил перед волхвом. Тот всмотрелся, покачал головой.

— Не знаю. Не помню. Вроде бы нет…

— Не перебивай его, — попросил Гаврила. — Пусть рассказывает.

Глава 47

Исин повернулся к нему.

— Тебя зовут Гаврила Масленников. Ты мне крышу на тележке проломил.