Судьба китайского Бонапарта - Владилен Воронцов

Безопасность острова не ставилась лидерами режима лишь в зависимость от состояния военной машины. В 70-е годы внимание Цзян Цзинго все больше привлекает проблема обеспечения социальной стабильности.

Американская помощь, рост зарубежных инвестиций сопровождались применением высокоэффективного оборудования, внедрением новой техники, повышением уровня управления. Но индустриализация характеризовалась и интенсивным применением рабочей силы, что приводило в условиях жесточайшей диктатуры, отсутствия профсоюзного движения к ухудшению положения народа. С конца 60-х годов сведения о тяжелых условиях труда и жизни тайваньцев постепенно проникают в мировую печать.

Цзян Цзинго взялся за осуществление политических и социальных реформ. Закон о развитии сельского хозяйства, принятый в августе 1973 г., предусматривал осуществление программы модернизации сельскохозяйственного производства, повышение заинтересованности крестьянства в своем труде. Кое-что было сделано и в сфере улучшения положения рабочих. Даже немногими реформами Цзян сумел консолидировать режим, нейтрализовать попытки оппозиции бросить вызов его личному авторитету. К концу второй мировой войны годовой доход на душу населения на Тайване был менее 70 долларов, к 1980 г. он достиг 2280 долларов, объем ВНП вырос в 11 раз. В мире стали говорить об «экономическом чуде» на Тайване. Все чудеса на земле относительны. Немало иллюзорного и в тайваньском «феномене».

80-е годы на Тайване встретили с новыми проблемами: была исчерпана, по существу, возможность расширения занятости за счет квалифицированной рабочей силы, появились сложности с устройством выпускников высших и средних учебных заведений. В условиях роста протекционизма на мировых рынках Тайвань столкнулся с трудностями своего экспорта. Тайвань не добился особого успеха в переводе своего экспорта на более современные товары, производство которых основано больше на технологии, нежели на дешевом труде.

Оборотная сторона «тайваньского чуда»— негативное воздействие на безопасность режима скопления огромного резерва иностранной валюты — около 60 млрд долларов в 1986 г. Одна из причин — психология беженцев, которой придерживалась «старая гвардия» Гоминьдана: «Копи деньги — будь готов к отъезду». Активное сальдо в торговле превращало Тайвань в мишень для критики со стороны США. Американцы ужесточили тон по отношению к Тайваню на торговых переговорах, заставили его открыть свой рынок их пиву, табаку и вину.

Представители старой гоминьдановской гвардии, идя на оборонительные меры в сфере экономики, не раз вспоминали «шанхайский урок»— безудержный рост инфляции в конце 40-х годов, когда Чан Кайши цеплялся за власть в Китае. С той поры гоминьдановские лидеры не расставались с чувством неуверенности, когда размышляли о безопасности своего режима.

Наследная эстафета

В июле 1987 г. на Тайване царило политическое оживление. Семидесятисемилетний Цзян Цзинго официально отменил на острове военное положение. Сорок лет тому назад здесь вспыхнуло восстание против Чан Кайши, подавленное в крови ставленниками диктатора. 19 мая 1949 г. гоминьдановцы ввели здесь военное положение, используя в качестве предлога тезис о необходимости защиты от проникновения на Тайвань коммунистов. Генералиссимус, объявив военное положение, запретил одним росчерком пера создание новых партий, проведение демонстраций, забастовок, ограничил свободу печати. Командование гарнизонными силами получило полномочия осуществлять цензуру средств информации, контролировать связь, таможенную и эмиграционную службы; оно должно было нести охрану побережья и горных районов. Нарушители закона о военном положении предавались военному суду.

Генералиссимус все меньше доверял своим соратникам, его подозрительность к окружающим росла не по дням, а по часам. Чан Кайши, будучи на материке, предпочитал беседовать с министрами, высокопоставленными генералами. Теперь вызывал к себе нижестоящих чиновников, что подчеркивало его недоверие к информации, исходящей от ближайших соратников, хотя отнюдь не указывало на деловое значение подобных визитов. Тайваньский представитель в ООН вспоминал одну из таких встреч. Когда он подошел к столу «высочайшего», тот медленно поднял глаза и в своей обычной манере, широким жестом, предложил: «Садитесь, садитесь!» Последовали некоторые комментарии, вопросы: «Вы только что из ООН? Мы благодарим вас за все, что вы сделали. Как ваша семья? Как ваши дети? Есть ли у вас какие-либо трудности? Если у вас будут какие-либо проблемы, пожалуйста, приходите ко мне».

Посетитель в таких случаях обычно отвечал: «Хао! Хао! — Хорошо! Хорошо!» Менее чем через 10 минут хозяин давал понять: аудиенция закончена. Роль «отца нации» регламентировала и время, и чувства.

На Тайване воцарилась власть гоминьдановцев, преследовавших цель создания сильного, националистического, тоталитарного государства. КНР была объявлена гоминьдановцами «зоной, охваченной коммунистическим восстанием». Тайбэй стал претендовать на роль «правительства» всего Китая, сохранил название «Китайская республика», принятое после Синьхайской революции 1911 г. «Тайвань является, — заявили лидеры гоминьдановского режима, — местом временного пребывания центрального правительства Китая».

Около 35 % из 1300 членов «парламента» было избрано в 1948 г. на пожизненный срок, поскольку якобы представляли провинции материкового Китая. «Национальное собрание» служило скорее ширмой военно-политического режима, нежели органом власти на острове. Не могло быть и речи о какой-либо публичной критике лиц, входящих в высший эшелон власти, была затруднена и критика основных принципов тайваньской политики: борьба против коммунизма и его организаций, сохранение притязаний на единоличное представительство всего Китая, борьба против сепаратистского движения, стремление к восстановлению власти на материке.

Чан Кайши нередко использовал жупел антикоммунизма в противоборстве с любыми оппозиционными силами, особенно с движением тайваньских сепаратистов. Сын проводил линию отца в партии. Одного за другим Цзян Цзинго устранял известных политических деятелей, которые могли бы потенциально стать лидерами оппозиционной коалиции. Генерал Сунь Личжэн, попытавшийся проявить самостоятельность в военных делах, постоянно находился под полицейским колпаком. Лэй Чжань, редактор, представлявший независимых либералов, оказался за решеткой. Это были уроженцы Тайваня, получившие достаточную известность за рубежом, прежде всего в США.