Кочубей - Даниил Мордовцев

   — Ты плачешь! — сказал Палий. — Итак, ты не изменил мне!

   — Неужели ты мог подумать это, мой благодетель, мой отец? — возразил Огневик, рыдая.

   — Думал и верил, потому что ты меня довёл до этого своими советами...

   — Я был обманут, опутан, ослеплён любовию... — сказал Огневик, утирая слёзы.

   — Постой! — сказал Палий, — Если ты не причастен к Мазепиным козням, то каким же образом ты попал сюда?

Огневик рассказал ему подробно всё случившееся с ним от самого выезда из Бердичева.

   — Что ж ты думаешь делать? — спросил Палий.

   — Пойду к царю, брошусь ему в ноги, открою измену Мазепы и буду просить твоего освобождения.

   — Мазепа не допустит, чтоб царь судил меня, — сказал Палей. — Он хочет потешиться над моим телом и замучить меня до смерти. Если ты мне верен и благодарен за моё добро, исполни сейчас волю мою и убей меня! Вот всё, чего я требую от тебя, за мою любовь и попечения о тебе! Не дай злодеям ругаться над твоим батькою!

   — Зачем ты хочешь лишать себя жизни? — возразил Огневик. — Мария знает все замыслы Мазепы и клянётся, что он не смеет и даже не хочет покуситься на жизнь твою, а лишь только передадут тебя русским властям, то спасение твоё верно. Царь любит правду, а я всем пожертвую, чтоб довести правду до ушей царских.

   — Ничему не верю и ничего не надеюсь! Если ты верен мне и меня любишь — убей меня! — сказал Палий. — Неужели тебе не жалко смотреть на меня, лежащего заживо во гробе, во власти сатаны, и стоят ли несколько лет жизни, чтоб для них терпеть эти мучения!

   — Если б я даже хотел исполнить твою волю, то у меня нет оружия, — сказал Огневик.

   — А разве у тебя нет рук, — возразил Палий. — Задуши меня, и всему конец. При сих словах Палий силился протянуть шею.

   — Нет, я не в силах выполнить это! — сказал Огневик отчаянным голосом. — Ещё б я мог, отворотясь, пустить пулю, но наложить на тебя руки — никогда! Не могу!..

   — Баба! — примолвил Палий. — Я задушил бы родного отца, весь род мой и племя, если б только этим можно было избавить их от позора и мучений. Задуши меня, или я прокляну тебя!

   — Делай что хочешь, но я не подниму на тебя рук, и потому даже, что надеюсь видеть тебя скоро свободным, в славе и силе, а общего нашего врага в уничижении и на плахе. Скрепи сердце, батько, вытерпи беду и живи для мести. Завтра повезут тебя в Киев, завтра я буду на пути к царю!

   — Не хочешь убить меня, так убей, тотчас Мазепу! — сказал Палий.

   — Это тебе повредит. Тогда не будет надежды на твоё освобождение. Злодей умрёт мучеником, а всю вину свалят на тебя!

   — Какая нужда! Убей сперва меня, потом Мазепу, и делу конец! — сказал Палий.

   — Конец этого дела должен быть во славу твою и к стыду изверга Мазепы. Он должен пасть от руки палача, а не от моей! — отвечал Огневик.

   — Бог с тобой: делай что хочешь и оставь меня в покое. Вижу, что в тебе не украинская кровь!

   — Я несу в жертву жизнь мою за тебя и за Украину! — возразил Огневик.

   — А не можешь отнять жизни у человека, который, просит тебя об этом! Дитя, баба!

   — Потому, что эта жизнь дорога мне и целой Украине...

   — Довольно! Ступай с Богом, да смотри же, накажи деткам, чтоб они не поддавались Белой Церкви! Кто молодец, тот умри на стене, а кому охота жить, ступай в Запорожье. Поклонись жене, скажи моё благословение детям... Поблагодари хлопцев за верную службу... Протай!.. — Глаза Палия были красны, но он не мог пролить слёз. Он только вздохнул. — Мне тяжко с тобой, Богдан! Сердце ноет... Ступай, куда Бог ведёт тебя!

Огневик стал при гробе на колени и сказал:

   — Благослови меня!

   — Бог благословит тебя, дитя моё! — примолвил Палий. — Верю, что ты не изменил мне, и прощаю тебе неумышленную беду! Берегись баб! Вот видишь, к чему ведёт ваша глупая любовь! Прощай, Богдан, мне грустно смотреть на тебя! Можешь — освободи, а не можешь — отомсти!

   — Клянусь! — сказал Огневик.

   — Верю, — отвечал Палий.

Огневик ещё раз расцеловал Палия и вышел из подземелья. Взяв на паперти своё оружие, он возвратился на то место, где ожидала его Мария. Монах отвёл Марию на сторону и, взяв с неё клятву не открывать никому тайны, велел проводить! их за ворота. Когда они перешли мост, Мария остановилась и, взяв Огневика за руку, спросила:

   — Доволен ли ты мною?

Огневик пожал ей руку.

   — Начинает светать, — сказал он. — Я боюсь остаться в городе. На день скроюсь в лесу, а ночью буду у тебя, Мария! Теперь пойду на свой постоялый двор, а ты пришли ко мне товарища.

   — Доволен ли ты мною? — повторила Мария.

   — Благодарен, как нельзя более! — отвечал он.

   — Уверился ли ты в моей силе? — примолвила она.

   — Это сила ада или неба! — сказал Огневик.

   —  Сила ума, — возразила она, улыбаясь. — Жду тебя в полночь с освобождением Палия, с казнью Мазепы и с гетманскою булавою для тебя! Прощай!

Они расстались.

ГЛАВА ХII

Чрез горы проточил он воды

На блатах грады насадил

……

Хранил примерный суд.

В то время, когда случились описываемые здесь происшествия, то есть незадолго до вторжения Карла XII в Украину, Петербург только что зарождался, и никакой ум, никакое воображение не могли тогда предвидеть его нынешней красоты и величия. Распространение города началось после Полтавской битвы, но до низложения шведского могущества Пётр занимался более укреплением нового города, которого первое основание положено было на нынешней Петербугской стороне. Как бы волшебством возникла Петропавловская крепость, состоявшая тогда из одного кронверка, одного равелина и шести болверков с четырьмя воротами. Вал был земляной, и только Меншиковский болверк начинали строить каменный. Внутри крепости все здания были деревянные. Соборная Петропавловская церковь, низкое крестообразное здание о трёх шпилях, выкрашена была под мрамор. С одной стороны церкви построены были небольшие дома; оберкоменданта, генерал-поручика Романа Вилимовича Брюса, плац-майора полковника Чемезова, священников собора, цейхгауз, выкрашенный так же, как и церковь, под вид жёлтого мрамора, и большой караульный дом. Противу караульного дома находилась площадь, называемая плясовая, на которой стояла деревянная остроспинная лошадь, а рядом с нею вкопан был столп, обнесённый палисадом. От верха столпа висела цепь. Провинившихся солдат и мастеровых сажали на сию лошадь или приковывали руками к цепи на некоторое время. По другую сторону церкви были провиянтские магазины, гарнизонная канцелярия и главная аптека. Крепость прорезана была внутри каналом, в две с половиною сажени шириною. Сии первые строения были, так сказать, ядром новорождавшегося города.

Перед крепостью, за гласисом, стояла на том месте, где и ныне, деревянная церковь во имя Святыя Живоначальные Троицы. Площадь и пристань назывались Троичкими. На берегу на пристани стоял, как и ныне, домик, в котором жил Пётр Великий. Рядом выстроен был большой дом, называвшийся Посольский, в котором жил генерал-губернатор Петербургский, князь Меньшиков, а по другую сторону находился знаменитый питейный дом (или австерия), пред которым производились все торжества и сожигались фейерверки и куда государь заходил с приближёнными на рюмку водки, после обедни, в праздничные дни. По другую сторону стояли: деревянный гостиный двор и несколько частных домов, выстроенных в линию противу крепости. На другой стороне Невы находилось Адмиралтейство, обнесённое земляным валом, рвом и палисадами. Внутри Адмиралтейства были деревянные магазины и деревянная же башня со шпилем. Деревянная Исаакиевская церковь, только что начинала строиться, равно как и по Миллионной. Все как частные, так и казённые здания были или деревянные или мазанки (Fachwerk). На Васильевском острове были галерная верфь, укрепления, состоявшие под начальством капитана бомбардирской роты Василия Дмитриевича Корчмина, и французская казённая слобода для приезжих иностранных мастеров. На безымянном острове, против нынешнего Екатерингофа, построен был загородный дом, или подзорный дворец. Место, назначенное под город, было вымерено, и главные улицы означены были небольшими каналами по обеим сторонам, или сваями, в некотором расстоянии одна от другой В лесах сделаны просеки, из коих главная шла чрез густую берёзовую рощу в Московскую Ямскую слободу, населённую переселенцами из подмосковных ямщиков. Сия лесная дорога есть нынешний великолепный Невский проспект. При устье Фонтанки находилась старинная деревня Калинкина, а подалее, на взморье, деревня Матисова, населённые туземцами, ижорами, древними обитателями сего пустынного края. Несколько бревенчатых мостов на Фонтанке и на Мойке способствовали сообщению на Адмиралтейской стороне; но на Неве тогда мостов не было. Солдаты жили в слободах, построенных на Петербургской стороне, а матросы в нынешних Морских улицах, на Адмиралтейской стороне. Крестьяне, присылаемые по наряду на работу из соседних губерний, жили в шалашах, в лесах, в нынешней Литейной части. Они занимались рубкою лесов на просеках, очисткою болот, приготовлением кирпича, доставкою песка, извести, выжиганием угля. Частные люди строили домы наёмными работниками. По линиям, где надлежало быть улицам, лежали костры досок, брёвен и кучи песку. Везде рыли ямы и каналы для спуска воды. На обширном пространстве курились огни, при которых ночевали работники. Повсюду раздавались стук топоров, молотков, скрип и шипенье пил, ободрительные крики работающих, побудительные голоса начальников и заунылые звуки русских песен. Везде была деятельность, поспешность в труде, быстрота в движении, рачительность в исполнении, как будто невидимый дух повсюду присутствовал, за всем надзирал и поверял работу.