Ангел возмездия - Борис Мишарин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну-у-у… попозже потрогаю. Ладно?
Незнакомка откровенно смеялась, глаза блестели хитринкой и Салацкий понял, что его разыгрывают. Но зачем? И, как бы отвечая на его мысли, она произнесла уже более серьезно:
— Ты не думай, что я тебя разыгрываю. Я действительно из психушки и мне надо спрятаться. С диагнозом, конечно, приврала немного, но я его и сама толком не знаю. Журналистка я, вернее была журналисткой, хотела статью одну про губернатора опубликовать — вот и оказалась психованной. Пичкали меня всякими препаратами, чуть на самом деле с ума не сошла. Поняла, что бесполезно доказывать что-то, смирилась, а представился случай — сбежала. Ты поможешь мне? — спросила она серьезно.
Владимир пожал плечами.
— Надо подумать. В психиатрии я не силен, но может быть тебе другая помощь нужна. Не в смысле — спрятаться. Может действительно что-то болит? Почки, сердце, легкие?..
— Здоровая я, как в психическом, так и в соматическом плане, — незнакомка уже улыбнулась грустно. — Так, поможешь?
Салацкий вздохнул, вытащил сотик и набрал номер.
«Алло, это я, привет. У тебя коттедж свободен сегодня, — незнакомка не слышала ответов, но к разговору прислушивалась. — Когда уходишь… Нет, ждать не надо — ключи оставь… Добро».
Владимир убрал трубу, повернулся к девушке.
— Видимо, сама судьба нас свела вместе. Товарищ есть у меня, он сейчас как раз уезжает. До утра побудем там. Ты не против?
— Нет, я не против, — повеселела незнакомка, — хотелось бы на срок подольше определиться. До утра, так до утра.
— А там и определимся — я же тебя не знаю совсем. Если все так, как ты говоришь, помогу тебе, связи есть. Вот и решим все совместно. — Владимир помолчал немного. — Расскажи, что за статья была, о чем?
— Да, так, — с неохотой ответила она, — попался в руки один материальчик. Попался и сгинул в небытие.
— Не хочешь говорить, — подзадорил ее Салацкий, — но ты же из психушки, а кто психичке, извини, поверит? Даже, если я потом растреплюсь.
— Может, ты и прав, — она задумалась. — Хорошо, расскажу немного. Позже.
Она замолчала, глядя в окно на мелькающие мимо машины и дома. Владимир то же помолчал немного, потом спросил:
— И долго ты в психушке находишься?
— Пять лет.
— О-о-о! Может, все-таки, уже можно что-то сделать.
— Глупенький ты, извини, конечно, если бы сейчас только в материальчике все дело было… А врачи… Те, кто мне диагноз пришил, кто незаконно свободы лишил, издевался и насиловал, когда я под воздействием их препаратов была. Сделают укольчик, и крыша у тебя съезжает по-настоящему. Психушка — это не зона, на зоне рай в сравнении с больницей. Ты там ничего не можешь сделать, прав никаких нет. Даже, если на волю что-то переправить сможешь, любую правдивую информацию — ее рассматривать никто не станет. Псих, ведь, может написать все, что угодно. И бьют там, и насилуют — как ты докажешь что-то? Ты же псих и нет, значит, тебе никакой веры.
Нет, эти в тюрьму не захотят, до конца жизни держать станут в психушке. И сейчас в розыск объявят, как особо опасную, буйную, — она усмехнулась, — так что терять мне нечего. Лучше бы было, если менты при задержании пристрелили.
Она снова замолчала и уткнулась в окно. А Салацкий ехал и размышлял. «Кошмар какой-то… Действительно, что может доказать психически ненормальный? Ее там насиловали — пусть поработает передком в другом месте. Потом и документы ей сделают другие, поживет на свободе в свое удовольствие. Спасибо еще скажет».
Владимир подъехал к коттеджу, заглушил двигатель.
— Ну-у, что ненормальная, — он улыбнулся, — извини, конечно. Пойдем — отдохнешь, выспишься до утра. Есть у меня кое-какие мыслишки, как помочь тебе. Потом расскажу, позже.
Они вошли внутрь, и Салацкий по накатанной схеме предложил бокал вина. Незнакомка выпила, а Владимир поднялся наверх — получить свои денежки налом.
* * *Кэтвар курил, сидя в удобном кресле. Все, наконец-то, срослось воедино, и он может позвонить Гриневу. Когда-то Петр Степанович, будучи еще начальником отдела регионального управления ФСБ, проводил оперативную проверку и по самому Кэтвару, называя его по паспортным данным — Бородин Николай Михайлович. Долго не мог привыкнуть к псевдониму Кэтвар, но, все-таки, стал называть его попозже именно так.
Кэт знал практически всех чекистов области, в свое время ему предложили стать их тренером по рукопашному бою, и он согласился.
Кэтвар набрал номер телефона.
— Алло, Петр Степанович, добрый вечер. Как самочувствие, настроение?
— Все в порядке, Кэт, надеюсь и у тебя тоже. Знаю — просто так звонить не будешь, говори: времени маловато, — ответил Гринев.
— Хорошо, тогда по делу. Тебе необходимо срочно приехать ко мне, разговор серьезный будет.
— Извини, Кэт, но сегодня никак. Мероприятия у нас намечены серьезные. Завтра готов встретиться.
— Петр Степанович, наш разговор отложить нельзя. Мероприятия, которые ты станешь проводить сразу же после встречи со мной, гораздо серьезнее тех, о чем ты хотел сказать. Объяви своему спецназу полную боевую готовность и езжай ко мне. Расческу не забудь взять с собой.
— Все шутишь, Николай Михайлович, расческу то зачем? — недовольно спросил Гринев.
— Волосы причесывать, Петенька, волосы, когда от моих слов они у тебя дыбом встанут. Ты же меня не первый год знаешь. И вот еще что — оперативно следственную группу приготовь. Судмедэксперта обязательно. Все, жду тебя.
— Подожди, Кэт, подожди. Может, все-таки, начальника отдела к тебе отправлю, а завтра и сам подключусь, — попробовал последний аргумент Гринев.
— Нет, Петя, ниже уровня первого зама нельзя. Все.
Кэтвар положил трубку, глянул на часы — приедет через двадцать минут. Успеваем.
* * *Никанор спустился со второго этажа в зал на первом. На диване, как и всегда в таких случаях, лежала сонная женщина. «Что-то в этот раз Владимир старушку привез, — подумал Степанцов, — лет тридцать, наверное, а то и побольше будет. — Он оглядел ее со всех сторон. — И одежда какая-то старомодная… Но девочка классная — красоты невиданной».
Он уложил ее поудобнее, снял колготки с трусиками, порвал платье, оголяя груди, помял их руками и вздохнул, снимая свои брюки. «Эх, если бы не спала, да еще помогала»… Никанор задышал чаще, входя в ее лоно, задвигал тазом, пока через минуту не кончил, надел свои брюки и понес женщину вниз. Там уложил на стол, раздевая полностью, и еще раз насладился ее плотью. Глянул на часы и остался доволен — минут через пять Реутов подъедет с Дробышевой. Успел свои дела сделать, насладился телом женщины вдоволь.
Никанор собрал ее одежду в пакет и унес на первый этаж — потом сунет все к трупу и сгорит он вместе с тряпками у Михалыча.
Теперь можно и пивка попить. Реутов провозится часа полтора и Никанор упакует труп в мешки из-под сахара, они не протекают, если вдруг просочится кровь.
Реутов с Дробышевой появились чуть позже, чем рассчитал Степанцов, наверное, пробки на дорогах или еще что-то их задержало. Но, собственно, это мало интересовало Никанора, он свое дело сделал. И дальше сделает добросовестно, отвезет мешки ночью по назначению.
— Добрый вечер, Владислав Сергеевич, все готово, пациентка внизу, в операционной.
— Добрый вечер, — Реутов остановился, как бы оглядел Никанора. — Ты вот что, принеси из машины контейнеры-холодильники. Да-а-а, и в туфлях своих не ходи там, — он показал рукой вниз, — есть же у тебя тапочки?
— Есть, Владислав Сергеевич, все сделаю.
— Вот и хорошо. Пойдем, Вероника.
Они спустились в подвал, переоделись и вошли в операционную. Реутов осмотрел спящую на столе женщину.
— Красавица! И где он только таких находит, даже резать жалко, — Реутов вздохнул.
— А мне не жалко, — цинично возразила Дробышева, — чего их жалеть? За тридцать ей — успела хвостом покрутить, наверняка многих мужиков с ума посводила.
Реутов ничего не ответил, только усмехнулся про себя. «Сама-то красотой не блещешь, вот и хаешь всех симпатичных», — подумал он. С Вероникой он не только работал в одной больнице, делал подпольные смертельные операции, по сути, убивал людей, но и спал с ней, был ее любовником и шефом одновременно.
Степанцов занес контейнеры и молча вышел. Дробышева включила кварц — можно выйти и покурить, потом начать мыться. Мылись они тщательно, как и положено при операциях, надевали стерильные халаты, раскладывали инструменты. Все привозили с собой в специальных биксах и еще ни разу клиенты не жаловались, что органы были инфицированы.
— Начнем, Вероника, — Реутов обработал операционное поле и взял скальпель. — С Богом.
Направление и длина разреза определены, Реутов захватил пальцами складку кожи, определяя по ней глубину, поставил скальпель вертикально.