Еще один шанс - Ерофей Трофимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Один?! – от удивления полковник едва дар речи не потерял.
– Один, ваше высокопревосходительство, – вздохнув, кивнул урядник. – Да тут и удивляться-то особо нечему. Парень с малых лет один по тайге ходит. Вот и наловчился стрелять так, что мои все только рты от удивления разевают. Да я и сам с него вечно диву даюсь. Вроде спиной к мишени стоит, а как команду дашь, так и заметить не успеваешь, как он уже развернулся и с колена по мишеням из револьвера лупит. Про винтовку я уж вообще не вспоминаю, – толстяк небрежно махнул рукой, всем своим видом показывая, что в подобной стрельбе из винтовки нет вообще ничего удивительного.
– Один, – растерянно повторил полковник. – Где он?
– Кто? Мишка-то? – не понял урядник. – Так у себя должен быть. В мастерской. Небось, оружие добытое чистит.
– Где мастерская? – спросил полковник, вставая из-за стола.
– Так в подвале. Извольте, провожу, – засуетился толстяк, выбираясь из кресла.
Они спустились в подвал, и Белецкий, протиснувшись в узенькие двери и выпрямившись, с интересом осмотрелся. Это действительно была оружейная мастерская. С верстаком, небольшими тисками, прессом и кучей самого разного инструмента, разложенного по местам. Урядник оказался прав. Мишка, с довольным видом тщательно вычищал очередную «Арисаку». Увидев посетителей, парень удивлённо хмыкнул и не торопясь поднялся, приветствуя начальство.
– Здравствуйте, Михаил. Мы можем поговорить? – немного успокоившись, спросил полковник.
– Так, может, тогда лучше на улицу выйти? А то тут и одному-то толком не развернуться, – удивлённо предложил парень.
– Ничего. Тут уютнее, – отмахнулся Белецкий, устало опускаясь на штабель ящиков. – Урядник, прикажите нам чаю спроворить, – попросил он, повернувшись к толстяку.
– Сам схожу, – поспешил остановить урядника Мишка. – А вы, Николай Аристархович, вон туда, в уголок присаживайтесь. Вон, табуретку мою возьмите.
Быстро сбегав наверх, парень передал приказ урядника и, спустившись обратно, вопросительно уставился на полковника.
– Скажите, Миша, как так получилось, что вы оказались возле участка, едва только стрельба началась? – спросил полковник, доставая портсигар.
– Прошу прощения, Александр Ефимович, но здесь лучше не курить. Порох, понимаете ли. Опасно, – остановил его Мишка. – А оказался просто. Не спалось мне ночью. Вот и вышел во двор. Одетым. А с оружием я, простите, даже до ветру хожу. Привычка такая.
– Интересные у вас привычки, – качнул полковник головой, вертя в пальцах папиросу.
– Ну, вы же у меня на заимке были, Александр Ефимович, и соседа моего своими глазами видели, – улыбнулся парень. – А зимой кроме него и волк и росомаха появиться может. Отсюда и привычки такие.
– Да, это верно, – чуть подумав, согласился полковник. – А как получилось, что вы умудрились девять человек бандитов положить в одиночку?
– Восемь. Одного полицейский из винтовки снять успел, – поправил его Мишка. – Там всё смешно получилось. Хунхузы те перестрелкой с обитателями дома увлеклись, вот нас и прозевали. А из револьвера на таком расстоянии я не промахиваюсь. Вот и получилось. Тех, кто на виду был, сразу выбил, ну а потом пришлось хитростью брать. Они за забором прятались. Решили, если не видно, то и попасть нельзя. А винтовка на таком расстоянии тот забор вместе с телом насквозь прошибает. Так и взял.
– А почему ты вообще решил, что это не пьяная стрельба, а нападение? – помолчав, уточнил Белецкий.
– Оружие, – пожал парень плечами.
– Что оружие? – не понял полковник.
– Стреляли не из охотничьего оружия, а из нарезного. И это не револьверы были. Точнее, револьверный только один выстрел был. Нашего калибра.
– Постой, постой. Ты что, хочешь сказать, что вот так, на слух, определил, из какого именно оружия стреляют? – не поверил Белецкий.
– А чего там сложного? – откровенно удивился Мишка.
– И показать это можешь? – продолжал допытываться полковник.
– Могу, – равнодушно пожал парень плечами. – Я ж охотник, Александр Ефимович. Звуки в тайге различать для жизни полезно.
– Я всё больше склоняюсь к мнению, что мне нужно весь наличный состав для обучения с вами в тайгу отправить. Кто выживет, тот настоящим солдатом станет. Про офицеров я даже не вспоминаю.
– А с ними-то что не так? – насторожился Мишка.
– Лентяи и фанфароны, – огрызнулся полковник. – Полк сводный. Часть эту решили из нескольких разных собрать, отсюда и все несуразицы. Отсылали из частей по принципу на тебе, боже, что нам негоже, – Белецкий удручённо отмахнулся и, сунув папиросу в зубы, направился к выходу.
– Достанется ему за это дело, – понимающе вздохнул урядник, проводив его задумчивым взглядом.
– А вам? – для разнообразия поинтересовался Мишка.
– У меня-то как раз всё в порядке, – усмехнулся толстяк. – И всё благодаря тебе. В который уже раз. Должен я тебе, Миша.
– Вы это бросьте, дядя Николай. Было время, вы мне помогали. Да и сейчас помогаете, – отмахнулся Мишка. – Где это видано, чтобы мальчишке как оружейному мастеру жалованье платили?
– Так половинное, – виновато вздохнул толстяк.
– В нашей жизни и это хлеб, – не согласился парень. – Меня другое беспокоит. С чего хунхузы именно два этих подворья атаковать решили?
– А сам как думаешь? – хитро прищурился урядник.
– Неужто решили долги вытряхнуть? – сообразил вдруг Мишка, глядя ему в глаза.
– Не им долги были, но те хунхузов наняли, – кивнул толстяк, понизив голос.
– А такое только иностранцы могут, которые сейчас у ханьцев хозяйничают. Немцы, японцы да англичане, – продолжил Мишка его мысль.
– Верно. Говорил я купцам нашим, чтобы жадность свою придержали, да куда там, – снова вздохнул толстяк.
– И что делать будете?
– А что тут сделаешь? Купцы первой гильдии, им со мной и говорить-то зазорно, вот майор и отправился лично с ними разговоры разговаривать.
– Наглецы, – прошипел парень. – Как службу требовать, так они первые, а как уважение проявить, так зазорно.
– Всегда так было, – развёл урядник руками.
– Ну, тогда пусть не воют, что защищать их не особо торопятся, – ехидно усмехнулся парень.
– Опять задумал чего? – насторожился урядник.
– Поживём – увидим, – ушёл от ответа парень, снова принимаясь за винтовки.
* * *Елизавета Павловна удручённо вздохнула и, кутаясь в старенькую, но ещё крепкую шаль, с тоской огляделась. От славного некогда дворянского рода остались только имя да воспоминания. Муж Елизаветы Павловны, гвардейский офицер, умудрившийся промотать всё состояние, умер, оставив им с дочерью только старенький дом, случайно выигранный в карты, и кучу долгов.
С долгами она боролась как могла, упрашивая, умоляя и с грехом пополам гася их. А вот с содержанием дома ей справиться так и не удалось. Точнее, не удалось отстоять его перед банком. Этих кровопийц не уговоришь и не умолишь. В итоге они с Дарьей оказались на улице. И вот теперь стояли на вокзальной площади какой-то узловой станции, пытаясь понять, что делать дальше. Покидая свой дом, Елизавета Павловна справедливо рассудила, что выжить на периферии будет проще, если не пытаться вести богемный образ жизни. Балы и приёмы теперь не про них.
Дама вздохнула и невольно покосилась на дочь. Шестнадцатилетняя девица
