История Беларуси - Митрофан Довнар-Запольский

Но случилась обыкновенная в крепостные времена история. Местный эконом заинтересовался красавицей, но на его ухаживания она обещала рассказать все Гапону, так как старики родители уже считали их женихом и невестой и только мечтали об их будущей свадьбе. Эконом должен был уступить. Но когда вышел указ о рекрутском наборе, эконом уговаривает помещицу сдать Гапона в солдаты под тем предлогом, что он бунтует молодежь. Так из корчмы Гапона и забрали прямо в рекруты. Но судьбой Катерины заинтересовалась помещица, узнала всю правду, прогнала эконома, а девушку взяла к себе во двор.

Прогнанный со службы эконом, как однодворец, через некоторое время сам оказался подлежащим рекрутскому набору. Третья песня в очень колоритных чертах рисует суету в Могилеве во время приема рекрутов. Появляются разные провинциальные фигуры на улице, описанные с большим юмором. Затем описывается приемочное присутствие, безразлично посматривавший на публику маршалок, пузатый и косматый доктор, часто посматривавший к себе в карман и, наконец, приемный офицер— молодой и красивый. Это был сам Гапон, выдвинувшийся по службе. Очень комично описано появление бывш[его] эконома, осмотр его доктором, видимо с ним предварительно сговорившимся. Приемный офицер настоял на сдаче эконома, а доктор только «кишеню пачухав».

4-я песня описывает успехи Катерины в обучении на господском дворе и ее верность своему возлюбленному. Гапон, уже офицер, присылает к ней сватов и идет краткое описание в стихах свадебного обряда, написанное с обычным подъемом, красиво и колоритно. Повесть кончается описанием свадебного пира:

                               Дзеўкi, хлопцы, маладзiцы,                               Целу ночку па святлiцы,                               Бадзялiся, хто як змог:                               Як у гаршку там кiпела,                               Ат пылу аж пацямнела,                               Суматоха — што крый Бог.                               Я на том вяселлi  быў,                               Пiва, мёд, гарэлку  пiў,                               У роце здаволь было                               Аж па барадзе цякло.

Не останавливаясь на других произведениях Марцинкевича, мы дополним с ним наше знакомство указанием еще на одно произведение, которое ему приписывалось — «Тарас на Парнасе». Это произведение не было напечатано в свое время, но известно во многих рукописях. Оно относится к 40-м годам, судя по указанию, имеющемуся в самом произведении. Многие сомневаются в том, что «Тарас» принадлежит перу Марцинкевича. Однако, есть не мало оснований приписывать это произведение ему. Во всяком случае, мы познакомимся с этой поэмой в самых кратких чертах. Герои поэмы полесовщик Тарас, человек не пьющий и очень щирый в исполнении своих обязанностей. Вот, однажды, накануне Косьмы и Демьяна, Тарас пошел охотиться на тетеревей. Очень комично описан сон Тараса, представившегося ему во сне нападения на него медведя и перенесения его в заоблачное пространство. Тут Тарас осмотрелся, увидел себя среди цветов и от проходящего хлопчика, шедшего с луком и колчаном, узнал, что дорога, на которой он стоит, ведет на Парнас. Тарас пошел к Парнасу и тут у подножия его встречает большое, но неприятное ему собрание панов, проталкивающееся на Парнас.

                Як жiды ў школi  галасуюць,                 Гатоў адзiн другога зьесць, —                 Друг друга ў бакi  штурхаюць —                 Каб першым на гару ўзлесць.                 Усе з сабой цягаюць кнiжкi,                 Аж пот з лысiн ручьям   хлiшчыць,                 Адзiн другому выцiскаюць кiшкi.

Удивленный Тарас видит ряд писателей, идущих, или с трудом пробивающихся на Парнас: Мицкевич, Пушкин, Кохановский, Гоголь «як павы» прошли на Парнас, другие, как Греч и Булгарин, с трудом пробиваются к парнасским вершинам. Тарас прошел через эту толпу писателей и прямо попал к богам. Тут описывается картина парнасской жизни. Это хата — хата богатого белорусского мужика. Во дворе бродят домашние животные, парни играют в чет и лишку. В хате шевцы шьют богам и богиням сапоги, богини моют сорочки и портки, Сатурн чинит лапти, Нептун — сети, Марс дерется с Геркулесом. Зевс лежит на печи, положивши голову на свою сермягу. Венера прихорашивается у зеркала. Тарас был поражен. Зевс на печи перевернулся так, что затряслась вся гора, зевнул, потянулся и сказал: «есце уже пара». Тогда Геба стала подавать на стол все вкусные белорусские кушанья. Сели боги за стол. Вакх немедленно напился за ним и

                              Да й Зевес як насцiбаўся,                              Так носам чуць зямлi  ня рыў,                              Як жыд над бiбляю кiваўся                              І брыдкi  рэчы гаварыў.

После обеда началось веселье. Очень колоритно описаны белорусские танцы, начатые Венерой. Даже старый Юпитер не выдержал и пустился в пляс. Когда начались танцы — не выдержал и Тарас, пустился в пляс и так хорошо отплясывал, что поразил всех богов. Боги его накормили, столкнули с Парнаса и тут Тарас проснулся.

Кроме Марцинкевича можно указать еще на несколько его младших современников, писавших по белорусски. Так, напр., уроженец Витебской губ Даревский-Верига. Можно было б указать на несколько анонимных авторов, произведения которых тогда же появились в печати в местных губернских и нек. др.[изданиях].

Однако 60-е годы принесли застой в белорусской литературе, так как проявление всякого рода местной литературной деятельности не только в польском, но и и в белорусском духе, оказалось невозможным.

Здесь только следует отметить, что в годы польского восстания обе стороны пользовались белорусским языком для прокламации.

ГЛАВА ХVIII. НАУЧНОЕ ИЗУЧЕНИЕ БЕЛОРУССИИ С 60-х ГОДОВ

§ 1. Общий характер направления

Восстание в 1863 г. имело очень роковое последствие для белорусского национального дела. Белоруссия в этом восстании принимала весьма ограниченное участие.

Муравьев как будто бы понимал отличие белорусской национальности от великорусской и склонен был поддерживать белорусское крестьянство. Но его программа подвергалась искажению его заместителями. Они старались вытравить в крае все, напоминавшее Польшу, но боялись и белорусского сепаратизма, иногда сознательно, иногда не отличая белорусов от поляков. Польский язык подвергся гонению. Но наряду с ним подвергся гонению и белорусский язык. До 1905 г. лежал запрет печатать произведения на белорусском языке. Литературное творчество от этого, конечно, потерпело сильный ущерб. Правда, поэтические произведения теперь уже неизвестных нам авторов появлялись, ходили в рукописях, многие дошли до нас, но в общем гонение на белорусов принесло большой вред. Между тем, попытки печатать книги были. В самом конце 80-х годов такие попытки делались киевским кружком белорусов, но представленные в цензуру книги погибли в ее архивах. Так, был запрещен букварь с читанкой М. В. Довнар-Запольского и др. «Календарь Северо-Западного Края на 1888 г.» цензура не пропустила в Киеве, он появился в Москве, где цензор оказался мягче, благодаря знакомству. Но все же здешний цензор не разрешил переиздать «Гапона», впрочем посоветовав приложить к нему литературное введение, несколько сократить и прерывать статью литературно-критическими замечаниями, что и было сделано издателем календаря.

Наряду с усилением правительственного гнета в отношении белорусской национальности, восстание имело еще ряд неблагоприятных последствий для белорусского национального дела. Интеллигенция, принадлежавшая к католической религии и усвоившая польскую культуру, была разгромлена и оставила свой край. Привлеченная Муравьевым и его преемниками великорусская интеллигенция усваивала теперь свои взгляды на Белоруссию, как на часть России и не желала отличать белорусскую национальность от других русских национальностей. Этого требовал тогдашний кодекс официальных взглядов.

Были моменты, когда, как мы видели, власть готова была поддерживать дворянство, но все же не белорусский народ. Правда, с 60-х годов зарождается и белорусская интеллигенция. Но так как 60-е годы были эпохой борьбы, то эта нарождающаяся белорусская интеллигенция не столько проникнута белорусским национальным духом, сколько усваивает себе идею особого местного патриотизма, основанного на борьбе с поляками и польской культурой. Она стремится бороться с польским влиянием, исходя из идеи тесной связи Белоруссии с Россией. Таким образом, эта группа деятелей так тесно сливается и переплетается с официально проводимыми взглядами, что трудно различить оба направления.